От жалости до любви

Грегор открыл дверцу экипажа и первым ступил на оттаявшую землю. А потом нежно улыбнулся и подал руку жене. Кея, любимая… Эти слова даже произносить было приятно. Они ласкали слух. Он до сих пор не мог прийти в себя. Всё казалось какой-то сказкой, слишком счастливой, чтобы быть правдой. Он помнил, как в тот миг какого-то гнетущего уныния, когда вдруг весна перестала радовать, а птичьи трели зазвучали похоронным звоном, к нему в библиотеку легко, как птичка, впорхнула Кея. Живая! Он помнил, как они сидели в библиотеке и никак не могли наговориться, не могли надышаться друг другом, снова и снова рассказывая одно и то же. Стоило тысячу раз пережить всё, что переживал он и даже больше, ради этого дня. Потом уже были растерянные и изумлённые взгляды служанок и мадам Берс, когда он представил им живую и невредимую супругу. Тут же отправили письмо Друфарсу. Он примчался вместе с дядей, поздравяляя и обнимая. Кея сияла, как распустившийся цветок, как будто она была так же счастлива, как он. Да нет, почему «как будто»? Он был уверен, что его жена сейчас тоже счастлива. Она так доверчива и нежно прижималась к нему, что иной раз перехватывало дыхание. Сможет ли он оправдать её доверие?

А ещё вдруг вспомнилась легенда о цветке утреней росы, который по преданию растёт в горах Ирзади. Цветок этот открывается только утром, по росе и только раз в год. И он настолько прекрасен, что никакими земными словами не описать его. Говорят, сам Творец оставил его здесь, на земле, чтобы взирая на него, человек представлял красоту Небесных Селений. И Кея для него была тем самым цветком. И тем дороже, что он был утерян, а потом вновь обретён.

Тогда, через неделю, наверное, после их встречи, его жена, смущаясь, выдала своё самое заветное желание – венчаться в храме Творца. И тихим голосом, робея и краснея, рассказала, наверное, по её мнению, самый страшный секрет – как она мечтала обвенчаться с Саймоном и обменяться с ним клятвами верности, чтобы быть связаной не только на земле, но и на небе. А он… Он даже не ревновал. Ему было смешно видеть, как она стесняется себя и своей детской чистой влюблённости. Это ведь всё такие глупости! Он только раз вздрогнул, представляя, что было бы с Кеей, успей Саймон воспользоваться её доверчивостью, и руки сами собой сжимались в кулаки. Защитить ото всех и даже от себя самой! Прогнать прочь все печальные воспоминания!

Он спросил тогда, хотела бы она венчаться с ним, и жена ответила, что её самая большая мечта. И вот, сейчас, открытый храм ждал их. Правда, ради этого таинства пришлось уехать на север, вглубь Аррании, где ещё было разрешение венчать, а старые храмы стояли нетронутыми, во всём блеске своей красоты. Конечно, дядя обещал в скором времени всё поменять, и у Грегора не было причин ему не верить.

Сейчас они вдвоём ступили на мокрую весеннюю землю. Гостей не было. Дядя не сумел выбраться из столицы, а на Друфарса сейчас навалились обязанности ещё и губернатора. Он никак не мог найти себе приемника, или хотя бы заместителя. Так что они были здесь совсем одни. Хотя, им и не нужен был никто, кроме друг друга. Грегор не боялся, что когда-нибудь ему будет неинтересно разговаривать с Кеей. Нет. Он только смотрел с недоверчивой нежностью на неё и не мог насмотреться. Неужели, ей действительно может быть с ним интересно? Со старым и скучным профессором? И видел в глазах ответную нежность.