Равновесие

К вечеру он настолько устал, что уже не думал ни о каких странностях. Сухих хотел, чтобы эти сутки наконец-то закончились. Он почти не возвращался к утреннему событию. Но слова пациента продолжали звучать где-то на границе сознания.

Сутки выдались спокойные, и ночью удалось даже подремать пару часов. В полусне Александру послышались чьи-то тяжелые шаркающие шаги. Он открыл глаза. Он слышал лишь привычный шум приборов. Александр вновь закрыл глаза. Утомление было сильнее тревоги. Но только он закрыл глаза, он вновь услышал шаги. Сухих удивился сам себе. Он давно не испытывал ничего подобного. Он посмотрел на часы. Половина четвертого. Всё равно нужно было идти на обход. Пациенты требовали постоянного наблюдения. Сухих решил, что раз спать не получается, то есть смысл пойти и осмотреть больных. В первой и второй палате все было нормально. Состояние пациентов было стабильным. Назначения выполнялись. Дежурная медсестра была в палате. Александр подошел к столу.

- Вам истории дать? - спросила Лена.

- Нет, назначения прежние, так что не надо. А скажи, Лена, ничего тут необычного не происходило?

- Необычного? - удивилась медсестра. - Да, кажется, нет. Что тут может происходить необычного?

- Да вообще-то ничего. Ладно, давай истории, - передумал Сухих, - пойду, посмотрю, может быть, и придумаю что-то новенькое.

- Александр Германович, вы только там не слишком много придумывайте. Всё в полном порядке, все живы, так что …ой, вы, конечно, лучше знаете.

- Ладно, - улыбнулся Сухих, - я буду сдерживать полёт фантазии.

Взяв истории, он вернулся в ординаторскую. Включил чайник. Достал банку растворимого кофе и чашку. Вообще-то он не любил растворимый кофе, но что поделать. Сейчас приходилось довольствоваться тем, что есть. Чайник закипел. И вот нехитрый напиток был готов. Отпив один глоток, он поморщился и отставил чашку. Александр углубился в работу. Действительно, новых назначений не требовалось. Последней оказалась история умершего пациента. «Странно, - подумал Сухих, - её я заполнил ещё утром. И её должны были отправить в патанатомию». Он открыл историю и стал внимательно читать все записи. Получалось что-то удивительное. Картинка выходила настолько противоречивой, что в её реальность сложно было поверить. Получалось так, что некий человек неизвестно как потерял очень много крови. Странно. Его доставляют в больницу. Никаких видимых повреждений, никаких внутренних, а человек оказывается на грани жизни и смерти. При попытке определить группу крови возникают сложности. Сухих помнил, что когда он посмотрел на результаты первой серии, ему показалось, что все четыре сыворотки для определения группы крови дали положительный результат. Повторные действия позволили все же определить группу крови пациента. Когда формальности были решены, начали переливать кровь. Уже с первых минут стало ясно, что лечение назначено верно. Состояние пациента стабилизировалось. Однако, в сознание пациент так и не пришел. Что происходило в те сутки, когда Сухих был дома, было ясно из записей в истории болезни. Ничего особенного. Стабильное тяжелое состояние. А на следующий день, когда Александр пришёл на сутки, пациент умер. Но перед смертью он пришёл в сознание. И рассказал что-то невообразимое. А по сути, он не рассказал ничего. Это были какие-то отрывочные фразы. Но Сухих понял только одно. Перед смертью пациента что-то или кто-то сильно напугал. Одно только Александр не мог понять, почему этот кто-то должен был прийти к нему. И откуда пациент узнал о его сне. Впрочем, идею, что умирающий больной говорил именно о его сне, Сухих отбросил. Никому не дано знать о чужих снах. Вопросов было больше чем ответов. И чем больше Александр думал об этом случае, тем сильнее раздражался. Увы, он не мог объяснить эту историю привычным материалистическим путем. Как бы он не анализировал произошедшее, он неминуемо упирался присутствие чего-то магического. И вот именно это ему и не нравилось.

Прочитав ещё раз все записи в истории болезни, Сухих отбросил её на край стола.

«Такое в самый раз для Павлюкевича, - подумал он, - его вечно всякая чепуха интересует. Вот его и надо спросить, что он думает по этому поводу».

И словно в ответ на мысли Сухих, через пару минут в дверях ординаторской нарисовался Павлюкевич.

- Не спишь? - улыбнулся коллеге Сухих.

- Да, Саша, спать что-то не получается, зато хорошо работается.

Павлюкевич подошёл к столу, взял в руки злополучную историю болезни. Полистал её и положил обратно на стол. Он внимательно посмотрел на Сухих.

- Ты чего над этой историей сидишь? Умер и Бог с ним. А сидеть над историей и не спать из-за этого, когда в отделении тихо и спокойно - глупо. И вообще, история должна быть у патологоанатома. Ты что? Завтра же башку открутят за то, что история не там, где надо.

Сухих поморщился. Владимир рассуждал здраво. Только вот взгляды коллеги порой удивляли Александра. Они давно дружили, и к тому же давно работали вместе. Владимир Анатольевич был ненамного старше Сухих, но намного циничнее. Вообще-то это был веселый и добродушный мужчина со специфическим чувством юмора. Павлюкевич был среднего роста, плотного телосложения, но двигался легко и очень мягко. Когда он шёл, то создавалось впечатление, что он не идёт, а плывёт. Вообще он был очень спокойным и уверенным в себе человеком. Если его что-то и портило, так это цинизм и откровенная тяга к чувственным удовольствиям. Однако это не мешало ему быть отличным врачом анестезиологом-реаниматологом и лучшим другом Сухих, который был его полной противоположностью.

- Чего ты кривишься? Ну, я же говорю дельные вещи! Неужели я не прав?

- Прав, Вова, прав, - согласился Сухих, - только вот ты сам историю почитай.

Владимир вздохнул, всем своим видом выражая отношение к происходящему, как к абсолютно бестолковой затее. Но, как говорится, с больными не спорят. Он подошёл к столу, взял историю в руки и плюхнулся на диван рядом с Сухих. Павлюкевич с самым серьёзным видом начал листать историю. Он хмурился и неопределённо хмыкал.