Страница 65 из 91
Широкополые плащи играли на ветру и в потоках встречных, сбивая прицел у негодяя. Его добыча удалялась, и он от досады всё же выпустил стрелу наугад.
Алан пытался придержать Руяна, но впервые конь не слушался его. Рык волков гнал четвероногое животное с такой скоростью, что ещё в жизни ни разу не мчал увесистый боевой конь.
- Да остановись ты! – Алан гаркнул на вожака, который белым пятном обнаруживал своё местонахождение.
- Боярыня едут! – раздался крик из далека.
Охраняющий город дозорный, стоящий на вышке, поднял своим криком всех жителей, ударив в колокола, от этого брат-близнец уронил молот.
- Яника… - схватился за бедро. – Яника…
Ярыло отпрянул от наковальни, где гнул подковы, предназначенные для лошадей ратников Китай-города. Всего неделю назад Веда попросила приготовить всё, чтобы воины были собраны к походу. Парень с длинными волосами, связанными в тугой узел на затылке, осмотрелся. Тревога затопила его сердце, а непонятная боль отвлекла от других мыслей. Суматоха от известия и радости, начавшаяся на улице, скорее напугали, чем обрадовали брата.
Ярыло нёсся со всех ног к дому сестры, где на пороге в ожидании, уже стояли Веда и Ставрос. Длинноволосая седая, шикнула на вертлявого пацанёнка, со строгим наказом немедленно спуститься в пещеру.
- Я хоцю маму видеть! – возмутился Велизар.
- Ставр! – глядела не выражающими ничего, бездонными глазами.
Держа несколько пузырьков в руках, женщина нервно их вертела. По ту сторону ворот, за решёткой, показались два наездника. Высокий гнедой с длинными белыми щётками, въехал на территорию крепости, первым привезя на своей спине недовольного Алана. Озлобленный мужчина соскочил с коня, небрежно отбросив вожжи. Рыкнул злобно на волков, попытался пробиться к Ялице, возвращаясь немного назад.
- Ворота закрыть! На нас напали! – приказал громогласно Воевода. – Яни, зачем ты это сделала? – стал кричать на молчавшую наездницу, со странным выражением лица. – Да чтоб вас! – замахнулся на волков. - Пошли вон отсюда! – прикрикнул на серых.
- Кто на вас напал? Сколько их было? – спросил Ставрос, он мигом обернулся, выходя из дома, готовый идти за теми, кто посмел поднять руку на его Боярыню.
- Один! – сквозь зубы выговорил Варяг недовольно. – Дважды выстрелил в нас отравленной стрелой… - повернулся, чтобы понять, почему Яника не спрыгивает с кобылицы.
Дорога от развилки была короткой, лес закончился, открытая местность дарила сладкое предчувствие радостной встречи. С первых секунд Яника ничего не поняла, свист ветра в ушах, заглушал посторонние звуки. Странное онемение в ноге привлекло внимание, полы её плаща взлетели вверх. Опущенный взгляд выхватил пятна крови на ткани, страх и безысходность овладели разумом.
- Боги, - выдохнула она, переставая гнать петляющим галопом. – Я только сейчас начала понимать значение слова «счастье»… Я не заслуживаю быть любимой? – от обиды на жизнь уронила слезу, а ветер сорвал её и высушил щёку.
С каждой минутой тело отказывалось быть послушным, Яника схватила поводья покрепче и прилегла на шею своей любимой кобылицы.
- Принеси меня домой… - прошептала на ухо она ей.
Сама с жадностью вбирала воздух в грудь и любовалась последними минутами в своей жизни. Так и въехала с глупой улыбкой на лице к себе в город. В глазах стояла пелена, под конец «прогулки» уже слабо, что различала перед собой.
- Яни? – почувствовал неладное Алан и не только он.
- Не две стрелы, а три… - раздался голос Веды, она безошибочно поняла, что стряслось.
А Боярыню Китай-города, оставляли последние силы, ноги больше не держались в стременах, руки отпустили поводья, голова безвольно отклонилась в сторону и любимая Алана Варяга стала валиться на спины волкам, плотным кольцом окружившим её.
- Яника! – воскликнул Воевода, стая завыла, когда им пришлось приглушить падение своей хозяйки, а твёрдая рука сухощавой, с белокурыми волосами, остановила обезумевшего от горя.
- Сколько прошло времени? – гипнотизируя взглядом, она не позволяла Алану даже рукой пошевелить, тряхнула с нетерпением огромного мужчину. – Сколько?
- Да тут на развилке… - отстранённо ответил он.
- Сейчас не время впадать в панику! – сказала и подбежала к своей хозяйке. – Пей! - приказала, беря за голову и раскрывая рот той, которая уже ничего не видела и не соображала.
Алан, как заворожённый нёс свою Деву в палаты, помог обмыть и обработать рану. Взял её ладони в свои, тихо проговорил:
- Яника, зачем ты так… - с надрывом спрашивал он. – Я люблю тебя… Вернись ко мне! И тебя ждёт твой сын! – стараясь своими словами, вдохнуть в неё желание жить.
Настойка из трав, с горьковатым привкусом, боролась за жизнь с отравой. Повязка на ране, с густой зловонной жижей, адски жгла, вырывая проблески сознания Яники из лап забвения, хотелось многое сказать. И Яни, казалось, что она говорила и говорила, отчётливо слыша своего Алана. В отчаянной попытке пыталась рассказать свой последний секрет, набирала в грудь побольше воздуха и кричала:
- Это ТВОЙ СЫН!
Да только яд распространялся по венам, лишал её последних сил, и Алан услышал лёгким эхом повторение своих же слов:
- …твой сын… твой сын… твой сын… - еле слышно прошептала она.
Воевода не внемлил никаким разумным доводам и уговорам, с упорным постоянством сидел у постели своей Девы, лишь, на третий день, когда Веда сказала, что Боярыня вне опасности и будет жить, смог выйти под лучи палящего летнего солнца.
Пение птиц завораживало, лёгкий ветерок ласкал и дарил уверенность в завтрашнем дне. Впервые с их возвращения он смог улыбнуться, вспоминая, как этим утром его обнимала Яника и дарила слабую улыбку на устах.