Страница 29 из 91
XVIII век от Рождества Христова.
К вечеру прибыли в имение. Слуги бережно перенесли Алика в одну из комнат наверху. Девочка быстренько освежилась и переоделась с дороги, и очень скоро стояла у кровати больного.
- Алик... – позвала шёпотом. – Я, надеюсь, что в скором времени смогу увидеть Ваши глаза и поговорить. – нагнулась пониже и прошептала в самое ухо. – Я беременна от Вас. Мы будем родителями! – вытерла набежавшие слёзы.
Алик давно слышал её голос и не только её. В тот день, когда слеза любимой упала ему на щёку, он будто очнулся от сна. В грёзах был богатырём, защитником земли Русской и звали его почти так же, как и сейчас... Не смог припомнить имени своего. Молодой Ломоносов старался открыть тяжёлые веки и пошевелить рукой, чтобы поняли: всё слышит и всё понимает. Вот только не получалось, как не старался.
Огромную боль принесли ему слова мужчины, забравший Яну от него, в тот первый раз после пробуждения. Ещё невыносимее было слышать её визг и злющее сопение, когда она отважно сопротивлялась. По полу шаркали ноги, и их было куда больше, чем двое. Когда воцарилась тишина, Алик вновь вернулся в мир грёз: где ехал верхом на буланом коне, а рядом с гордой осанкой ехала дева. Обернулась и посмотрела на него пронзительным взглядом васильковых глаз.
- Яна... – выдохнул со стоном в тишину палаты, но она не услышала.
Сколько прошло времени с того события, он не знал, но его вновь вернули из забвения голоса. Непокорное тело вновь куда-то поволокли по коридору. Свежий воздух и стук копыт поведали ему, что увозят, увозят из больницы, чтобы не занимал зря койко-место. Алик окончательно упал духом, он так пытался, старался из последних сил совладать со своим непослушным телом, а у него не получалось...
Внезапно его охватила радость. Её голос, он не мог ошибиться, это был голос Яны. Она едет с ним и постоянно о чём-то говорит, а потом и вовсе начала читать книгу. Карету трясло. Это покачивание пробуждало в его теле забытую любовь к движению. Приложил массу усилий, чтобы улыбнуться. Сообразил: его любимая молчаливого жеста не смогла увидеть, она не прерываясь, смотрела в книгу и читала вслух. Тогда им обуяла жажда борьбы.
Несколько минут, казавшихся ему вечностью, прошли без её волшебного голоса. Затем он вновь почувствовал Яну.
- Я беременна от Вас... – ударили по нервам её слова. – Я беременна... – как эхо звучали её слова в душе. – он смог, смог пошевелить пальцами на левой руке.
К сожалению, и этот немой жест она не увидела, лишь несколько раз всхлипнула, рассказала весёлую историю из жизни и стала снова читать.
- «Житие славной девы Яники Рарог»... – прочитала название книги. – На чём мы остановились? – спросила его и тут же сама ответила...
--------------------------------------
КАКОЙ-ТО ГОД ПОСЛЕ 4000 ЛЕТ ОТ СОТВОРЕНИЯ МИРА (старый славянский календарь)
КИЕВСКАЯ РУСЬ
- Нет-нет! – убеждала сама себя. – Он борется с многими женщинами. Ты для него как все. Значит, и он для тебя должен быть, как другие, только с разницей... – улыбнулась, погладила свой живот. – Я должна понести сегодня! Перун, благослови! – подняла к небу глаза и вошла в баню, где оставила своих солдат.
Осмотрела комнату, что сняли на постой, улеглась в уголку и уснула.
Наутро она отправилась к отцу в посёлок. Барыню с радостью встречали все. За столом сидела с родными, ведя неспешную беседу. Порадовала отца с матерью, что жизнь с мужем у неё не хитрая, ВладИслав смог сделать её счастливой. При этих словах, таких далёких от истины, наёмники опустили головы.
- Куда теперь? – спросил Добрыня.
- В Китай-город... – ответила. – Пора. Негоже жене без мужа долго путешествовать. Навестила Вас, пора и честь знать.
Обратный путь сокращался неспешным шагом. Барыня-красавица не рвалась домой. В городе её ждут заботы, а в лесу она себя чувствовала, как дома. Пока ехала, обдумывала: как управлять своим наследием, точнее Вотчиной своего сына, что получит от Тирана.
На границе земель им повстречались разбойники, превышающие отряд Яники в два раза по численности. Ни один мускул на лице Боярыни не дрогнул.
- Проваливайте по-добру, по-здорову! – предупредила оборванцев единственная женщина среди мужчин.
- Нет, милая! – ухмылялся немытый нахал. – Мы давно не могли поживиться на этой дороге, да и ты, как баба, нам приглянулась.
- Насиловать будешь, аль ухаживать? – поинтересовалась.
- Нет у нас времени на ухаживания! – гаркнул голодранец.
- Сам кончину приблизил к себе лютую... – смотрела тёмными глазами на лучника.
Скатилась словно с горы с крупа коня ВладИслава, когда стрела полетела в неё. Тут же заколола двоих. Ставрос с наёмниками порешили еще нескольких, а вожак волчьей стаи накинулся на вдали стоящих лучников.
- Отрезать им то, чем насиловать собирались и скормить волкам у них на глазах! Искалечить так, чтобы впредь не могли больше взять в руки оружие. – озвучила свой приказ, когда увидела скольких пленных взяли её люди. – Проследите, чтоб выжили, пусть по моим землям идут и всем рассказывают. Такова участь ждёт любого, кто на честь женщины посягать вздумает!
Подошла к гнедому скакуну, погладила.
- Друг мой, - всмотрелась в глаза раненного коня. – Подлые люди пронзили наконечником сердце твоё... Прости! – вытащила свой меч и с нажимом вогнала его в грудь, мучающемуся от боли гнедому.
Оставшуюся часть дороги к дому, шли пешими. Пока отсутствовала в Китай-городе произошли перемены.
- Ну, здравствуй, жена моя! – сверкал глазищами Тиран.