Страница 39 из 64
— Не надо, Ли, можешь не закрывать мне обзор, — попросила я спустя несколько минут нашего путешествия по Изнанке. — Во-первых, это всё равно не помогает, а во-вторых, трупами меня уже давно не удивить и не испугать.
— Твоё бледное лицо говорит об обратном, — хмуро отозвался полуэльф, мельком глянув на меня через плечо.
Я криво и немного нервно улыбнулась, сжала сильнее ладонь приятеля. Только ощущение чужого тепла помогало мне не терять связь с реальностью. Энергия Смерти была настолько плотной, что сводила с ума, и осознание того, что я не единственное живое существо здесь, спасало от медленно подступающего безумия.
Мы буквально шли по мёртвым телам, небрежно сваленным в кучу. От запаха разложения тошнило, и я радовалась тому, что не успела поесть. Гораздо хуже было чувствовать кожей каждую смерть и странный восторг где-то в глубине души. Да, у некромантов странное восприятие, а постоянная работа с загробным миром сведёт с ума любого. Среди моих коллег полно безумцев, многие становятся убийцами, и всё из-за постоянного ощущения Смерти.
Дыхание костлявой можно слышать всю жизнь и оставаться в своём уме, если оно едва ощутимо. Но стоит почувствовать Смерть немного ярче, сильнее, изменение сознания неизбежно. Это происходит с каждым существом. Война, смерть близкого человека, случайное убийство, они меняют всё. Не делают людей сумасшедшими, но заставляют смотреть на мир иными глазами. Безумие же овладевает теми, кто имеет дело с мёртвыми постоянно. Кто-то более чувствителен и незащищён от влияния Смерти, у кого-то есть шанс прожить относительно нормальную жизнь и свихнуться только к старости. Я бы могла оказаться во второй категории, но едва ли это возможно теперь. Смерть близко. Я чувствую её так отчётливо, будто погибла сама, и часть меня рада тому, что происходит. Та самая часть, которая воспринимает Смерть как нечто естественное и интересное, которая жаждет узнать, каково быть мёртвым. Этот восторг пугает сильнее, чем любая опасность.
— …да, Наяда, — похоже, не в первый раз позвал меня Лизар, обеспокоенно заглядывая в глаза. — Ты выглядишь странно, всё хорошо? — я с трудом понимала слова полуэльфа. — Ты вся дрожишь. Наяда?
Голос Лизара звучал, словно сквозь толщу воды, а очертания мужского лица расплывались. Только тепло руки спасало меня от собственного «я». И мне не нравилось то, что хватка приятеля постепенно слабела.
— Нет! — вдруг хором вскричали Герхем и леди Аристон, заставив меня резко прийти в себя. — Не смей отпускать её руку.
Лизар послушно сжал мою ладонь сильнее, но не удержался от логичного вопроса:
— Почему?
Ответить решил Герхем.
— Ты знаешь, почему на самом деле некромантов так боятся и ненавидят? Почему каждый год на первый курс некромантии принимают вдвое больше студентов, чем на любой другой факультет? — лич замолчал, ожидая ответа, но полуэльф напряжённо слушал и не пытался высказывать свои мысли. — Маги, работающие с мёртвой материей, намного больше, чем другие, склонны к безумию. Некроманты регулярно проходят ментальную проверку и всю жизнь стоят на учёте. Едва маг сходит с ума, ему запрещают практику или убивают, но только в том случае, если он опасен для общества. Единицы доживают до старости и всё ещё могут заниматься магией, обычно лицензию забирают уже после тридцати лет, или некроманты сами отказываются от практики. Со всего огромного потока едва ли десять студентов становятся профессионалами.
— Хочешь сказать, что сейчас Наяда на грани? — быстро понял суть этой длинной речи Лизар.
— Да, и держится она только благодаря твоему присутствию, — ответила вместо лича леди Аристон, вновь принявшая облик эльфийки, — так что не отпускай её руку. И давайте, наконец, продолжим путь, Мирридиэль может быть в опасности.
Будто в подтверждение слов леди Аристон, артефакт вновь оживился. Теперь острые змеиные зубы вошли в мою плоть, словно в масло, и из двух аккуратных дырочек на плече брызнула кровь. Запястье же обвил тонкий жёсткий хвост, словно хлыст, врезаясь в кожу. Было больно, но эта боль отрезвляла.
— Только может? — удивлённо вскинул брови Лизар, но тут же вновь развернулся к горящему вдалеке свету и пошёл вперёд. — Я думал, вы Видящая и должны знать, когда ваш племянник в опасности, а когда нет.
— Я потеряла большую часть своих сил. Теперь ничем не отличаюсь от обычной предсказательницы: мутные видения, неясные ощущения. Только в редкие моменты дар проявляет себя в полную силу, но это происходит стихийно, — нехотя призналась эльфийка, пока я гадала, как полуэльф разобрался в родственных связях леди Аристон и Мирридиэля.
— И где же ваша сила теперь? — не унимался полуэльф, возможно, пытаясь отвлечься или отвлечь меня.
— Перешла к следующей Видящей рода, к дочери моего брата, — ответила леди Аристон и пояснила, поймав мой непонимающий взгляд: — Я и сама не разбираюсь в родственных связях, но привыкла считать себя тётей Мирридиэля. Он рос на моих глазах, как и его мать, так что они оба мне родные.
Мы с полуэльфом одновременно кивнули, делая вид, что всё поняли. По крайней мере, я сделала, а Лизар, может, и правда разобрался во всём.
«Герри, слушай, а почему мать Мирридиэля осталась леди Аристон?» — позвала я мысленно свой личный источник знаний.
«Потому что Видящие не переходят в род супруга, обычно даже наоборот происходит, а ребёнок наследует фамилию матери», — с готовностью откликнулся Герхем. — «И не называй меня…»