Страница 24 из 29
Что он несет?! Этого не может быть...
– Так что, сынок, это над тобой был поставлен эксперимент.
Эксперимент. Над ним.
Я убью её!
– Тут, конечно, не обошлось без проблем, как-то уж долго ты тупил, никак не вписывался в подготовленный сценарий. Пришлось вводить новые персонажи. Догадываешься? Нет? С ролью катализатора вполне успешно справилась Лиза. Молодежь у нас талантливая. Перспективная девочка, хе-хе, главное – актриса хорошая. Ну да ладно, вернёмся к нашим баранам. М-да... Если бы ты сегодня доложил обо всём, что удалось накопать, я бы спор выиграл. Но прав оказался мой друг. Очень жаль. Ну что ж, надо уметь и проигрывать. Знаешь, я тебя не виню, женщина – это, действительно, сильное оружие. Я сам виноват, переоценил твою стойкость. Так что, Саша, отдыхай пока. Съездишь в Крым, там ещё совсем тепло. Довяжешь свой необыкновенный пуловер, – Алекса передёрнуло от отвращения. – Хочешь – возьми с собой Лизу, я ей выпишу командировку. Если она не против, конечно. А там что-нибудь придумаем, может, отправим тебя на курсы повышения квалификации. И выброси всякую чушь из головы. Всё. Свободен, – Шеф небрежно кинул папку на стол и окончательно повеселел.
Часть бумаг слетела со стола на пол, и Алекс, наконец, понял, что за лоскут не давал ему покая. Это был его вчерашний вязаный галстук цвета черники.
Каких-то несколько часов назад мужчина и женщина, умирая от нетерпения, не смогли дотянуть до двери квартиры, целовались прямо на лестнице, как ошалевшие от новых ощущений подростки. В нетерпении боролись с застёжками и теряли какие-то ненужные, глупые, мешающие вещи. Обтёрли своими куртками все чистенькие стены парадной. Бежали, смеясь, от гнева потревоженной соседки. А потом любили друг друга, и казалось, что жизнь бесконечна и прекрасна…
На деревянных ногах, в состоянии нокдауна, Алекс вышел в приемную. Лиза равнодушно подняла хорошенькую головку:
– Будете писать заявление на отпуск, Александр Владимирович?
Да, детка, далеко пойдёшь. И карьера тебе обеспечена головокружительная.
– Спасибо, Елизавета Дмитриевна. Заявление напишу завтра.
Заявление на отпуск. Или рапорт об отставке. Все равно завтра. А сегодня он просто застрелится.»
***
Я в тревоге прислушалась: Данька, кажется, открыл окно. Нет, просто закурил – сквозь щели хлипкой перегородки потянуло дымком.
Хорошо, что у нас в доме нет пистолета.
Вот ведь женщины стервы! Брата очень жалко, и Алекса тоже. Хотя… Нечего было так сразу влюбляться, и ещё разбрасываться галстуками. Тоже мне, профи.
А как легко он поверил в предательство!
Диван за стеной грустно скрипнул. Успокоившись, но не забывая про бдительность, я вернулась к безалаберному шпиону.
Всё будет хорошо, я уверена. Вера моя в хэппи энды всегда была непоколебимой.
***
«…Уже совсем стемнело. Зарядивший вдруг дождь смывал с улиц остатки бабьего лета.
Трамвай, постукивая и поскрипывая артритными суставами, объезжал вечерний город. Алекс ехал вникуда, до конечки – и опять по кругу. Устало смотрел на чужую жизнь за разноцветными квадратиками окон, и ему было очень жаль себя. Чего он в жизни достиг? Никто его не ждёт, нет ни семьи, ни друзей. Только пустота в душе.
Было время (да совсем недавно, ещё вчера!), когда он гордился своей редкой и необычной профессией. Теперь и это у него отобрали. Такой позорный финал карьеры!
Да и был ли повод для гордости? Чем он занимался все эти годы? Подслушивал, подглядывал, вынюхивал. Втёмную использовал других людей, которые, пусть ненадолго, становились его товарищами. Оказывается, и он такой же лабораторный крыс. И нет никаких великих и благородных целей, только мышиная возня или, наоборот, гладиаторские бои на утеху сильным мира сего, да и не очень сильным.
Когда-то офицер с таким позором не смог бы жить, обязательно бы застрелился. Он даже на это не был способен, обмельчали нынче офицеры.
Трамвай, постояв на кольце, выехал на очередной круг. Алекс сунул мелочь старенькой кондукторше – каждый раз после конечной остановки она подходила, недоумённо качала головой. Слава богу, ничего не говорила.
Какой-то пенсионер плюхнулся рядом, попытался завести разговор, но, не обретя собеседника, обиженно засопел.
Вот и правильно, не надо трогать человека с посттравматическим синдромом.
Первое отупение после удара стало уступать место боли. Случившаяся катастрофа всё громче звенела в ушах какой-то безумной симфонией, распирала грудь нехваткой воздуха.
Маршрут, как назло, проходил по улице Карла Маркса. Вон за тем книжным магазином есть переулок. Если пройти в арку, окажешься в тихом дворике со столетними липами и кленами, старинным домом с кукольными балкончиками… Он чуть не взвыл.