Страница 49 из 58
Встретились мы в вестибюле музея, организовавшего выставку. Я как всегда пришла первая. Дина традиционно «задерживалась». Наверняка, потратила уйму времени, стоя на остановке. Всегда старалась дождаться краснобуса, где есть свободные места. Это было незыблемое правило - если уж пользоваться общественным транспортом, то с относительным комфортом.
Пока ждала подругу, встретила Валентину – рыжеволосую коллегу, ту самую, которая вечно предлагала делать ставки в судах. Она пришла поддержать одного из фотографов - «господина января», как мысленно я его окрестила. А как иначе? Дамочка ежемесячно при встречах рассказывала об очередной великой любви. И это не считая законного супруга и постоянного любовника, трудящегося в рекламной сфере. Нет, я не ханжа. Просто не понимаю, откуда у Валентины силы на всех берутся.
- Обязательно посмотри работы, - горячо советовала приятельница. – Самойлов его фамилия. У парня отменное чувство юмора!
Когда, наконец, объявилась изрядно замерзшая Дина и спасла меня, я до такой степени наслушалась похвал в адрес звезды месяца, что готова была заранее объявить его гением, лишь бы Валентина замолчала. Поднимаясь по лестнице в зал, попросила подругу, не подпускать меня к стенду Самойлова, дабы не лишилась чувств от переизбытка впечатлений.
Дина оказалась права, рекламируя вчера выставку по телефону. Она, и впрямь, отражала самые различные аспекты жизни города. От шикарных видов с высоты до заторов на дорогах, очередей в поликлиниках и попрошаек на улицах. Особенно впечатлили две серии: «Контрасты» и «Потерянный город». В первом случае автор снимал покосившиеся развалюхи, ютившиеся на фоне новостроек, одни и те же дома с фасада и со двора, детскую площадку, за которой прокладывают новую трассу и другие не сочетающиеся и неправильные картины. Во второй серии взору предстали старые дома и целые улочки, стертые с лица и карты города за последние десять-пятнадцать лет. В угоду тем, кто готов щедро заплатить за возведение очередных хором - убогих в эстетическом плане.
Я почти уверилась, что покину выставку с горьким осадком в душе. Направлялась к выходу, таща следом упирающуюся Дину, когда та вдруг вывернулась, громко и совершенно не светски ахнула.
- Ян, ты только глянь! Вот, умора!
Проследив за взглядом подруги, чуть прилюдно не настучала ей по затылку.
- Самойлов?! – возмутилась я, прочитав фамилию фотографа на вывеске. – Издеваешься?
- Нет же! Смотри внимательнее!
Если Дина кидается к чему-то (или к кому-то) с восторженным блеском в глазах, лучше не сопротивляться. Только время зря потратишь. Поэтому я хмуро принялась разглядывать творения последней Валентининой пассии и с удивлением обнаружила, что не так они и плохи. Не гениальны, но весьма забавны. Фишкой работ Самойлова был эффект неожиданности. Его камера в буквальном смысле «ловила» людей в курьезные (и не очень) моменты жизни. Плотного мужичка, пытающегося поймать сорванную ветром шляпу, инфантильного вида даму, преодолевающую препятствие из вереницы луж с кислой миной на лице, или девицу, которую с ног до головы окатила машина.
Стоп!
Я протерла глаза, не веря в такую справедливость вселенной.
- Вот и я про то же, - захихикала Дина. – Недурно корова вышла, да?
Не в бровь, а в глаз! Взору предстал истинный шедевр! Белый плащ, покрывшийся грязевой аппликацией. Те же украшения на щеках и лбу. Но больше всего порадовал стыд, исказивший и без того не слишком прекрасные черты! Вот теперь я готова была записать Самойлова в любимые фотографы. Надо будет Виталику приглашение на выставку отправить. Готова даже билеты оплатить. Пусть посмотрит на инфекционную зазнобу, во всей красе!
Три часа я провела в чудесном расположении духа. Острила без умолку, как шут на королевском празднике. Без единого возражения согласилась на пешую прогулку до ледяного городка. И даже не только съехала с горы на попе (несколько раз), но и в снежки с тремя мальчишками поиграла, засунув самому нахальному внушительный ком за шиворот.
- Между прочим, мы ещё в кафе собирались, - напомнила Дина, пока мы вместе скрывались от бомбардировки за объемной ледяной фигурой зайца, который больше смахивал на отъевшегося к зиме медведя.
- Я и сейчас не имею ничего против… э-э-э… горячей пиццы, - я извернулась и запустила снаряд в подобравшегося слишком близко мальчишку. Попала прицельно – аккурат в лоб. Пацан плюхнулся на пятую точку, свёз варежкой шапку на затылок. Расхохотался и резво отступил на четвереньках.
- Я на роллы рассчитывала, - призналась подруга, лепя огромный ком, будто снеговика возводить собралась. – Но пицца, так пицца. Главное, чтоб на пороге не развернули. Ты ж на снегурочку похожа. В смысле, на основательно подтаявшую.
- Да хоть на Бабу-Ягу, - отмахнулась я. – Мы клиенты, а, значит, правы.
Снеговика мы всё-таки слепили. Вместе с мальчишками. Когда все подустали от боя и решили объявить ничью. Высоченного – с человеческий рост. Волосы сделали из палочек, для носа приспособили кусок от чьих-то поломанных ледянок. Пусть нос получился асимметричным, зато красным, как и полагалось на морозе. Пацаны были в восторге и, прощаясь, стрясли с нас обещание наведаться сюда ещё раз – в первый выходной после праздников.