Страница 17 из 58
В горле противно запершило с непривычки, глаза защипало от дыма. Но я настойчиво делала затяжку за затяжкой, не замечая, как дрожат тонкие пальцы, а пепел сыпется на темно-вишневое платье, а с него на старый коврик под ногами. Очнулась, почувствовав во рту мерзкий вкус фильтра. Тьфу! Окурок отправился с четвертого этажа в снег, сверкнув прощальным огоньком в полете, и снова напомнил о празднике.
Что за глупость встречать Новый год в одиночестве? Я же не брошенная на произвол судьбы старушка, до которой нет дела ни детям, ни внукам! В голову постучались сразу два плана. Либо немедленно стащить с себя платье и завалиться спать, либо срочно рвануть в ночной клуб и оттягиваться до утра. Но плотно закрыв балконную дверь, я выбрала третий вариант. Выключила духовку и притащила под ёлку, продолжающую мигать разноцветными лампочками, бутылку с шампанским и высокий бокал. Пена обильно плеснула на ковер, но мне не было до этого дела. Я залпом выпила вино и, охнув, схватилась за нос, до которого в мгновения ока добрались пузырьки.
Второй бокал пошел легче. Третий, почти как сок. По телу разлилось приятное тепло, в голове изящными спиральками принялся закручиваться воздушный туман. Я вспомнила детство и вытянулась на полу. Ребенком я обожала лежать рядом с включенной елкой в темной комнате и любоваться. Но не хвойной красавицей, а тенями от гирлянд на потолке. Буйное воображение трансформировало мохнатые лапы ёлки и круглые бока игрушечных шаров, создавая сказочные сюжеты. Сегодня фантазия откликнулась не хуже, показывая, словно диафильм, полузабытые истории. Вот Змей-Горыныч идёт в наступление. Вот Кощей кудахчет над драгоценной иглой. А вот царевич скачет, чтобы разбудить сладким поцелуем спящую красавицу. А она спит… спит… спит…
Еще один сказочный персонаж, прятавшийся за широкой спиной игрушечного Деда Мороза, подкрался незаметно, плеснул в глаза теплого молока и легонько подул на макушку, чтобы сместить центр тяжести. Я моргнула несколько раз, медленно, пытаясь растворить наваждение, но быстро сдалась в неравной борьбе со сном. Зато стало так легко, будто спина обрела настоящие крылья.
Была зима. Изо рта вырывался густой пар, но я не чувствовала холода. Бежала, что есть мочи с непокрытой головой и в расстегнутой шубке. Сердце колотилось, желая выпрыгнуть, а если не получится – взорваться.
Успеть! Успеть! Успеть! – стучало в разгоряченных висках.
Поздно. Поздно. Поздно! – зловеще шептал кто очень злобный в голове.
Страх проник в каждую клеточку. Я физически ощущала, как он поглощает меня, связывает прочными нитями спираль за спиралью, словно закутывает в кокон. Но в отличие от будущей бабочки, мне выбраться не суждено. Я кожей чувствовала необратимость события, которое пыталась предотвратить. Так уже было однажды – три года назад – когда я вошла в тихую темную квартиру, где должны были ждать моего позднего возвращения… Но не ждали… Не могли…
Здесь – на знакомой центральной улице, тоже было нереально тихо. Только снег скрипел под сапожками, приминаясь безжалостными подошвами, продавливаясь острыми каблуками. Только тяжелое дыхание вырывалось из напряженных легких. Боже, который час? Зимой границы вечера и ночи расплывчаты, дать подсказку способно лишь количество машин на магистралях. Но в миллионном мегаполисе никогда не бывает абсолютной тишины. Тишины свободной от технических звуков. Тем более такой неправильной. Звенящей.
Я точно не знала, почему выбивалась из сил. Но чувствовала нутром: кто-то ждет моей помощи. Кто-то близкий, попавший в беду. В такую, которую почти невозможно отвести. Дается лишь одна попытка. Не безвозмездно, нет. За нее придется заплатить. Двойную цену…
До нужного перекрестка, оставалось метров сто. Надо собраться, не позволить одеревеневшим ногам замедлиться. Я способна закончить путь. Добежать. Но отчего это место навевает тоску, похожую на волчий вой? Какие жуткие ассоциации пытается вызвать? Я была здесь. Недавно. Пыталась что-то разглядеть вон там – на тротуаре. Что-то нехорошее. Но что?!
Ответ пришел вместе с громом, жаждущим разорвать в клочья черное небо. С громом, которого не бывает зимой. Кто-то, не щадящий ни себя, ни окружающих, выпустил серебристую стрелу с изогнутой горы. С механическим скрежетом, похожим на крик, она полетела вниз. Уплотнялась, увеличивалась в размерах, издавая душераздирающий плач. Она не хотела двигаться вперед с безумной скоростью. Ее заставляли, не предлагали такую роскошь, как выбор. Я поняла, что именно передо мной лишь, когда всё закончилось – искры погасли, упав на грязный снег, а несчастный форд затих, придавленный тяжелым столбом.
Ноги не выдержали. Не сумели удержаться, неосмотрительно ступив на припорошенный белой кашицей лед. Колени разбились в кровь, руки разъехались в стороны, собирая под ногти колючие кристаллы снега. Я завалилась набок, не в силах оторвать глаз от покалеченного авто и стараясь понять, почему для меня важно, кто находится внутри.
Боже, на что я рассчитывала, пока бежала сюда, сбивая дыхание? Неужели, было не ясно, что мне не остановить обезумевшего от ярости водителя? У меня нет могущества. Я не особенная. Почти. Я случайно получила то, что мне не предназначалось. Теперь зло гуляло рядом. Не находя меня пока, но задевая по касательной. Мне нечего ему противопоставить. Нереально выиграть эту войну в одиночку…
И это даже не моя война...
Глаза широко распахнулись от щелчка в голове. Подозрительно забегали, попытались передать мозгу полученную картинку – всё те же тени на потолке, изображающие героев из подзабытых сказок. Простых и понятных. Здесь не было места мифическим автомобилям и безумным спасательным миссиям в ночи.