Ненужные

– Ты типа, как сейчас говорят, новая русская?!

– Типа, а ты не рад, – девушка присела на диван.

– Я не ожидал, что окажусь в таком «домике»!!!

– Иди ко мне.

Растерянный Алексей сел рядом, но не говорил больше ни слова. В голове вертелась мысль: «Возможно, я для неё лишь забава?!» Агния склонилась к Меншикову, предчувствуя о его думе:

– Богатство отца ведь не станет между нами?

– Ты думаешь, он хорошо отнесётся к моей бедности?! – взволновался юноша.

Этот вопрос поставил девушку в тупик:

– Мы пока не скажем ему о наших отношениях, ведь ещё неизвестно к чему они приведут.

Алексей враждебно взглянул ей в глаза:

– Почему ты играешь людьми?!

– Я не играю тобой! – в словах Петровой слышалась искренность.

– Ты меня привела сюда, чтобы унизить? Но знай, деньги для меня не имеют значения, лишь бы на жизнь хватало!!! – не унимался Меншиков.

– Разве ты не был в курсе моего богатства?! – неподдельно удивилась Агния и продолжила рассуждать: – Сейчас говоришь, деньги вздор, а когда поживёшь в достатке, тебе не захочется возвращаться обратно в бедность.

– Да, моя семья терпит лишения, но не теряет достоинства, отец говорит и всем сердцем верит, что мои предки были дворянами! Батя хоть и пьёт, тем не менее никогда не унизится перед такими людьми как вы, чтобы получить от вас подачки! – возмутился Алёша. – Я ухожу отсюда!!!

– Так вроде бы род Александра Даниловича пресёкся! – вслед юноше прокричала Агния, разузнавшая из любопытства на днях о родословной Меншикова Алексашки.

Алексей выскочил на улицу, в голове шумело: «Разве любит она меня, раз думает, что за богатство я оскверню душу? Нет, всё не то, нужно успокоиться и как следует осмыслить».

Петрова взволнованно ходила по гостиной, она понимала, что Алексея будет трудно покорить золотом, оттого сильней росло любопытство к нему. В её круге общения нет истинно российского менталитета, все суетятся, чтобы преуспеть в бизнесе. А на светских вечерах показывают достижения и симпатизируют успешным персонам, надев маски с натянутой улыбкой. Зависть и пустота лишь кроются за блеском.

В гостиную вошла Людмила Сергеевна, высокая стройная женщина с чёрными точно смоль волосами. Из-под чёлки будоражили душу знойные пронизывающие карие глаза. Гордое лицо выражало властолюбие. Она осведомилась, чем Агния озабочена, не из-за того мальчика, который выбежал как ошпаренный из дома. Дочь жалобно посмотрела на неё.

– Мама, что мне делать, я его сильно обидела?!

– Уж не влюбилась ты в небогатого мальчишку?! – повысила голос Людмила Сергеевна.

– Почему ты так решила? Он мне товарищ, разве я не могу переживать о друге? – отнекивалась девушка.

– Агния, оставь его, он не твоего поля ягода, – вздохнула женщина.

– Я сама выбираю себе спутника жизни, если тебе не нравится, я могу жить отдельно!

– Тогда поговори с отцом, интересно, что он скажет? – усмехалась мать, не обращая внимания на отчаяние дочери.

Она взяла со стола журнал и изящно пошла наверх, причитая что-то вслух. Агния поспешно схватила дамскую сумочку, кинув в неё флакон с инсулином и шприцы, и выбежала из дома. Девушка хотела зайти в гараж, но передумала ехать на «вольво», купленном ей поддавшимся на капризы отцом. Он предупредил её, что на иномарке передвигаться опасно, бандиты могут машину отобрать, да ещё и страшным образом, например, изнасиловать, искалечить, а может, что ещё сделать с любимой доченькой, но в ответ она закатила истерику, и Николаю Петровичу ничего не оставалось делать, как пойти на уступки. В провинции Агния садилась за руль только в плохую погоду, тем более сейчас ей хотелось напиться, выговориться. И она решила пригласить Ольгу в кабак, какая-никакая, но жилетка.

Девушки заказали выпивку и немного еды. Ольга поинтересовалась, что за повод для их встречи. Агния, залпом осушив бокал сухого вина, рассказала об Алёшке.

Собеседница к удивлению Петровой оказалась рассудительной:

– Сначала определись со своими амбициями. Да, Алёшечка загадка, но после разгадки интерес к нему пропадёт. И не сможешь ты ради него пожертвовать всем, а он не захочет войти в светский круг с твоей помощью.

– Не смогу, Оленька. Я слишком такая, как эти людишки, возомнившие себя повелителями, и по-другому жить не умею! – Петрова нервно сделала несколько глотков очередного бокала.

– У вас нет равенства в отношениях, – Ольга с волнением поглядывала на очередную дозу алкоголя в руках Агнии. Она знала о болезни девушки. Кроткова трясущими пальцами поправила вылезавшую прядь из собранной причёски белокурых волос.

– Разве любовь не важна?! – Агния остановила взгляд на живых ромашках в середине небольшого стола.

– Для Алексея, да.

– Я не предполагала, что ты так тонко всё подмечаешь. Считала тебя дурой, теперь так не думаю.

– Ты прямолинейна, что приводит в растерянность некоторых людей, – Кроткова сдерживала обиду на слово «дура».

– Ладно, уже засиделись с тобой, надо идти. – Петрова отодвинула недопитый бокал.

Выходя из-за стола, Агния рукой задела вазу, и та с хрустальным треском несбывшихся надежд разбилась об начищенный пол. Девушка, не обращая внимания на возмущённого официанта, небрежно кинула деньги на стол.

– День не задался! – заключила Ольга.

На выходе Петрова столкнулась с нетрезвым Долохиным. Агния с ним поздоровалась, заметив при этом, что он неуважительно относится к своему дяде, который в институте проректор, но рано или поздно наплевательское отношение к сессии доведёт Ивана до отчисления.

Долохин, захлёбываясь слюной, прокричал:

– С тобой круто зажечь можно! Понятно, почему Лёха убивается по такой-то болезненной красоте.

Старания Агнии угомонить Ивана были тщетны. Его так и выворачивало сказать ещё несколько гнусных слов.

С детства Долохин недолюбливал господ, купающихся в роскоши, ведь судьба свела его мать с индивидом, любящим деньги. И когда она забеременела, генетический отец Ивана её бросил, сбежав в неизвестном направлении. Незаконнорождённому сыну приходилось во всём себе отказывать – в игрушках, сладостях, в красивой одежде… и отце.

Петрова вышла из кафе в расстроенных чувствах. Она не замечала рядом идущую Ольгу. На улице смеркалось.

Глава вторая

Свобода отчуждённости

Ельцинская Россия отстаивает право на жизнь, впрочем, как и всегда, защищая присущую ей историческую уникальность от гневных нападок всего мира. Некоторые высококвалифицированные специалисты от нехватки денег на существование вынуждены эмигрировать или быть челноками-патриотами, проводя большую часть жизни на маршруте Турция – Черкизовский рынок. Простые люди с трудом сводят концы с концами, живя впроголодь от получки до получки, а в это время новые русские шикуют в роскоши и объедаются деликатесами. Возрастает коррупция и преступность. Бандиты становятся у власти.

Денис Князев рос в обычной советской семье. Любил свой родной город Липецк. Мать Елизавета Михайловна работала заведующей хозяйством в детском саду, отец Владимир Владимирович был прорабом на стройке и рядовым коммунистом партии. С утончённым вкусом строителя он создавал советское будущее в надежде на всеобщее благо. Его идеалистический характер вызывал умиление у близких людей, ведь один в поле не воин!

С шести лет Денис знал алфавит и даже умел выводить буквы на бумаге, складывая их в слова. Школьником мальчик желал постичь красоту мира, он гулял по двору, приложив указательным палец к губам, и наблюдал за букашками, ползущими по травинкам; нахлынувшие чувства одарённый мальчуган неровным почерком, без единой ошибки выражал в тетради. Отцу нравилось творческое увлечение сына, и он призывал Дениса писать о дружбе между людьми. Из-за горбачёвской перестройки Владимир Владимирович сильно переживал за страну и не мог долго прийти в себя, пока по совету соседки не посетил храм, где на него сошла Божья Благодать. Он окунулся в православную религию. Батюшка местного храма направлял Владимира на путь, приготовленный судьбой. Духовная семинария укрепила душу Князева старшего. Посвятив себя Церкви, Владимир принялся нести окружению Слово Божие.