Витязь

Единственная светлая мысль Павла, когда он возвращался в лагерь, была о Лизе. Образ девушки, такой притягательный, желанный и недоступный, в последнее время, постоянно бередил его мысли. Павел ощущал, что присутствие Лизы в его походной палатке, словно некое чудо, лучик света в кошмаре общего хаоса и смерти, которые окружали его.

Павел тихо вошел в палатку, опасаясь того, что Лиза спит. Но, перед его глазами предстала другая картина, которую он менее всего ожидал увидеть. Сашка сидел рядом с кроватью девушки и пытался по слогам читать походную библию. Лиза, чуть приподнявшись на локте, поправляла его. Эта идиллия между молодыми людьми, которые даже не заметили его присутствия, показалась Павлу невозможно неправильной и кощунственной. День и так был адски тяжелым и кровавым, а еще и это. Корнилов думал, что Сашка будет недоволен новым поручением относительно ухода за раненой девушкой. Но пятнадцатилетний парнишка с удовольствием заботился о Лизе и уж больно усердно. Когда бы Павел не заходил в палатку, за последние два дня, он заставал там Сашку, который крутился возле девушки. Осознавая, что из-за этого юноша стал отлынивать от своих прямых обязанностей, таких, как: уход за его лошадью, чисткой одежды, подача еды и уборка в палатке, Павел, негодующе уставился на Сашку и громко рявкнул:

– Сашка, черт! Почему не встречаешь? Я уже четверть часа ищу тебя.

– Прощения просим, ваше благородие, – выпалил Сашка, вскакивая на ноги.

Корнилов, проходя в палатку, отрывисто скомандовал:

– Рьяного убили. Я привел нового жеребца, накорми его, да побыстрее. Через час мне надобно быть у Каховского на сборе.

Сашка, бросив извиняющийся взгляд на оторопевшую Лизу, бросился выполнять приказ Корнилова. Оставшись наедине с девушкой, которая как будто вся съежилась под его грозным недовольным взором, Павел ощутил, что его переполняет чувство обиды и вопиющей несправедливости. Еще утром, Лиза не позволила Корнилову кормить себя. Она настояла на том, чтобы есть самой, заявив, что ей неудобно принимать помощь от Павла и изобразив на своем прелестном личике упертое выражение. А сегодня, значит, она проводила время в обществе его денщика и была весьма довольна его компанией. Павел отчетливо увидел расслабленное, умиротворенное выражение на ее лице, едва зашел в палатку.

– Павел Александрович, вы ранены? – обеспокоенно спросила Лиза, увидев рану на окровавленном виске Корнилова. Молодой человек выглядел измотанным и недовольным. Весь в пятнах свежей крови, разорванный на боку доломан и грязные строевые рейтузы, наводили на мысль, что их владелец, сегодня, побывал в жестокой и кровавой схватке.

Корнилов оставил без внимания вопрос этой вертихвостки и, прищурившись, прошелся темным взором по фигурке девушки в темном простом платье и обнаженным ступням ее ног. Решив разобраться с ней позже, он развернулся и решительным шагом вышел из палатки; Сейчас, главным было – поставить на место и припугнуть, обнаглевшего мальчишку.

Когда Павел вышел наружу, шел сильный дождь. Он отыскал глазами юношу и, приблизившись к нему, раздраженно заметил:

– Прекрати так ревностно ходить за Елизаветой Андреевной! Займись лучше своими прямыми делами.

Павел, ощущал, как струйки воды текут по его лицу, перемешиваясь с запекшейся кровью на его виске. Он зло посмотрел в голубые глаза стройного юноши, который был почти одного с ним роста.

– Ваше благородие, но вы сами… – начал было Сашка, но Корнилов перебил его.

– Ты думаешь, мне не видно, как ты все время околачиваешься возле нее? Она дворянка, а ты холоп. Знай свое место.

– Ну и кто же ходить за ней будет, неужто вы? – спросил с ехидной наглецой Сашка.

Корнилов побагровел.

– Страх потерял, как разговариваешь, щенок?! – взорвался Павел и замахнулся на юношу. – Что себе позволяешь?!

– Ваше благородие, она вас боится! Елизавета Андреевна слишком ранимая девушка, чтобы позволить вам заботу и уход за нею! – продолжал Сашка, совершенно не боясь разъяренного Корнилова.

Павел валился с ног от усталости. Оттого, пререкания денщика, тут же, вывели его из себя. Рассвирепев, Корнилов отвесил сильную затрещину парню и процедил:

– Я предупредил тебя. Еще раз увижу, что крутишься возле нее, завтра же, в первой шеренге в атаку пойдешь. Ясно тебе?

– Чего уж, яснее нету, – скиснувшим голосом промямлил Сашка.

Развернувшись, Павел направился обратно в палатку. Войдя внутрь, он одарил Лизу гневным взглядом. Девушка испуганно сжалась, увидев злость в серых, потемневших от гнева глазах Корнилова. Он, молча, разделся до пояса, скинув пыльный доломан и кушак в угол. Подойдя к умывальнику, он начал умываться, намыливая пыльное обветренное лицо. Лиза, так и сидела на постели и молчала, замечая, как по рукам Павла стекает вода, окрашенная кровью с его волос. Поняв, что молодой человек не в духе, после сегодняшнего боя, Лиза побоялась начинать разговор и, поэтому молчала, настороженно глядя на него, страшась как-нибудь не угодить и разозлить еще больше, уставшего, раненого Корнилова.

Переодевшись за занавеской, в чистый повседневный мундир василькового цвета, Павел вновь повернулся к девушке и строго, с напряжением спросил:

– Елизавета Андреевна, вам что-нибудь надобно?

Лиза отрицательно покачала головой, заметив, что на его виске красуется кровавая, запекшаяся рана.

– Павел Александрович, вам бы в лазарет, – сказала она тихо. – Я вижу, вы ранены.

Павел сначала не понял, о чем она говорит. А когда его осенило, что она имеет в виду его висок, как-то мрачно улыбнулся.

– Это пустое, царапина, Елизавета Андреевна. Она через день затянется, – бросил он безразлично, а затем добавил. – Мне надобно уехать на пару часов. Вы сможете обойтись без меня?

– А Саша, как же? – спросила тихо Лиза.

– Он не станет более докучать вам. Я сам буду заботиться о вас, – ответил с ожесточением, но твердо Корнилов. – Однако, когда я буду в отъезде, я велел ему кормить вас и сопровождать в лес. И все.

От последней его фразы Лиза похолодела. Этот человек, в одно время и привлекал ее, но и пугал. Часто она чувствовала к нему благодарность за то, что он спас ее, а так же некое притяжение и симпатию. Но, временами, его суровый крутой и властный нрав давал себя знать и, в эти моменты Лиза его опасалась.

Не услышав от Лизы ни слова, Павел, поклонившись ей, быстро вышел из палатки.

Глава III. Полк

Дикие крики разбудили Лизу. Она едва задремала после обеда, чтобы немного забыться от боли в ране, которая непрерывно ныла с самого утра. Сев резко на постели, девушка отчетливо услышала шум боя, беспорядочные выстрелы и лязг оружия. Она не понимала, что происходит, ведь, основная часть полка, в эту пору, была на очередной вылазке и, отчего, сию минуту, в лагере раздавались отовсюду выстрелы? Полевой лагерь их полка, укрытый с двух сторон лесом, был расположен в северной части местности, вдалеке от основного расположения русских войск.

В палатку ворвался взлохмаченный Сашка и проголосил:

– Елизавета Андреевна, французы напали на лагерь! Быстрее, надобно укрыться в лесу!

Похолодев от страха, Лиза проворно слезла с постели. Она была в одной длинной до пят рубашке и не надевала платье еще с утра, поскольку оно было узким и сильно сдавливало повязки на ране. В это время, Сашка быстро засунул за пазуху один из пистолетов Корнилова, которые лежали в ящике с оружием. Затем, схватив летний плащ Корнилова, висевший сбоку, юноша накинул его на плечи девушки. Подхватив Лизу за талию, он вывел ее из палатки. Она же, тяжело опираясь на худощавое плечо Сашки, как можно быстрее шла с ним, озираясь по сторонам.

Кругом был ад. Всюду сновали французы, жестоко расправляясь с немногочисленными, отчаянно и яростно, оборонявшимися русскими воинами. В послеполуденное время в лагере оставались только раненые солдаты и офицеры, не менее сотни человек, да рота платовских казаков, для их охраны. Округлившимися от ужаса глазами, Лиза видела, как раненые русские солдаты и офицеры, видимо, поднятые с постели, хватая первое попавшееся оружие, пытались защищаться от нападения кровожадных французов, которые не щадя никого обагряли кровью палатку за палаткой.