Крик

17

Похоже утренние посещение меня Асей становилось традицией. Сегодня, не успев открыть глаза, я увидел ноги в плотных военных штанах, продирая глаза пытался поднять взгляд, а это было ох как неудобно, потому что во сне я умудрился перевернуться на живот, а может и удачно, потому что природа, она же такая, даже в покалеченном туловище, а тут по утрам женские ножки пусть и в широких брюках, это ух. Это ведь в голове предводительница повстанцев вызывала кучу эмоций и противоречивых ощущений, а во всем остальном, я не мог не признать, что она была очень симпатичной девушкой, точно на мой вкус.

- Доброе утро, - просипел я, - если оно конечно доброе.

- Почему нет, - и, о чёрт, я увидел, как она залилась румянцем. Та женщина, что готовилась расстрелять кучу народу краснеет? Интересное дело.

- Ну я не знаю, может я пока спал оказался замешанным в какое-то политическое действо, - говорить всё же было не удобно, и я с трудом устроился на боку, немного подтянув колени к животу, надеясь, что собеседница не заметит, что я оценил её обтягивающую маечку. А я ох как оценил. Она была чёрная, как и брюки, но в отличии от них туго облегала все изгибы. А девушка похоже нервничала и это мешало ещё больше, потому что её грудь часто вздымалась, рисуя в воображении картинки о том, какая она может быть на ощупь, как это, проводить ладонью по твёрдым бугоркам сосков…

Дверь открылась резко, заставив меня вздрогнуть. Сколько я так пялился на девушку?

- А вот и папа проснулся, - произнесла Мелиса, входя в комнату. Хоуп на её руках заерзала, загомонила.

- Как ты себя чувствуешь? – отмерла Ася.

- Твоими молитвами, - выкать женщине которая оказалась матерью моей дочери было как-то странно.

 Да Хоуп была и останется моей дочерью, даже если прямо сегодня обнаружится её биологический отец. Она моя дочка и всё, никому её не отдам. Я готов делить её с женщиной, всё же мама девочкам нужна, но чужой мужик... Мелиса дала мне девочку на руки, малышка долго всматривалась в меня, потрогала своей ладошкой мою бороду и звонко засмеялась:

- Ёсик, - выдала она и снова потрогала бороду.

- Ёжик, - хмыкнул я и поцеловал девочку.

Ася медленно подошла к нам и присела на краешек кровати. Хоуп посмотрела на неё и теснее прижалась ко мне. Девушка нерешительно протянула руку к крохе, от чего та моментально скуксилась и повела ротиком, словно собираясь зарыдать. Ася нервно отдернула ладонь и засунула её под ногу, будто боялась, что своенравная конечность вновь потянется к малышке.

- Ну-ка подруга, - встала передо мной знахарка, - кому-то, по-моему, пора на горшок, - произнесла она, забирая у меня девочку, - а тебе надо побольше с ней общаться.

- Но его же она не боится, хоть и не видела давно.

- Его образ у неё в голове остаётся, твой только появился.

Они видимо продолжали уже начатый разговор. Мелиса отвернулась, устраивая малышку на ночной вазе, а Ася повернулась ко мне:

- Так как самочувствие?

- Да, восстанавливаюсь потихоньку, твой дружок хорошо поработал.

- Он тебе не верит. Ты солдат Общества.

- Ну, знаешь ли, у меня как-то выбора особенно не было, кем быть. В повстанцы не звали, - это было ерничание, чистой воды, я об этом даже не думал, когда ехал на призывную базу.

- А зачем ты туда вообще пошел? Тебя же могли бы убить, кто бы тогда позаботился о Хоуп?

- Не могли!

- Могли! – мы уже разговаривали на повышенных тонах, и травница на нас неодобрительно косилась, но мы похоже уже были не в состоянии остановится.

- А я  говорю, не могли!

- Ну, тогда же смогли… - договаривала она почти шепотом. Ясно было, что сболтнула лишнего и уже каялась о сказанном

- Тогда? – я поднял бровь и скрестил руки на груди, чтобы это сделать мне пришлось побороться с собой и перетерпеть боль, потому что ребра не радовались никакой активности.

- Я, пожалуй, пойду, - знахарка подхватила Хоуп и выскочила из комнаты.

- Ну… э…

- Когда тогда? Ты что знала меня раньше?

Девушка сидела передо мной, краснела, бледнела, смотрела на свои руки, пытаясь пристроить их то между коленей, то тёрла штаны, а я ждал. Похоже она не планировала меня посвящать в эту историю, или планировала значительно позже, ну что ж она сама спутала свои карты.

- Возможно и так… я думаю, что ты Герман… - Герман, именно это имя прозвучало тогда, перед казнью, именно его кричала не своим голосом Ася, перед тем как свалится в обморок. Кто он?

- Герман? Кто это, Герман?

- Ну это длинная история, - как можно беззаботнее завела девушка.

- Я никуда не тороплюсь.

- В общем мы росли в одном селе. Герман был главным красавцем школы, душой компании, - неужели он, то есть я её детская любовь? – в тебя были влюблены все девчонки, - взгляд Аси заволокло пеленой воспоминаний.

- А ты? – я всё же решился тихо задать вопрос.

- П-ф-ф, - фыркнула она, - кто был ты и, кто я. Ты звезда школы, а я немая девчонка, младше на несколько лет.

- Немая?

- Ах да, ты же не помнишь, - спохватилась она, - да я онемела, когда умерли мои родители, в девять лет. А потом ты ушел в армию, - она помолчала, - вернулся уже не ты, израненный, умирающий…Вот здесь, - она коснулась моего живота, - было сплошное месиво. Твоя мама, тётушка Ирма, была знахаркой, она тебя выходила, но остались шрамы, много шрамов, - она невидящим взором уставилась мне повыше пупка. Так вот что они там искали и находили лишь рельефный пресс. Какая-то мысль мелькнула, но я не успел её понять, - Тётушка Ирма была похожа на Мелису, такая же мудрая и спокойная. Я иногда смотрю на неё и вижу твою мама. А потом мы создали ячейку…

- Мы встречались?

- Нет. Просто мне исполнилось двадцать пять и комитет выбрал тебя моей парой. мы год прожили вместе, а потом ты исчез. Я не смогла там, без тебя и пошла искать. Пока шла познакомилась с Карой, а потом мы попали в Лагерь. Нас спасли повстанцы. Я познакомилась с врачом – Риши, он сказал, что ты его друг и живёшь в поселении повстанцев, - она встала и нервно заходила из угла в угол, - ты был рад меня видеть, - наконец выдавила она из себя, - тогда ты тоже твердил что с тобой ничего не случится, переживал что меня убьют. А вышло наоборот. Я до сих пор помню твои глаза полные боли, как кровь заливала твою футболку, - из глаз девушки покатились слёзы, а у меня в сердце что-то защемило. Как я могу смотреть, когда она плачет? Это были обычные слёзы, не истерика, но я видел, что они изливаются откуда-то из глубины души, оттуда куда нет никому допуска. Рывком вскочил кровати, в один шаг преодолел расстояние разделяющие нас и заключил её в объятия желая успокоить, - как ты мог! Как ты мог меня оставить там! – тихо всхлипывала она, а я лишь теснее прижимал её к своему ноющему боку и молил про себя лишь об одном. Что бы она не плакала, от этого было нестерпимо тошно, хоть в петлю лезь. Так мы и стояли пока Ася не успокоилась, только тогда я разжал руки. Она уже спокойно прошлась по комнатке, - вот собственно и всё.