Страница 9 из 13
– А почему нет? Он же пришел сюда драться?
– Петелли говорит…
– Да к черту этого Петелли!
Гонг возвестил начало второго раунда, и я покинул свой угол. Кид вышел осторожно, с боязливым выражением на лице. Он старался держать меня на расстоянии, но все равно оставался в пределах досягаемости. Я нанес ему удар в лицо, затем сделал шаг вперед и провел хук в верхнюю часть головы. Он энергично ответил, достав меня правой и левой, и несколько секунд мы обменивались ударами, колотя друг друга по корпусу, в то время как толпа одобрительно ревела. Кид отступил первым.
Я послал ему вдогонку хук и рассек кожу под правым глазом. Он выругался последними словами, а я продолжал наносить ему удары в лицо левой и правой. Он ушел в оборону, пытаясь защитить свой поврежденный глаз. Подобравшись поближе, я ударил его по корпусу. Должно быть, до него дошло, что легкой победы ему не видать, и в исступлении, вызванном яростью и отчаянием, мой противник внезапно перешел к активным действиям.
Подловив момент, когда я раскроюсь, он провел свинг правой, вложив в него всю свою мощь. Это был хороший удар, и от него у меня голова пошла кругом. Когда я двинулся к противнику, желая войти в клинч и подождать, когда у меня в голове прояснится, он ударил меня в лицо. Я отпрянул назад, прикрылся и, когда Кид бросился на меня, встретил его левым в голову, но он продолжал наступать, нанося удары со всех сторон. От одних мне удавалось увернуться, другие приходилось терпеть. Это была беспокойная минута, но я держался, понимая, что в конце концов он раскроется, и он это сделал. Размахнувшись, он нанес мне отчаянный удар правой, в результате чего в его обороне образовалась брешь, в которую прошел бы и слон. Я сделал шаг вперед и нанес удар в челюсть. Он упал как подкошенный.
Прежде чем рефери успел начать счет, прозвучал гонг. Секунданты Кида выскочили на ринг и уволокли его в угол.
Я медленно вернулся к своему табурету и сел. Там меня уже поджидал Пепи.
– В следующем раунде, слышишь, темнила? – прорычал он мне на ухо. – Это приказ.
– Вали отсюда! – сказал я, а осмелевший Уоллер оттолкнул его и принялся губкой промокать мне лицо, тяжело дыша и взволнованно хмыкая.
– Вы отлично держитесь на ринге, – сказал он. – Следите за его правой. Он все еще может нанести удар.
Я бросил взгляд в противоположную сторону ринга. Секунданты Кида трудились над ним как сумасшедшие – хлопали полотенцами, подносили к носу нюхательную соль и массировали заднюю часть шеи.
– Похоже, это все, – проговорил я. – На подходе последний раунд.
– Похоже, – ответил Уоллер. – В любом случае для него это был настоящий бой. Вы никого не обманули.
Я взглянул на нее через плечо. Снова улыбаясь, она махнула мне рукой.
Прозвучал гонг, и я вышел на ринг. Кид сразу начал отступать. У него был разбит нос, под правым глазом виднелась ссадина, а на ребрах – большие красные отметины, следы моих ударов.
Я загнал его в угол и нанес удар прямо по его поврежденному носу. Тут же из него хлынула кровь, словно сок из раздавленного гнилого помидора. Толпа хрипло взвыла, когда он обмяк и вошел в клинч. Я был вынужден подхватить его, иначе бы он упал. Пришлось потрудиться, чтобы все выглядело как надо, пока он не придет в себя.
– Ладно, плейбой, – сказал я ему на ухо. – Наноси свой лучший удар.
Я вышел из клинча и отступил назад. Он сделал выпад левой, который не помял бы и рисовый пудинг. Я нырнул под него и широко раскрылся. Каким-то образом ему удалось накопить достаточно сил, чтобы нанести апперкот. Я упал на колено. Удар был слабый и не имел особых последствий, но если я собирался лечь в нокауте, надо было подготовить зрителей к такому исходу.
Бьюсь об заклад, крик, который подняла толпа, можно было услышать даже в Майами.
Судья встал надо мной и начал считать. Я посмотрел на Кида. Облегчение, написанное на его лице, выглядело комично. Еле держась на ногах, он прислонился к канатам, из свежих ссадин сочилась кровь.
Я потряс головой, будто все еще сказывались результаты удара, и на счете «шесть» поднялся. Уверенный, что я не встану, Кид выглядел удивленным. Вместо того чтобы войти в клинч, он начал пятиться, и из зрительного зала в его адрес полетели насмешки. Секунданты кричали ему, чтобы он шел в наступление и прикончил меня. Вид у него был жалкий, когда он словно против своей воли двинулся ко мне. Я притворился, что пошатнулся, а затем отвел его выпад левой и нанес еще один удар по его изуродованному лицу. По крайней мере, он честно заработает свою победу. Задыхаясь от боли и ярости, Кид бросился на меня и, когда я несколько расслабился, ударил боковым в челюсть. Я упал.
Я шел прямо на удар, и я его словил.
Первые три секунды я провел в отключке, а потом открыл глаза и обнаружил, что лежу у края ринга лицом вниз и смотрю прямо на нее. Она стояла с сияющими глазами и, когда наши взгляды встретились, яростно закричала:
– Вставай и сражайся! Ну же, трус!
Она была так близко, что могла дотронуться до меня. Полстадиона вскочило на ноги. Все вокруг что-то орали мне, но я слышал только ее голос.
– Вставай, Джонни! – крикнула она мне. – Ты не можешь сдаться сейчас!
От гнева, презрения и разочарования на ее лице меня словно ударило электрическим током. Это было все, что мне требовалось. Потом до меня донесся голос рефери: «Семь… восемь…»
Каким-то образом мне удалось подняться. И когда Кид бросился вперед, всего на долю секунды опередив взмах его руки, я обхватил его плечи и повис на нем, вцепившись мертвой хваткой. Соперник тщетно пытался освободиться, и я чувствовал его отчаяние. Он понял, что я собираюсь кинуть Петелли, а он проиграет бой, если не справится со мной, прежде чем я оправлюсь от его предыдущего удара.
Я висел на Киде, несмотря на все его старания меня стряхнуть и попытки рефери разнять нас. Мне требовалось всего четыре или пять секунд, чтобы в голове прояснилось, и когда понял, что снова готов драться, я вышел из клинча и сделал выпад левой прямо в израненное лицо Кида прежде, чем он успел нанести завершающий схватку удар.
Тяжело дыша и обезумев от боли, он пошел на меня, но я, увернувшись, отступил, а сопернику осталось только беспомощно молотить перчатками по воздуху. Теперь он напоминал разъяренного дикого слона. Он продолжал бросаться на меня, я уклонялся от его ударов и отступал, пока не почувствовал, что готов покончить с ним. Когда он приблизился, чтобы войти в клинч в четвертый раз, я остановился и нанес ему классический хук. Прямо в челюсть. Весь в крови, Кид рухнул на пол, перевернулся и затих.
Можно было и не считать, но рефери сделал все как положено. На счет «десять» Кид по-прежнему лежал на спине, неподвижный, словно мертвец. Побледневший и перепуганный, рефери подошел ко мне и поднял мою перчатку с таким видом, словно та была начинена динамитом:
– Победил Фаррар!
Я посмотрел на нее. Она стояла раскрасневшаяся и возбужденная и посылала мне воздушные поцелуи. Потом на ринг хлынула толпа журналистов и фотографов, и я потерял ее из виду.
Из толпы вышел Петелли. Он улыбался, но его взгляд оставался злым и напряженным.
– Ладно, Фаррар, – произнес он. – Ты знаешь, что тебя ждет.
Он отвернулся, чтобы поговорить с антрепренером Кида; ко мне подошел Уоллер и набросил мне на плечи халат. Его лицо было серым, глаза бегали.
Когда я покинул ринг, то увидел Пепи. С ухмылкой на лице он ожидал меня в дальнем конце пандуса.
7
Я чувствовал себя в безопасности, пока в раздевалке было полно болельщиков и журналистов, которые пришли поздравить меня с победой и сказать, какой я хороший боец. Но когда их волна схлынула, я понял, что неприятности не заставят себя долго ждать.
Уоллер вернулся в раздевалку вместе со мной. Ему было страшно, и, закончив массаж, он начал нервно и с какой-то тоской поглядывать на дверь. Том Рош тоже пришел, но я быстро его выпроводил. Мне не хотелось, чтобы он попал из-за меня в беду.