Корабль надежды

Она махнула рукой: «Ну их, эти джинсы, найду лучше!»

— А как же так получилось, что футболку не забрала? Неужели не понравилась?

Ник расслабился. Викки, похоже, больше не сердится.

— Потому что она была на мне.

— А не потому ли, что от рубашек тебе самому хотелось избавиться, пришлось пожертвовать джинсами? Вот футболка тебе настолько пришлась по душе, что быстренько надел, чтобы не отобрали, так? — наступала Викки.

— Близко к правде, Светлячок, — рассмеялся Ник.

Викки вспомнила:

— Сними футболку, я срежу ярлычок.

Ник моментально стянул футболку, обнажив мускулистый торс.

«В чем-то я понимаю первобытных женщин», — покосилась на него Викки и занялась ярлычком. Ну конечно, известный брэнд обязательно сделает ярлык толстотканым, большущих размеров.

Викки развернула Николаса спиной к себе. Красное пятно пылало на его нежной, как у младенца, коже. Викки вздохнула и погладила пятнышко, раздумывая, чем снять такое раздражение. Ник обернулся и обнял ее. Викки не хотелось уходить из его объятий, но и только, и только.

— Ты не обидишься, если я просто обниму тебя и... больше ничего не будет? Просто полежим обнявшись?

— Нет, конечно, Светлячок. Не обижусь, — улыбнулся он ей в макушку.

Викки свернулась уютным клубочком, Николас обхватил ее всю своими большими руками.

«Теплый какой, — нежилась Викки. — А чувствительный! Кожа как у ребенка. У такого громадного, сильного...» Она провела рукой по его плечу и потрогала мышцу. Ник напряг мускул под ее пальчиками и ослабил, снова напряг и ослабил.

— Эй! — в шутку возмутилась Викки, — Ты что со мной играешь, как с маленькой?

— А как с Крохотулей еще? — он улыбался.

Викки поцеловала его в улыбку. Ник от неожиданности приоткрыл рот. Викки лизнула его губы.

Или она себя недооценила, или «первобытная женщина» взяла в ней верх.

— Я тебя никому не отдам! — прошептала Викки, наслаждаясь тем, что она, такая слабая, может лепить как пластилин этот кусок стали.

Николасу показалось, что они вдруг зависли в воздухе, даже в затылке защекотало от ощущения высоты и отсутствия страховки.

— Я сам никуда не денусь, — пообещал он и обрушился на нее.

Он хотел сказать ей: «Не уходи теперь. Останься в моей постели до утра», но не решился. Даже за руку задержать легонько не посмел. Лежал и смотрел, как она собирает одежду и ускользает в дверной проем.

Кажется, он задремал. Открыл глаза, прислушался. Нет, никто не плачет, никаких звуков. Встал и вышел в гостиную. Викки сидела в углу дивана, прижимала к груди кулачки и покачивалась. Ник присел на корточки, заглянул в глаза. Сухие. Блестят, как два темных камня. Он такие видел сегодня в ювелирном.

— Все в порядке, Светлячок?

Она посмотрела сквозь него.

— Ну почему, почему всякий раз, когда я появляюсь в спальне, я оказываюсь в твоей постели? Как я себя презираю за это!

Викки зарыдала.

Он взял ее на руки.

— Все хорошо, родная моя. Прости меня. Слышишь? Я грубый. Я глупый. Я просто люблю тебя. Это все я виноват, слышишь?

— Ты никого не предаешь, — терпеливо повторял Ник (в незашторенном окне уже светлело), — Рика больше нет.

— Если Рик — моя судьба, я знаю это, я чувствую это, то кто же ты? А если бы он был жив, и мы бы встретились, что было бы?

— Ничего бы не было. Я бы порадовался за вас и все.

— И искал свою судьбу? Так почему мы вместе? Вдруг это ошибка?

— Все гораздо проще, чем «судьба — не судьба». Рик умер — я не могу жить без тебя. Был бы он жив — я бы смог. Тебе ведь тоже лучше со мной, чем одной, правда?

— Давай съездим на могилу к Рику, — сонным и от этого умиротворенным голосом предложила Викки.

— Давай.

Ник схватил ее в охапку и забрал к себе в кровать. «Как хочешь, Светлячок, но я глаз с тебя сегодня не спущу, хватит тебе уже плакать».

Утомленная ночными разговорами Викки не сопротивлялась. Свернулась клубочком, ткнулась маленькой попкой Нику в теплый живот, согрелась и уснула.

«Котенок котенком», — ощущения у Ника были странные. Слоеные. Животу — жарко от Викки и ее одеяла, спине прохладно (сам он не любил укрываться).