Страница 98 из 110
Парнишку, тенью блуждающего за мной всю страшную ночь, уже рвало.
Снова услышав уверенный шаг, я обернулась и встретилась взглядом с тем, кто вёл роту.
– Миарон?
Он шёл впереди колонны, не вынимая ни шпаги, ни оружия.
Обернувшись на мой голос, едва успел уклониться от просвистевшей мимо пули. Убить она его могла вряд ли, но грудью свинец словить приятного всё равно мало.
– Одиффэ? – спохватившись, поправился. – Ваше величество! Какая неосторожность выбираться из дворца в такую ночь!
– Кто ж спорит? Мир в очередной раз сошёл с ума.
– Ступай за мной, – велел он мне коротко. – Не отставай ни на шаг.
– Вы хотите взять с собой женщину? – возмутился кто-то из солдат.
Или, возможно, не солдат. В темноте не видно знаков отличия.
– Это невозможно! Подобное зрелище не для женских глаз. Сударыня, женщине не место в бою.
– Сомневаюсь, что то, что предстоит, можно назвать боем. Мы будем убивать всех, кто попадётся на пути. Идём, моя драгоценная. Раз уж на попе ровно сидеть не желаешь, то самое безопасное место для тебя сейчас рядом со мной.
Как и было велено, я держалась за плечом Миарона, стараясь не отставать ни на шаг.
Откровенно говоря, смотреть по сторонам было не то что страшно (я много мертвецов различной степени разложения повидала. Да и как иначе, со специализацией моего бывшего супруга и двух любимых деток?), но неприятно.
Люди, совсем как поломанная мебель у складов, лежали кучей, один на другом.
Те, что остались на ногах, жались к стенам. Все были в крови.
То и дело с западной стороны звучали залпы ружейных выстрелов. Плач мешался с грубым хохотом.
Толпа впереди густела, а сама улица расширялась.
Согнанные к правой стене полуголые люди со связанными руками перекрикивая друг друга, вопили, что они не виноваты.
– Что там происходит? – заволновался мой юный спутник, как оказалось, так и не пожелавший отстать от нас.
– Их собираются расстрелять.
– За что?!
– За изнасилования.
– Но вы же слышите? – почти отчаянно простонал юноша. – Они кричат, что не виноваты.
– Ну конечно, – засмеялась я. – Вы когда-нибудь слышали насильника, который бы кричал что виноват?
Миарон стоял, скрестив руки и с каменным лицом наблюдал за разворачивающейся драмой.
Насколько я его знаю, ничто во всех этих событиях не должно было его затронуть.
А меня вдруг такая тоска накрыла.
Причём внезапно и необъяснимо. Хоть волком вой!
– Что мы вообще здесь делаем? Ты и я?
Он едва уловимо вздрогнул, смерив меня внимательным взглядом:
– Усмиряем мародёров, грабителей и насильников. С чего такой вопрос? – нахмурился он.
– Вся эта бесконечная возня в навозной куче – как же она утомительна и бессмысленна. Ради чего мы живём? Ради чего?
Когда он повернул ко мне голову, в его глазах отразилось пламя.
– Как странно слышать от тебя эти речи, куколка. Тебе такие мысли совсем несвойственны. Что-то тут не так, что тут неправильно. Вот только понять бы – что?
Тоска усиливалась с каждой секундой.
Куколка? К сожалению, я давно перестала быть ею.
Или моя трагедия как раз в том, что не перестала?
«Ты, обладающая огромной, с первого взгляда, силой, никогда не жила своей волей или умом, вынужденная выполнять чужую волю. Твоё пламя погасло, – нашептывал непонятный голос, к которому я с чего-то решила радостно прислушиваться. – Ты словно призрак самой себя, зачем-то бредёшь вперёд, произнося чужие реплики.
Умереть молодым вовсе не так уж страшно.
Сколько лет жила ты надеждой, что удастся отыскать Лейриана… если случится так, что Миарон выживет и тогда… или, хотя бы, ты могла вернуться к своей давней мечте об Эллоиссенте?
И что?
Сын нашёлся.
Миарон жив.
А счастлива ли ты? Нет! Так зачем тебе жить? Чего тебе ждать?
Войди в породившее тебя пламя. Так правильно. Так должно быть.
Так предсказала древняя старуха, шамкая жутким ртом, помнишь? «Ведьме пламя!».
Вповалку валялись трупы.
Визжали, как свиньи, насильники, вопя о своей невиновности, не в силах принять ответственность за свершённое преступление.