Страница 77 из 110
– Не знаю, можно ли назвать это обидой, Одиффэ. Много лет назад я считал твои чувства к Эллоиссенту ребячеством, но ты с доводящим меня до белого каления постоянством продолжаешь глядеть в одну и ту же сторону. Меня это, мягко говоря, выводит из себя. Чтобы я не делал, ты остаёшься верна своей старой привязанности.
– Я отдалась тебе, Миарон.
– Что помешает тебе в следующий момент отдаться Эллоиссенту? Вы, женщины, так переменчивы в настроениях, как погода в осенний день.
– Я не меняю своих привязанностей как перчатки! Не нужно подозревать меня в легкомыслии. Я никогда не нарушала данного слова. Мне можно верить. Но и ты не обмани моих надежд. И тогда, может быть, у нас обоих будет немного счастья, о котором мы так давно мечтаем.
***
Коронационный наряд Риана был прекрасен.
К его тёмным кудрям очень шёл тёмно-алый бархат, расшитый тончайшей золотой вышивкой.
Анэйро же за подготовкой к этому событию и вовсе провела у зеркала несколько часов. Но оно того стоило. Получилась настоящая красавица, от которой невозможно оторвать взгляд.
– Вы великолепны, государыня! – не обошли и меня комплиментами.
На самом деле мне было всё равно, великолепна я или нет. Я не собиралась никого пленять. Куда важнее в моём положении вызывать доверие, и внушать уважение поданным.
Фрейлины набросили на плечи роскошный горностаевый плащ. Ещё раз проверили, надёжно ли закреплена высокая диадема.
Анэйро, пользуясь юность и положением незамужней женщины, обошлась живыми цветами, скреплёнными жемчужной нитью.
После чего на золочённых носилках нас провезли через всю столицы к главному Храму.
День выдался пасмурный, то и дело принимался моросить дождь.
Но праздничный городской гул, радостный гомон толпы скрашивали осеннюю непогоду.
Где бы мы не проезжали, нас встречали радостными приветственными криками.
Чуть отодвинув занавеску Анэйро осторожно заглянула в образовавшуюся щель:
– Двуликие! Никогда не видела такого скопления простонародья! – выдохнула она, откидываясь на подушки. – Это волнительно.
– Во времена нашей свадьбы с твоим отцом людей на улицах собиралось не меньше.
Да. Тогда тоже была толпа. Толпа, которая чуть не разорвала нас. Пришлось отбиваться.
Дочери я, понятное дело, говорить об этом не стала. Анэйро и без того была напряжена, как натянутая струна. Она не любила скопища людей.
А, может быть, я по наследству передала ей свою нелюбовь к толпе?
– Такое чувство, что люди, словно море, затопили собой улицы, – задумчиво прошептала дочь.
Люди заполнили собой не только улицы. Они занимали балконы, лоджии, окна. Даже с крыши глазела толпа любопытных зевак.
Гвардейцам приходилось держаться на стороже. Наш капитан несколько раз просил, чтобы мы и носа не показывали из носилок.
А посмотреть, конечно же, хотелось. Не каждый день город разукрашен, как на сказочной картинке.
Развевающиеся стяги и натянутые на шесты гербы знати вновь напомнили мне о моих первых днях в Фиаре. Следом за одними воспоминаниями, как это часто бывает, последовали другие.
Где ты теперь? Видишь, ли ты сейчас нашего сына, Сиобрян? Гордишься ли им так же, как горжусь я? Надеюсь, что так.
Риан ехал впереди королевского кортежа, в блистающей расшитой позолотой плаще, на белом коне.
Со всех сторон окружённый первыми сановниками и лордами, в свой черёд разодетыми в лучшие свои одежды.
Без устали трубили геральдические трубы и литавры.
Им вторил ликующие вопли толпы.
Воистину кортеж был королевский, во всём своём сиянии и великолепии.
На мой вкус, великолепия был даже излишек. Я не любитель обильной позолоты, кричащей роскоши, оглушительной музыки. Но моё мнение мало кого интересовало. Оно даже мне самой в данный момент не казалось чем-то значительным.
Уже на подъезде к Храму, спускаясь по ступеням на землю, я приметила Эллоиссента и Лейриана.
Когда Лейриан сходил с коня, опираясь на руку одного из молоденьких пажей, я заметила, как он пошатнулся и с неприятным удивлением осознала – он пьян.
Долг требовал от меня войти в Храм. Некогда было рассматривать придворных, к среде которых, пусть и ненадолго, относился теперь мой первенец.
Внутри Храма царила торжественная, возвышенная атмосфера.
Словно тысячи звёзд мерцали огоньки свечей. Свет с улицы рассеивался цветными витражами, делаясь нереальным, призрачным, словно мы находились не на земле, а на небе.
С гигантских хоров доносилось кристально-чистое пение.
Я боялась, что в момент миропомазания моего сына на царство расплачусь, но глаза оставались сухими, а сердце не чувствовало волнения.