Страница 27 из 110
Тела не было, а голова кружилась. Желудок сжимала неприятная судорога.
Потом стало только хуже.
В серой вате, плотно окружившей со всех сторон, начали вспыхивать огни, один за другим, с каждым разом всё ярче и чаще.
Уши закладывало от воя ветра.
Нет, я разумом понимала, что никаких ушей у меня больше нет, что я представляю собой сгусток энергии наподобие огненных сфер, но слышать я продолжала.
Так же, как и видеть.
Субъективно это ощущалось так, будто тело всё ещё у меня было.
Потом началось стремительное, ужасающее падение.
Я будто кубарем неслась с высокой горы, захлёбываясь ветром.
А потом падение остановилось. Я оказалась во дворце.
Несмотря на поздний час и печальные события шло пышное застолье.
Во главе стола сидел Фабриан, уже успевший набраться, как последняя свинья.
По правую руку наследника короны восседала его супруга, Паулина Версэй, прямая, будто шпагу проглотила, с непроницаемым лицом, на котором, казалось, навечно застыло выражение скуки.
По левую руку кронпринца занимал место Главенствующий Первосвятейший.
Их было много, Святейших.
В скромных сутанах, с благостными лицами, но сквозь эту лицемерную благостность просвечивало победоносное выражение.
Повод торжествовать самый подходящий. Тёмный Властелин пал, вот-вот к трону дорвутся Версеи и им подобные. Скоро истинная власть вновь окажется не в руках монарха, а перейдёт к Ордену. В сундуки Святых Отцов и их ставленников широкой рекой польются полновесные золотые монеты.
Когда выжмут из Фиара все соки, то наводнят страну иностранцами, сдадут земли в залог и снова наживутся.
И всё это непотребство будет подано простонародью под соусом благочестия и богоугодничества.
– Поднимем бокалы, господа! – поднялся из-за стола Фабрин. – За победу Благих Богов над Темными, да сгинут грешники в Бездне!
– Да сгинут грешники в Бездне! – подхватило множество голосов.
Бокалы схлестнулись с сухим хрустом. Над скатертью расплескалось вино, оставляя алые капли на её белоснежной поверхности.
– Боги даровали нам долгожданную победу и долгожданного государя, – протянул льстивым голосом Первосвятейший. – Долгих лет вам, король Фабриан. Да будут милостивы к нам небеса! Да подарит нам королева Паулина здоровых наследников!
– Будет так!
– Будьте осторожно, сын мой. Не забывайте, король ещё жив, хотя и при последней издыхании. А в столицу не сегодня-завтра вернётся королева, недаром прозванная людьми Чёрной.
– Мою драгоценную матушку встретят со всем почётом, которого, она, вне сомнения, заслуживает, – засмеялся мой нежной любимый пасынок. – Мы вырвем жало у змеи. А потом сожжём её тело на костре, на главной площади, на потеху толпе.
– Будет ли это разумно? Не навлечём ли мы на себя недовольство её влиятельных родственников из Эдонии?
– Как-нибудь уладим это дело.
Покачнувшись, принц рухнул обратно в кресло. Он был пьян.
Для моей цели очень кстати. Овладеть телом в твердом сознании очень сложная задача. Всегда должна быть лазейка, и эту лазейку Тёмные Боги мне оставили.
Фабриан в очередной раз пригубил чашу.
Прочитав положенный наговор, я рванулась в его тело, как порой кидаешься в холодную воду – рывок вперёд, а дальше будь, что будет.
В первый момент я не поняла, увенчалась ли моя попытка успехом.
Я провалилась во мрак, как в беспамятство и лишь судорожно втянув в лёгкие воздух, сипя, как астматик во время приступа удушья, поняла, что, кажется, не промахнулась.
В чужом теле все органы чувств работают по-другому.
Тело Фабриана было мне велико, как платье, в котором рискуешь утонуть.
С непривычки двигаться было столь сложно, что координация почти полностью нарушилась.
– Ваше высочество?
На меня глядели встревоженные глаза Его Святейшества.
– С вами всё в порядке?
Я с трудом удержалась от желания плюнуть в это ненавистное лицо.
Представив, как это воспримут со стороны, не удержалась и засмеялась.
Видимо, смех мой прозвучал совсем неуместно. Или непохоже на смех Фабриана.
– Простите! Простите, кажется вино было слишком игристым. Или я выпил его слишком много.
Слышать голос Фабриана изнутри было более, чем странно.
– Ваше высочество? – продолжал волноваться Святой Отец.
Немедля, я схватила нож со стола и перерезала Фабриуну горло.
Глубоко вогнав сталь, провалилась в багряное облако мрака, наполненного невыносимой болью.
Мгновения растянулись на вечность.
Серый туман вновь заклубился, замельтешил.
Потом вдруг одна из сияющих искорок увеличилась в размере, превращаясь в огромный пылающий круг. Меня потянуло к нему с такой силой, что я не смогла сопротивляться.
По ощущениям походило на то, как будто тебя захватило потоком и понесло.
Стоило проскочить через золотой обод, как я провалилась в пылающую лаву.
Она бурлила, то раздуваясь огромными пузырями, то вновь спадая, как волна во время прибоя.
Странно, но первое, что я сделала, попыталась плыть в ней, как в воде. И с первым же движением начала проваливаться, как в трясину.
Сначала жжение было лёгким, не настоящим. Но чем больше я увязала, тем сильнее становилась боль.
Когда меня затянуло с головой, я начала гореть. По-настоящему. Как когда-то, когда глупая чернь решила сжечь меня и мою мать во дворе пансионата, где мы жили.
Я вновь увидела ужасную старуху, шамкающую гнилыми зубами: «Она ведьма! Ведьма!», – и указующий перст, протянувшийся ко мне, вдруг вспыхнул, как сухая хворостинка.