Страница 16 из 22
– Слышал, вы разговаривали с будущим чучелом для Анэйро? – усмехнулся он. – До чего-нибудь договорились?
– Нет.
Мне не хотелось развивать эту тему, и я поспешила заговорить о другом:
– Чем занят?
– Шпионы только что принесли стратегический план противника. Их войско уж выстроено и готово к бою. С той позиции, в которой мы сейчас стоим, мы будем вынуждены наступать против восходящего солнца. Оно будет слепить глаза нашим воинам. Пусть малое, но преимущество.
Памятую о собственном численном превосходстве они планируют прорвать нашу оборону здесь и здесь… Матушка? – вскинул он на меня сердитые глаза. – Вы меня не слушаете?
Глядя на Риана, я не могла понять, отчего так замирает сердце? От тоски и страха за него? Или от гордости и изумления, что тот беспомощный малыш, которого я когда-то держала на руках и этот решительный темноволосый юноша с пронзительным взглядом прозрачных серых глаз – одно и то же лицо?
Меня поражало его сходство с отцом.
И пугало его стремление к самостоятельности и независимости.
Наверное, через это проходит каждая мать? Признать в своём ребёнке личность, отдельную от тебя, имеющую право на то, чтобы не считаться с твоим собственным мнением это как второй раз пуповину оборвать. Сложно.
– Мы не станем ждать рассвета, сын. Следуй за мной.
Когда-то для того, чтобы выстроить проход на Межу, мне требовались особые усилия или повышенный эмоциональный фон.
Теперь всё было просто. Дверь в Иномирье открывалась в любой миг, стоило только пожелать и мысленно нарисовать её в воображении.
Вместо палаточного городка, окружавшего осаждённую крепость, мы с Рианом шагнули в дремучий лес.
Всегда меня в него заносило.
Риан с любопытством оглядывался по сторонам.
Невесело хмыкнул:
– Здесь, как всегда, осень. Почему всегда лес? И всегда осень?
– Не знаю.
Я и в самом деле не знала. Но догадывалась.
Я любила осень с того времени, как, много лет назад, вернулась в Чеарэт живой, полной надежд и планов.
И боялась леса.
Лес ассоциировался у меня с уединением, одиночеством, чудовищами.
Где же ещё быть всякой пакости, как не в дремучем лесу?
Температура здесь была куда ниже, чем там, в настоящем мире, откуда мы пришли. Воздух насыщен сыростью.
– Почему так пахнет гарью? – сморщил чувствительный нос Риан.
– Потому что огонь моя стихия.
Умный мальчик уже соорудил подобие охранного круга.
Обычно твари на Меже слушались меня беспрекословно. По одной лишь им ведомой причине. Но всё когда-нибудь случается в первые. Захотят нас скушать (вдруг), тут-то оберег сыночка и пригодится.
– Нужно разбить костёр. Соберём нечисть, потом выведем её в наш мир. Пусть порезвится, – поделилась я планом.
Не задавая лишних вопросов, Риан выхватил небольшой тесак из-за пояса и принялся обрубать ветви с деревьев.
Те противились, словно живые, норовя хлестануть в ответ.
Для того, чтобы занялось пламя, мне не нужны были спички, огниво или кресало. Огонь горячей искрой слетел с пальцев.
Сучья разгорелись мгновенно, ярко и весело.
– Началось, – уронил Риан. – Чувствуешь? Даже заклинание призыва не потребовалось. Твари сами ползут на свет.
Воздух заколебался, но не так, как бывает от ветра. Так вода плещется в стакане, если его качнуть.
Что-то лопотало, поскрипывало, вздыхало и чавкало, будто болотная грязь ожила и теперь тихонько двигалась к нам, ворочаясь и рыча.
– Что это? – шёпотом пробормотала я, беря сына за руку.
Он едва уловимо пожал плечами.
Интересно, ему было страшно?
Мне, откровенно говоря, да. Неизвестность может испугать кого угодно.
Да ещё эти эманации, вечно одни и те же, тоска, голод, желание убивать.
Риан, вытянув тонкий стилет из своего остроносого сапожка, сделал тонкий надрез на запястье.
Я закусила губу.
Все эти порезы-надрезы обычное дело в работе некромантов. Но какая мать сможет без содрогания смотреть, как сын режет себе руки? Пусть даже для всеобщего блага?
Кровь черной струйкой потекла в костёр.
Пламя в ответ вскинулось, словно живое существо, тянущееся к пище. Взметнулось облако дыма.
Жар так обдал лицо, что волосы, которым удалось выбиться из-под капюшона, разлетелись и затрепетали, будто бы живые.
Очертания окружающей нас тьмы стали зыбкими. Откуда-то из темноты доносился не то стон, не то плач.
– Готово, – прошептал Риан. – Я их зацепил.
И застрочил скороговоркой:
– Силы подземные, силы воздушные, сила Тьмы и сила Огня – все ко мне!
– Сможешь держать столько заклятий? – забеспокоилась я.
Но тут в Силу, что была подчинена почти полностью, словно вплелись инородные нити.
– Что это такое? – завертел головой Риан, тоже почувствовавший инородный призыв.
Кто-то сильный, ведающий колдовскими, не магическими, заговорами, звал.
Я знала только одну ведьму, способную докричаться до нас в таком месте – Марайя Виттэр.
***
Риан бросил на меня вопросительный взгляд.
Я кивком дала разрешение, и он взмахом руки открыл портал связи.
В алом мареве костра вспыхнуло голубое свечение. В нём, как в зеркале, отразилось осунувшееся лицо Марайи с глазами, обведёнными тенью тревоги.
– Ваше величество, – голос раздавался глухо, как из бочки. – Случилось ужасное… – она запнулась, подбирая слова, – …несчастие. На государя произведено покушение.
Я замерла, обращаясь в слух.