Страница 101 из 110
Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь видел меня сейчас, в таком состоянии.
Прислонившись лбом к чёрной от копоти стене, не обращая внимание на то, что угольные следы остаются и у меня на лице, я плакала.
Впервые… впервые не знаю уже за сколько лет.
В последний раз я плакала тоже в дыму и в костре. И тоже – над оборотнем.
Которого тогда считала мёртвым.
– Одиффэ? – твердая рука легла на плечо, заставляя повернуться.
– Ты! – ударила я его кулаком по плечу с разворота. – Сволочной ублюдок! Чтоб тебе пропасть!
– Это что ещё за новости? Ты где слышала, чтобы королевы так выражались?
– Я сейчас ещё не так выражусь! Какого чёрта ты полез в пекло?! Какого чёрта ты всё время туда лезешь! Тебе плевать? Плевать на свою жизнь! Плевать на мои чувства! Ты чудовище! Ты… ты…
Слова обвинения замерли на губах, а я обмякла в обнимающих меня руках.
– Если бы я знал, что вызову такую бурю эмоций, я бы раньше сам какой-нибудь пожар устроил. Честное слово, оно того стоило.
– Стоило?!
– Ну, наконец-то ты подходишь к осознанию того, что я тебе вовсе не так безразличен, как ты привыкла думать.
– Ах ты!..
– Тише, девочка моя, тише. Всё хорошо! – прижал он меня к груди, баюкая как ребёнка.
И я затихла, спрятав все свои колючки.
– Я пошёл в этот дом, потому что почувствовал в нём магию, опасную и живую. Эти святые такие зубастые козлы, скажу я тебе. Похуже всякого дракона. Дракон хотя бы знает, что он дракон, и не корчит из себя облако.
– Мне безразличны облака, драконы и нудные святоши. Не смей больше так делать. Слышишь?! Никогда!
Миарон поймав мою руку, рассмеялся.
– Слышать – слышу. А насчёт «не смей»? Видишь ли, те, кто привык повелевать, обычно плохо умеют подчиняться. Но я обещаю тебе выходить из любого брода, будь хоть вода, хоть огонь, если ты будешь ждать меня, моя Огненная Ведьма. Мой маленький непокорный демонёнок. Милая моя, – его пальцы стряхнули последние слезинки с моей щеки. – Я не умру, когда то, к чему я так долго стремился, совсем рядом, в шаге от меня. О, нет! Я слишком люблю тебя для этого.
На мгновение и лицо, и взгляд его были серьёзны, но потом в глубине глаз сверкнула насмешка, а на губах – ухмылка.