Страница 5 из 14
– Мне плевать на бант, я отвечаю за совместимость. Это вам и Витте придется жевать стекло. У вашего гениального Агвидора будет очень средний разброс . Я это вижу. Будет средняя вонь, – Карпенкофф подошла к стене, выпустила дым на текстуру. Ворсинки жадно зашевелились.
– Марта, не прессуйте вымя, – зевнул Бочвар. – Basta. Мы все хотим денег. И комфортной обратной дороги Правда, Борис?
Я кивнул.
– Борис не из разговорчивых, – Карпенкофф подошла ко мне, покачиваясь на котурнах.
– И горжусь этим, – буркнул я, разыгрывая испанскую партию.
– Ненавижу зиму, – Бочвар сел на стойку. – Хуже зимы только музыка 137. Еще «Кати»? Я кивнул. Он метнул мне кубик,
Не мой напиток, – потушила папиросу Карпенкофф. – Дубовый аквавит есть?
– Конечно! – Бочвар быстро нашел, открыл, налил.
– Другое дело. Цзодэ хэнь ягуаньди, – глотнула она. Вошел полковник.
– Самое красное занятие! – усмехнулся он.
– Присоединяйтесь к нам, Serge, – приветливо качнулась Карпенкофф. – Анжей сегодня виночерпий. Что вы пьете в буран?
– Все равно, – расслабился полковник. – Только не пиво и вино.
– Доверьтесь мне, – она показала ему стакан с дубовым аквавитом. – Это бетонный щит против буранов.
– Как говорил Мао: когда дуют северные ветры, надо строить не щиты, а ветряные мельницы! – прохрюкал Бочвар, наливая полковнику.
– Рипс, тут легче взорвать, чем построить, – расстегнул ошейник полковник. – Сибирь! Штурмеры свиньи. Не могли поиметь правильный форберайтен, задроебы. Весь провайдинг скользит.
– А я ужеее хочууу домооой! – пропел тенором Бочвар.
– Кто с объектами? – спросил я полковника.
– Лейтенант Петерсон, – полковник выпил и посмотрел на меня выцветшими глазами. – Буран их возбуждает. Толстого-4 вырвало желчью, Пастернак-1 бился головой об стену.
– Рипс! – я встал. – Когда это случилось?
– Отдыхайте, Глогер, – полковник положил мне на плечо свою маленькую, но крепкую руку. – Там все уже пинъаньди. Петерсон опытный мед. Вообще, все пока тип-тирип-по трейсу.
Он постучал пальцем по своему широкому подбородку.
– Все, кроме ваших TFG, – вставил я, переходя в эндшпиль.
– Почему наших ? – усмехнулся полковник. – Мы все здесь в одном гробу.
– TFG – ваша практика . Serge, – Карпенкофф подошла к нему сзади, сложила ладони малым кольцом над его седым затылком. – Уууу, как у вас много gusanos. Вы золотарь ?
– Я бабочка , – улыбнулся он.
– Правильно, вы не золотарь , – продолжала сканировать она. – Вы старый добрый ADAR. Правда?
– Это видно и без кольца, – полковник достал табакерку и быстро понюхал. – Марта, рипс, вы не Сандра Джадд. Вам необходимо поиметь .
– Я имею, – она сбросила след и поцеловала его в затылок.
– Анаконда, рипс уебох! – вздрогнул полковник. – Жаль, что в командировках женщины не заводят KLOPOV!
Все засмеялись, и я тоже.
«Катя Бобринская» способствует восприятию коллек-юмора. Вошел Харитон в заиндевевшем костюматоре:
– Хромо-dis не в семи.
– Сколько? – поставил стакан Бочвар.
– 30 на 6, 32 на 4. Генетики зашевелились.
– Это все из-за бурана, – вышел первым Бочвар.
– Агвидор большой мастер по замораживанию чужих отцов , – глядя в глаза полковнику, произнесла Карпенкофф. – Я всегда верила в ross-термодинамик.
Она вышла.
– Двинем раскрасить , – застегнул ошейник полковник. – Борис, в два я жду ваших трэйсов.
– Fertig, рипс нимада, – пробурчал я. Полковник скрылся за дверью.
– Рипс чоуди шици! – Харитон содрал с себя костюматор, подошел к стойке бара. – Все на соплях. Все, все на сиреневых соплях.
– Россия, – заматовал я себя в три хода. – Сыграем?
– Гной и мед в этой стране – близнецы братья. Иван Вишневский прав, – он сел напротив, стал расставлять фигуры.
– Это в вас говорит еврей, – я зажал белую и черную пешки в кулаках. – Вишневский написал много топ-директа в Москве и Бохуме. Но цитировать его в Восточной Сибири – obtoston. Сверление воздуха.
– Я сверлю всю жизнь себя, – он шлепнул по кулаку с черной пешкой. – Fine. Люблю играть от обороны… рипс, а что здесь пили? – он понюхал воздух.
– Водку и дубовый аквавит, – я снова пошел е4.
– Too much, – он ответил не задумываясь е5. – Кукурузное пиво есть? «Astor»?
– Я не бармен (f4).
– Рипс, я же не прошу вас налить (ef).
– Вы только спрашиваете (Кf3)?
– Я только спрашиваю (d6).
– Пиво – не мой напиток (d4).
– Вы – типичный пятидесятник (g5).
– И горжусь этим (Сс4).
– Плюс-директ. Но пить я ничего не буду (g4).
– Это ваша POROLAMA (С:f4).
– Рипс лаовай нимада (gf).
– «На белом exeron плюс тип-тирип-по трейсу» (Ф:f3).
– Вы любите этот сенсор-фильм? Этот соплевун ? (Кf6).
– Не нарушайте моей L-гармонии (Кс3).
– У вас врожденный midirex (Сg7)?
– У меня врожденный шен-шен (0-0).
– О чем вы говорили с полковником (0-0)?
– О его полях (Сg5).
– Рипс, у него есть поля (Кbd7)?
– Не считайте его клон-штангистом (Кd5).
– Ни в коем случае. Это madam Карпенкофф – клон-штангистка (h6).
– Она давит крыс по вашему поводу (С:f6).
–Я не рикша для генетиков (К:f6).
– Как ex-амазонке ей нужны гарантии (К:f6).
– Каждый сосет свое масло (С:f6).
– Она трескается из-за батарей (Ф:Г6).
– Батареи – мой цайюань (Ф:Г6).
– Сомнения – ее ба (Л:f6).
– Рипс, нимада (Крg7).
– Вы не пьете с утра. Поэтому – не в ударе (Лаf1).
– Рипс, а как я защищу f7 (Ce6)?
– Это жирный палиатив, как говорит наш президент (С:е6).
– Скотство (fe).
– Maybe warscheinlich (Л:е6),
– С вами играть не комфортно, – он смешал фигуры. – Вы играете как В1В 3000.
– Это комплимент?
– Вам виднее, – Харитон нашел за стойкой шар лива, открыл. – A propos, кто сейчас чемпион мира?
– По штанге?
– Нет, по шахматам. В1В 3000?
– Уже нет, Осенью его разорвал МЭИ ЛЮ 8. 12:6.
– Эта Карпенкофф… – Харитон брезгливо тряхнул платиновыми волосами. – У меня это четвертая командировка . И каждый раз – минус-директ с генетиками. Я для них всегда – умный лао бай син с непредсказуемым разбросом. А что заносит ex-амазонок в Сибирь? Деньги?
– Наверно, – я нашарил еще один кубик водки. – Но может быть и не только деньги.
– А что же еще? Сухая вагина и топ-абильный анус? – засмеялся он, отсасывая пиво из шара.
– Вы слишком физиологичны, – потянулся я. – Карпенкофф – не кусок оттаявшей протопульпы. Она умная и сильная. У нее своя гибкая М-стратегия.
– Плевать, – отмахнулся Харитон. – Если она не бреется – это не дает ей право сканировать мою печень. Я не дую в ее хромо-фризер, пусть и она не сморкается в мой термотроп.
– Как говорил покойный Фридман: «Эксперимент заставит всех присесть на мрамор», – заметил я не без желчи.
– У вас сушеный юмор, – соскучился Харитон. – Вы наверно тюрили сухие отношения с негативистами. Или со стариками? У меня был один старик – такая прелесть, рипс лаовай. Хватит на всю жизнь.
– «Старики – надежда человечества», – процитировал я.
– Чей это кал ? – поморщился Харитон.
– Тони де Виньо. Из нобелевской речи.
– Жаль, что этот ша гуа рано умер, – он поднял с пола костюматор. – Мы бы с Карпенкофф поставили ему носорожий анус.
– У вас есть два повода: его клонировать, а с ней начать тюрить мокрые отношения, – выпил я.
– Да ну вас. Нагнали на меня splin, – он двинулся к двери. – Вечером натравлю на вас Витте. Он хорошо играет. Почти как этот МЭИ ЛЮ.
– He's wellcome, сяо бень.
Едва за этим «молодцом из Лян Шань Бо» хлюпнула дверь, я приблизился к стойке бара, вытряхнул из сэйка ледяную пирамиду, наполнил треть картофельной водкой «Степан Разин», добавил: 20 мл «Deep blue», 20 мл тюленьего молока. 10 мл елового джина, 10 мл муравьиного спирта, бросил крупинку каменной соли, поставил на 2 минуты под желтый лазер – и – если бы ты, ядовитый мальчик мой, коснулся своими смешливыми губами этого напитка, то навсегда забыл бы имя Ричи ван дер Мууна. Salut, стервец.