Виниловый теремок

Определенно хорошо, что Римма добралась до завода. Там, по крайней мере, с ней ничего не случится, оттуда ее в любой момент можно выдернуть и увезти... да куда угодно, хоть в Калифорнию, хоть на Канары, если, не приведи Господь, опять все рухнет и придется срочно цементировать разбитое сердце... О, запись закончена, имеет смысл посмотреть, что получилось.

-- Все?

-- Все... -- шепнула, кивнув, она.

-- Опять, небось, кошмар притащила?

-- Нет, Энрике, нет! Это совсем не кошмар. Сон, конечно, немного странный, но не страшный... Да вы посмотрите, убедитесь сами!

-- Конечно же я посмотрю, красотка ты моя ненаглядная... -- развязно протянул он, игриво погладив ее по бедру. Римма потупила взор и потихоньку стала отодвигаться от него.

-- Не бойся, сегодня ничего тебе не грозит. Сядь вон в углу, фруктов поешь, кофе попей. А я и впрямь гляну, что там у нас вышло. -- Энрике надел шлем на голову и включил воспроизведение, не забыв установить таймер на полчаса -- так, на всякий случай. Для страховки.

Надев потертый замшевый пиджак и древнюю несуразную какую-то кепку, Энрике вышел из дома. Лифт, естественно, не работал, пришлось спускаться с восемнадцатого этажа пешком. Лестница не знала ни веника, ни швабры года три, никак не меньше, поэтому необходимо было внимательно смотреть под ноги, чтобы не поскользнуться или не споткнуться обо что-нибудь. Ну и запах, конечно. Но к нему давно привыкли.

На площадке между одиннадцатым и десятым этажами Энрике внезапно остановился. Он вдруг почувствовал, что здесь просто-таки необходимо остановиться. А интуиции своей он давно привык доверять. Медленно подошел к окну. Долго пытался рассмотреть хоть что-то сквозь грязное стекло, потом вдруг взялся за подоконник и с силой рванул его вверх. Широкая доска немного посопротивлялась, но все же покинула насиженное -- или належенное -- место. Под подоконником обнаружился тайник. В нем лежал пластиковый пакет, перетянутый скотчем. Разорвав липкую ленту, Энрике развернул пакет и аж присвистнул от удивления: внутри было немало денег. Пересчитал. Пятнадцать с половиной тысяч долларов ровно. Ну ни фига себе! Бывают же такие вот подарки судьбы! Спрятав находку за пазуху, он продолжил спуск, обследуя каждый подоконник по пути. Денег, как, впрочем, и тайников, больше не было. Только между третьим и вторым он нашел за батареей еще один сверток. Сердце екнуло в радостном предвкушении... но денег внутри не оказалось. Всего лишь сотня порнографических картинок отвратительного качества, причем лишь треть их изображала процесс совокупления, на остальных же, в основном, были изображены мужчины со здоровенными гениталиями. Просмотрев все, Энрике убрал картинки обратно.

После зловония подъезда свежий воздух опьянял, и в то же время нежданно-негаданно с новой силой навалилось изгнанное было похмелье.

О, великий бог Джа, услышь мольбу мою, ибо страдаю я сильно, согрешив вчера алкоголем, и ниспошли мне, несчастному, несравненный дар свой, ganjia.

Молитва сотворена, в кармане -- десять баксов и немного наших денег, за пазухой же -- целое состояние. Казахи уже должны быть на месте. Куплю целый аршин! Нет, два! Нет, все скуплю, чтоб надолго хватило! Пора идти, и я иду. Растреклятые цветочки распустились на деревьях, нос мой заложен -- аллергия, просьба не путать с аллегорией. Голова болит -- бодун, водка. Плохо. И надо еще заскочить в мюзик-шоп, купить Джеффу новые струны взамен порванных во вчерашнем экстазе. О, удача, навстречу как раз идет Джефф. Он гениален, а мне всегда доставляло удовольствие общение с такими же гениями, как я сам. Джефф счастлив, наверное, уже закинулся или треснулся чем-нибудь с утра. Он бормочет под нос новый речитатив, наверняка, сочиняемый по ходу. Увидев меня, он улыбается еще шире и радостно раскидывает руки. Мы тепло приветствуем друг друга. Сразу же выясняется, что у Джеффа есть ganjia, и мы, отойдя в укромный уголок, воздаем должное этой божественной траве. А она и впрямь, божественна -- похмелья как ни бывало, зато появилось ощущение всеобъемлющей радости и непреодолимое желание петь. И мы решаем разбудить нашего драгоценного Билли и замутить утренний джаз. Билли спал мало и потому поначалу он неприветлив, но манящий и многообещающий косяк, словно по волшебству, появившийся в руках Джеффа, сразу настраивает нашего друга на мажорный лад. Раскурив с Билли косяк, я чувствую себя абсолютно счастливым человеком и сажусь за клавиши. Билли берет бас, Джефф пробует микрофон. Раз, два, три -- и... закрутилось, завертелось, пошло-поехало, так что любо-дорого. Два с половиной часа без перерыва, затем чай, никотин, снова ganjia, еще полчаса полного джаза, потом никотин опять. А потом пришел Большой Алекс, несравненный мастер гитарных импровизаций, принес Вещество, полностью готовое к употреблению. Что ж, и употребим!.. Употребили. Маэстро, музыку! Маэстрами были мы сами, и музыку дали так, как подсказало нам Вещество. Какие-то невероятные по красоте и абсурдности картины вставали в моем счастливом мозгу, пока я играл: " Зеленая поляна, озаренная мягким светом оранжевой луны, погрузилась в Первый Весенний Бал. Пары самозабвенно кружились в пятиразрядном вальсе, иногда до ушей досужего слушателя долетали сумбурные, взволнованные признания в любви и приглашения провести вместе ночь-другую..." Вещество творит Волшебство. Волшебные мысли кружатся в голове, волшебная музыка рождается под волшебно быстрыми и гибкими пальцами. Волшебный голос Джеффа поет волшебную сказку о волшебных травах. Кругом -сплошное волшебство. Стоп. Перекур. Ganjia. И снова. Раз. Свет. Джаз. Цвет. Цветы. Звук. Стук. Два. Голова. Рифма? Слова? Нет. Бред. И такая эйфория эйфория эйфория эйфория эйфория эйфория!!!!!!!!!!! Ах!

...Шесть. Нет. Есть. Или? Да. Вода. Хлам. Голова. Сок. Сочится. Висок. Что? Да, ровным счетом, право, ничего. Просто из виска сочится сок. Семь. Лед. Тает. Мед. Аз есмь. Ну и что с того, что аз есмь? Cogito, ergo sum? Чушь. Фигня античная. Вовсе вышло по-другому. Счастлив, вот тебе и ergo sum... Муравей тоже бывает счастлив, зато без десятка-другого корешей, говорят, мыслить не в состоянии. Ты поставишь под сомнение существование муравья, особенно, когда он вгрызается в твою пятку? Что-то я в этом не уверен. Пока я не счастлив, я не ощущаю собственное существование. А вот сегодня я просто в эйфории, и, следовательно, действительно, аз есмь. Пятнадцать. Стоп. Чай. Расслабляемся. После второй кружки я прощаюсь и ухожу.

Энрике вышел из сравнительно чистого подъезда (представить невозможно -- там даже лифт работал!), прошел под аркой, чуть приплясывая; оглянулся. Тридцать совершенно одинаковых двенадцатиэтажных коробок, и в каждой ведь не одна сотня людей живет! Что-то они там делают, людишки эти. Играют джаз, починяют что ни попадя, любятся, ссорятся, едят, дерутся, крадут... Надо же... А вот отвернулся, продолжил путь -- и нет никаких домов, овраг впереди, а за ним грязная вечно темная улочка с трамвайными рельсами. И надо дожидаться этого несчастного трамвая, чтобы ехать дальше, но вот только зачем? Ведь полный же бред -- и эти струны, и эта трава, и эта странноватая компания, и этот район -- ничего этого нет, ведь я этого не вижу и не хочу этого видеть... Будто во сне. Точно, это же сон! Надоел. Что бы такого сделать, чтобы поскорее проснуться? Оберлиозиться, что ли? А что, это выход! И, отшвырнув окурок, Энрике бодро сиганул под вылетевший из-за поворота трамвай.

Только после полутора стаканов неразбавленного виски Энрике почувствовал, что может вполне связно говорить.

-- Римма?

-- Да, Энрике?

-- Иди сюда. Вот, держи деньги. Здесь сто. Шикарный сон, просто выше всяких похвал! Побольше бы таких, и мы станем окончательно великими. И бесповоротно. Ступай теперь, я хочу напиться, чтобы поскорее забыть твое эпохальное сновидение.

Римма, не веря своему счастью, взяла деньги и попятилась к выходу. Энрике кивком подтвердил, что отпускает ее.

Ай, браво, девочка! Умница моя костлявая, ты сама не знаешь, какой подарок мне сделала! К завтрему уже, надеюсь, будет у нас огромный Седьмой микрорайон. Мыслеобразы -- портясающей силы! А детализация! Высочайшая! До последнего окурка на заплеванном полу... Этак мы с тобой за полгода превратим этот занюханный Городишко в настоящий мегаполис... С практически неисчерпаемыми запасами магических кристаллов. И, следовательно, будем процветать. Давай, что ли, брат Энрике, закурим. Чистого никотина, мэйд ин Куба-Кубана, город Гавана, и чтоб никаких там ganjia и прочих безобразий.