Страница 86 из 87
Заиграла медленная музыка, что я перестала слышать чаек и уж тем более волн. Кусая губы, нащупала на платье складку и принялась её теребить. Вдруг теплая рука, остановила меня.
- Марина, все хорошо, немного осталось, - произнес успокаивающе папа и сжал мою руку.
На мгновение мне показалось, что диван накренился, и я уже подумала, что теряю сознание, но ощущения быстро прошли, и я продолжила сидеть. Песни сменялись, но ни одну я не смогла признать своей. Просидев так минут пятнадцать, а может больше, я уже была на грани истерики, что пропустила мелодию, и готова была сорвать повязку с лица, как заиграла она.
- Моя песня, - заулыбалась я.
Папа всунул мне в руки букет цветов, помог подняться и немного пройти, а затем повязка спала с лица.
Глазам, отвыкшим от света, понадобилось несколько секунд, чтобы что-то разобрать в обилии синего и белого цветов. Я растерянно переводила взгляд с лиц гостей, встречающих меня улыбками, с дорожки из лепестков белых роз и фуршетного стола, ломившегося от угощений. Но когда увидела его, все вокруг внезапно померкло, дыхание сбилось, и голова закружилась от радости. И стало неважным, что папа вел меня по палубе шикарной яхты длиною в сотню метров, которая стояла посреди Эгейского моря.
У арки из цветов находился тот, с кем я хотела провести весь остаток жизни. Сердце затрепетало в груди, от нежного взгляда, в котором читалось восхищение. Подкосились ноги, но папа, видимо, готовый к такой реакции, не дал мне упасть и помог идти дальше.
Рунин сидел в инвалидном кресле, и улыбаясь едва заметно кивал, говоря, что мы сделали это, мы прошли через многое и пережили все невзгоды. Теперь мы совсем, как мои родители, которые понимали друг друга без слов. Я уже не чувствовала смущения от пристальных взглядов родных и близких, потому что забыла о них. Все мои мысли занимали пленительные синие глаза, прекрасное лицо, сильный характер, бесстрашие и доброта, которые будут сопровождать меня до конца жизни.
Когда мне остался метр до арки из цветов, Булкин протянул Рунину трость. Я хотела кинуться к нему, и сказать, что не нужно, зная, как тяжело еще ему долго стоять. Но на мой немой крик, он ответил взглядом, что все хорошо и поднялся на ноги оперевшись на трость.
Я, наверное, должна была запомнить каждый миг моментов, когда мы поклялись, расписались и официально стали мужем и женой. Но увы, в мыслях я была где-то далеко с Кириллом наедине. И мне казалось, что с ним происходило тоже самое, потому что, как и Оксане мне, Булкину пришлось насильно всучить ему в руку обручальное кольцо, чтобы мы, наконец, ими обменялись.
Не давая Рунину делать лишних движений, я прильнула к нему, и став на цыпочки, обхватила его лицо и коснулась губ своими. Он свободной рукой обнял меня за талию и нежно ответил на поцелуй, под затаившее дыхание гостей.
Когда мы наконец опомнились и закончили целоваться, гости со смехом разразились аплодисментами. Перед глазами плыло, будто я была пьяна, а руки дрожали от нервного возбуждения. Свершилось, мы вместе до конца наших лет. Назвав дочкой, меня обнял Григорий Рунин, а Кирилла мои родители. Мама обливаясь слезами повернулась ко мне, и склонив голову на бок, прижала руки к груди.
- Малышка моя, - всхлипнув, произнесла она и обняла.
Я почувствовала еще одни объятия, и не открывая глаз, догадалась, что это был папа.
После долгих поздравлений начался банкет. Гости танцевали, лакомились угощением и наслаждались видом на море. Я немного потанцевала с папой и с Григорием Руниным, и вернулась к Кириллу. Он выглядел уставшим, хоть и лучился от счастья.
- Может, пойдем, приляжешь? – спросила я.
- Нет, хочу еще немного здесь посидеть.
Я села к нему на колени, и положив голову на плечо, обняла его за шею. Григорий Рунин подняв бокал, показал, что пьет за нас, чокнулся с медсестрой Галиной, которая за три года присмотра за Кириллом, стала членом семьи.
- Может быть… - произнесла я, наблюдая за их неловким флиртом.
- Я надеюсь, - ответил Кирилл и обнял меня крепче, будто боялся, что я исчезну.
Мы оба знали, что его бы ждала такая же незавидная жизнь, как у Григория Рунина, если бы я сдалась, а он не сдался.
Мимо пробежала Оксана, которая явно меня избегала с того самого момента, как поздравила.
- Это называется скромная свадьба? – с деланной сердитостью остановила её я.
- Скромная, - самодовольно улыбнулась она, и заметив Булкина у стола, произнесла, - Пойду поем, я то с утра голодная…
- Приятного аппетита, - улыбаясь, произнесла я.
Оксана влюблена в Булкина, и они тайно встречаются уже третий месяц, думая, что никто ни о чем не подозревает. Естественно, что все давно в курсе. Мы с Кириллом с интересом наблюдали, как они украдкой переговаривались и обменивались влюбленными взглядами.
- Он её не обидит, - сказала я на всякий случай.
За прошедшие годы, я хорошо узнала Булкина. Он мог быть грубым и жестким, но только не с теми, кого считал близкими.
- Знаю, за него волнуюсь, - жалостливо ответил Кирилл, глядя на то, как Оксана ущипнула друга и обиженно отвернулась.
Разговаривать со мной она начала через год после операции, в течении которого я неотступно была с Кириллом. Постепенно она примирилась с тем, что не смотря ни на что, мы сплочены и любим друг друга с её братом. А вскоре, я буквально почувствовала, что была прощена.
- Все нормально? – подошел к нам Олег, и спросил скорее Рунина, чем меня.
- Отлично, - кивнул Кирилл. – Разве рядом с женой может быть иначе?
Я вздрогнула от того, что впервые услышала из его уст о своем новом статусе. Было так приятно и необычно, что щеки запылали. Олег рассмеялся в голос и подмигнув мне, присоединился к остальным гостям.