Как развеять скуку

Если к вам вернулась скука — радуйтесь!

У вас появилась возможность опять объявить ей войну.

NN

 

— Габриэль?!

— Да, Алир. Я тебя очень внимательно слушаю. — Я полюбовался на скульптурную композицию «Светлые в шоке» и зевнул. — Ну как, Элли, правда, они милые?

— Да, милорд. Неудивительно, что вы к нам не спешили, — поддакнул он, явно наслаждаясь происходящим до глубины печени.

— С возвращением, милорд. — Тут же с другой стороны Авус кинул мне массивный обруч из серебра — мою, так сказать, корону.

Никакого уважения! Его надо было церемониально мне поднести и водрузить на голову, пока я бы сидел с надуто-гордым видом. А так, Авус не рассчитал немного траекторию полета и вместо того, чтобы легким движением поймать обруч мне пришлось срочно уворачиваться от этого орудия наставления шишек. В результате, моя корона закатилась под кресло.

Все тут же сделали очень умные лица.

Предатели! Пришлось встать и, повернувшись к светлым филейной частью, залезть под кресло. Хорошо хоть обошлось, и я не стукнулся ни обо что головой. И на том спасибо.

Когда я снова устроился в креслице, все-таки водрузив на голову обруч, светлые уже немного пришли в себя.

— Габриэль, ты… хм… вы и, правда, Темный Князь?

— Нет, это я так шутю. А вот этот мальчик, — я ткнул пальцев в Элли, — вовсе не тот самый широко известный Азраэль.

— Падший?! — вздрогнула Анабель, наконец, отрывая от меня задумчивый мрачный взгляд.

Обычно с таким взглядом не рыдают над разбитым сердцем, а берут сабельку и идут всех отправлять на тот свет за счастливое детство, и в первую очередь незадачливого разбивателя.

— Он самый, — радостно подтвердил Элли. — Рад познакомится, сиятельная леди, очень приятно, что меня еще помнят на Светлых Землях.

Язвить, что его там будут помнить очень-очень долго, я не стал. И так все понятно. Меня забудут, а Элли нет.

Теперь уже все светлые, не отрываясь, пялились на моего ученика с таким ужасом, что мне даже стало завидно.

— Эй, — ревниво позвал я, — вы, вообще-то, меня шли убивать, а не Элли, — я повернулся к мальчику. — Уйди, что ты всю малину портишь? Не мути мне моих светлых!

— Прости, милорд. Больше не буду, — покаянно кивнул он и быстренько отошел в тень.

Опомнившись, команда повернулась ко мне. Теперь светлые смотрели настороженно, словно никак не могли поверить в происходящее. Только Леллин сжал кулаки, словно представлял, как меня душит. Герион, недолго думая, тоже скинул оковы и, подойдя ко мне, устроился на нижней ступеньке, ведущей к возвышению. Лин, закусив губу, осталась стоять на месте.

— Так… — снова завел старую шарманку Ибор.

— Слушайте, ну я точно — Темный Князь. Честно-честно. Хотите я вам своей совестью поклянусь? Ну, или милосердием Элли? — Теперь среди лордов захихикали почти все. Проще поклясться тем, что солнце завтра взойдет на севере. Но, увы, шутку юмора оценили только свои. «Чужие» продолжали изображать статуи, только-только приходя в себя и осознавая всю сложность ситуации.

Какие-то заторможенные светлые. У них в роду жирафов не было? Наверное, были, и ничего, что они тут на самом деле не водятся.

***

Теперь все действительно встало на свои места.

Рыцарь помотал головой, вспоминая свои подозрения. И почему ему ни разу не пришла в голову подобная мысль? Все сын, да сын Темного Князя. И интуиция молчала. Впрочем, она и сейчас молчит. А он так ее расхваливал… На душе было гадко. И не только у Алира. Он заметил, как дрожат губы у принцессы, будто Хелена собиралась заплакать. Как в глазах эльфийки потрясение достигает вселенских размеров. Как багровеет от злости гном. И думал, что, наверное, ему тоже надо рассердиться, возненавидеть Князя еще сильнее. Но на троне сидел веселый, совсем не ужасный знакомый Габриэль, совершенно не похожий на того Темного, что себе представлял Алир. Даже массивный обруч, вместо того чтобы внушать благоговейный страх, сполз на бок и смотрелся комично. А уж хихикающая Черная Знать окончательно сбивала с толку.

Нет, не получалось у него найти в себе ту ненависть, которую он испытывал к неизвестному Темному Князю совсем недавно. Раньше Алир не верил, что другу можно простить все, кроме предательства. А ведь Габриэль не предавал его. Значит… он может принять это? Может и не стоит искать в себе потерянную ненависть?

— Габриэль, зачем? — осторожно уточнил Алир, понимая, что самокопание займет слишком много времени и вряд ли расставит все по своим местам. А вот разговор, — желательно, откровенный, — возможно, поможет рыцарю определиться, что же теперь делать.

— Я же вам рассказывал — ску-ушно мне, вот и маюсь всякой дурью, — незамедлительно отозвался проводник.

Алир с некоторой долей горечи понял, что ему будет очень сложно думать о веселом пареньке, как о Темном Князе. Ну, никак не вязалась ехидная, но добрая ухмылка с навязанным орденом образом.

— Это я дурь?! — не выдержала Анабель. Потрясение, так и не сменившись ненавистью, уступило место обиде. — Сам такой! Хамло! Можешь считать, что я на тебя сердита.

— Облом, милорд. — Тот, кого назвали Азраэлем, сочувствующе похлопал Габриэля по плечу.