Страница 98 из 124
Минут через сорок Авилов вышел, забрал секретаря и уехал. Пожурил, что я просил усиленный режим вместо строгого. Заседатели разбрелись, кто куда. Я двинул домой. Было 17-00.
Каков приговор, я так и не спросил. Сам же просил 2+1=2 года реальных.
13.06.1983 (понедельник)
На оперативке поговорили о том, о сём. Хотели заслушать Юрия Витальевича, но не удалось, т.к. из-за командировки в Киев он не готов к докладу.
Сел за учётные книги. Воссоздал результаты своей работы за 1981, 1982 и 5 мес. 1983 года. Отдал шефу. Тот собрался писать на меня аттестацию.
После этого обработал почту с машинки. Жалоб – 210 шт. Позвонил в суд. Бродяге дали два года реальных. Зашёл Шкруть (46 о/м) с прекращённым уголовным делом (нашим). Я согласился, кое-что исправив в постановлении. Отписал на машинку пару бумаг. Несколько раз звонил на Пресню Сидельникову. Безрезультатно.
После обеда часа два рассуждали с Линой Михайловной о шуллерах и прочих изысках. Потом появился батюшкин знакомый. Его шестилетнему сыну выбили глаз. Спрашивал, что и как надо делать?
Его сменил свидетель по жалобе Рогачёва. С ним я провозился почти до закрытия. Сам выпивший Рогачёв болтался в коридоре. Заодно опросил и его. Можно выносить отказ.
Джульдиев (46 о/м), таки, привёз отказной материал по самоубийству сторожа, повесившемуся в церкви Троицы в Никитниках.
Федорчук так в 92 о/м и не приехал. Зря линолеум перестилали.
Шефа в пятницу накачивали в городе по поводу сессии ВС СССР. Как надо крепить в связи с этим правопорядок и усилить работу с преступностью. Дежурств не будет. Разве что домашние.
14.06.1983
Утренний приём не был обременительным. Явилась всего одна бабушка средних лет, с которой я быстро разобрался (у неё умер племянник – это его материал принёс вчера Джульдиев). Раз пять-шесть звонил шеф. Всё уточнял результаты моей работы.
Я же смотрел дела, поступившие с обвинительным заключением. Вчера вечером поступило сразу шесть штук. С машинки почта небольшая. Три или четыре бумаги. Потом привёл в порядок жалобу Рогачёва. Опрошены три дружинника, три милиционера, сам Рогачёв (дважды) и его приятель, вместе с которым его забрали в м/вытрезвитель. Возникла мысль отписать эту жалобу, но пришлось от этой мысли отказаться. Стал редактировать компакт-поэму. Провозился до обеда.
В Минторге ел прекрасную жареную рыбу. Потом заглянул в парикмахерскую, что на Кировском проезде, где и был успешно обстрижен.
После 15-00 намылился в СО РУВД. Однако встретился с Писаревым. Вместо задуманного визита очутился в пивной на ул. Богдана Хмельницкого. Проведённые там часа полтора доставили мне несомненное удовольствие. В СО РУВД не пошёл, посещение пришлось отложить. Посидел немного в дознании 46 о/м и двинул домой.
В милицию пришёл приказ – инспекторов профилактики перевести в дознание, где и оставить в единственном числе. Нынешних дознавателей перевести, кого в розыск, кого в участковые.
Теперь за каждое поданное заявление жалобщику будет вручаться талон (лично или по почте). Всё идёт через дежурного по отделению. Приказ вступает в силу с 1 июля.
15.06.1983
С утра пораньше засел писать отказ по Рогачёву. Получится, видимо, порядочных размеров документ. Но закончить мне его не удалось. Заявился Королёв (46 о/м) с двумя материалами. Один я взял, другой посоветовал загнать в другой район.
Потом заявился мент из м/вытрезвитля по Калмыкову. Принёс справку от Чёрного. Получение у него объяснений несколько затянулось. И это, несмотря на то, что событий 14.12.1981 г. мент напрочь не помнил. Только он удалился, явилась вдова Калмыкова. Её я опрашивал часа два, не меньше (о здоровье мужа, о поисках его тела и т.д.). Она в слёзах. Стала забывать о случившемся, а её опять таскают.
Потом беседовал с соседкой умершего. Она написала заявление, сиречь, объяснение и тоже о здоровье Калмыкова, о том, что не пил и т.д. Когда ушла соседка, занялся Сорокиным (29 о/м), который всё это время дожидался своей очереди. Смотрели уголовное дело по ст. 209 УК. Там наклёвывалась ст. 122 УК.
Шеф попросил позвонить в Союз Потапову по жалобе Эдиева или что-то в этом роде. Я позвонил. Но лучше бы этого не делал. Уж как я не влияю на законность рассмотрения жалобы, и что Прокуратура Союза ССР для меня пустой звук! Вначале я к этому отнёсся спокойно, но через некоторое время разозлился и стал мысленно придумывать саркастические ответы многоуважаемому Василь Васильичу, особенно в той части, что перед тем, как ему звонить, я должен был «поднять НП» и конкретно доложить о состоянии дел. Я «поднял» и увидел, что контрольный срок там – 20.06.1983 г.
Из-за всех этих перипетий чуть, было, не опоздал в суд. Выездная сессия в ЖЭК-18. Слушали с Лидией Георгиевной ст. 198 УК. Подсудимый – балбес из балбесов. Уволенный из ЖЭКа, потерял лимитную прописку, но, с упорством, достойным лучшего применения, искал возможность устроиться на работу в Москве или Московской области (как сам сказал). Кром всего прочего, его не отпускала от себя бородатая женщина, видимо, боясь потерять навечно.
Конохова дала подсудимому год. Бородатая женщина разъярилась. Но объектом её гнева стал я (видимо, она не совсем здорова):
- За что вы на год лишили меня мужчины? Разве он уголовник? Людей режут – не ловят, а тут за прописку сажают!
И всё в таком духе.
Сильный дождь. Хорошо, заседатель был на машине. Подбросил до РУВД. Ищу там несколько дел. В СО РУВД неразбериха – у кого эти дела в производстве, так и не выяснил. Часть дел забрал Попов (РУВД) и держит у себя. По хулиганству все сроки прошли.
Пробежался до 46 о/м. Дёмин на пенсии. На его месте Юлдашев. Ничего не понимает, только головой кивает. Для него паспортные вопросы – тёмный лес.