Страница 122 из 124
После обеда шеф укатил на исполком, Игорь Яковлевич – в РУВД на совещание по итогам девяти месяцев. Мне досталось вести приём граждан. Принял двоих.
Лина Михайловна угостила чаем и тортом. А до этого пришла и спрашивает: - Вчерашний «Московский комсомолец» читал?
- Нет, - говорю.
- Там не твой батюшка интервью опубликовал? - и называет должность, инициалы.
- Похоже, что он, - отвечаю.
- Так в том интервью сказано, что уголовная ответственность н/летних наступает с 14 лет, а в исключительных случаях, - с 12 лет. Это законодательство изменилось?
- Вряд ли, - отвечаю.
Позвонил батюшке. Действительно, он. Гонорар, правда, за это интервью ему не положен. Оказалось, что по поводу уголовной ответственности, наступающей с 12 летнего возраста, он вкручивал корреспондентке в связи с Уголовным кодексом РСФСР 1926 года. Та что-то перепутала, а гранки (или что там положено) не прислала.
До вечера успел отписать пару жалоб. Вчера Иванова записалась в журнал разъездов, указав, что направляется в отделение милиции. Шеф её там искал, не нашёл. Сегодня устроил ей разгон. Маргарита говорит, что Татьяна Васильевна даже разревелась.
Приехал Осоцкий.
Появился на работе к обеду. Рассказал шефу анекдот про скачки. Шеф оценил. Следователи на учёбе. Вместо Мельянцева веду приём. Пришли пять человек. Следователи вернулись уже в седьмом часу. Это спасло меня от ведения приёма до 20-00.
В перерывах между приёмом пытался что-то отписывать.
На оперативке заслушивали отчёт Игоря Яковлевича о работе с обществом «Знание». Потом читали приказы (о вещдоках, ещё о чём-то).
Кузин заболел. Ключник перекинули на УСН. Люська злая, ругается, на чём свет стоит. Видимо, никак не может войти в колею.
Приходил Баранов, имел со мной беседу о работе (общественной).
Пошёл в ателье за фотокарточками. Оказалось, они готовы. Принёс и Людмиле Анатольевне. Она всё ещё психует.
Приходит шеф: - Владимир Владимирович, срочно! Садитесь в машину и езжайте в магазин, что на ул. Карла Маркса. Только что звонила Балашова. К ней не явился прокурор (Ракита). Это срыв в/сессии.
Всё бросил. Поехали с Женькой. Прикатили. Процесс идёт полным ходом. Ракита на месте. На дверях магазина табличка «Закрыто по техническим причинам». Народ толпится снаружи. Обеденное время кончилось, а магазин всё закрыт. Погрозил Раките кулаком и вернулся в контору.
После обеда наведался в «Детский мир» (с Любкой). Без всяких результатов. Заглянул в 46 о/м. Со Скурихиным боле-менее повезло. По его жалобе опросил: выезжавший наряд, начальника отделения (Кузнецова), участкового (Дурновского). Получил пару справок, сделал кое-какие выписки. Проваландался с этим до конца рабочего дня.
Все концы замыкаются на ОБХСС. Видимо, Скурихин их агент.
На приёме не густо. Поднавалился и отписал отказные материалы, которые валялись в сейфе с прошлого месяца (штук 10, не меньше). Дали практикантку. Тут же загнал её в ДЭЗ-5 за бумагами по Скурихину, а по возвращении засадил писать повестки.
Вместо обеда поскакал к Татьяне Валентиновне. Привёз её домой, поел и побежал в контору. Успел к партсобранию. От МГП был Скаредов. Первый вопрос: приём в партию Панкратова В.В. и Ключник Л.А. Второй вопрос: приказ города по Люблинской прокуратуре (следователь получил 8 лет за взятку в 150 рублей). Выступившее начальство: повысить требовательность, усилить контроль… Оперативные работники: с себя надо начинать, с себя надо начинать…
Мне дали рекомендации Морозов Николай Михайлович, Сафронова Лина Михайловна и Марков Дмитрий Петрович.
Отписывал бумаги с машинки. Практикантку отправил в ДЮСШ на Большой Харитоньевский за свидетельницей по жалобе. Безуспешно. Уволилась три месяца тому назад.
За вчера возбудил восемь уголовных дел. Сегодня опять шелестел бумагой. Обзванивал отделения. Жалобы всё идут.
С утра поскакал в 46 о/м. Изловил участкового Комарова, опросил его по Скурихину. Взял на проверку несколько уголовных дел. По двум надо отписываться в город. Одновременно поприсутствовал на очной ставке по м/хулиганству.
На ней татарин рассказывал, как ударил подполковника в споре из-за очереди к таксофону. Вину свою признал, пояснил, что ударил из-за того, что подполковник его оскорбил.
Это как? – спрашивает дознаватель.
- Он сказал мне «пардон»!
- Ну, и что?
- Как это, ну, и что? Он же оскорбил мою мать!
Татарин был слегка возбуждён (как он сам сказал), т.к. выпил стакан вина.
В паспортном столе изловил Юлдашева, выгреб у него все материалы по Скурихину. Потом взял объяснения. Сначала по Теплову, потом по Скурихину. Управился впритык к обеду.
После обеда написал представление на волокитчика Минакова (даром, что дела у него забрал). Подкинули жалоб. Посмотрел пару прекращённых дел (из числа восстановленных на учёт) и ушёл на занятия. Теоретический, так сказать, семинар.
Хавронин пил пиво.
С сауной пролетели. Юрий Витальевич утверждает, что его обманул какой-то еврей.
Отписал две бумаги в город. Опросил одного типа по Скурихину (доставленный, тот находился в отделении в момент событий). Ближе к вечеру увидел в коридоре Черкашина (46 о/м), опросил и его, коли уж его фамилия засветилась.
Жалоб не убавляется, мать их за ногу.
Людмила Анатольевна грозится с понедельника заболеть. Посему, просит меня взять часть её уголовных дел к себе в сейф. Делать нечего, взял.