Страница 21 из 79
- Госпожа Хризштайн, - мой голос слегка охрип от волнения. - Давайте вернемся в город. Я вспомнил про неотложное дело, у меня назначена аудиенция с...
- Я не думаю, что это займет много времени, господин Тиффано.
Я в отчаянии огляделся вокруг. Поместье на небольшом, отвоеванном у горы плато выглядело богатым и ухоженным, по крайней мере, оно точно не заброшенное. Возможно ли, что она привезла меня к своим сообщникам? Хотя нет, скорей всего, поместье просто пустует и невольно стало центром притяжения ее больных фантазий. Возможно, принадлежит ее друзьям или родственникам...
Но ворота поместья распахнулись, и, к моему удивлению, нам на встречу вышла респектабельного вида пожилая служанка, которая явно узнала мою спутницу.
- Госпожа Хризштайн, как вы вовремя! Хозяин о вас как раз спрашивал.
- Проводите нас, - девица решительно взяла меня под руку и потащила внутрь.
Я ожидал чего угодно, но, едва войдя в гостиную и взглянув на хозяина поместья, понял, что все мои выводы летят в бездну. Затравленный взгляд отчаявшегося и растерянного человека сразу выдавал его горе. Он бросился к моей спутнице:
- Умоляю вас, скажите, у вас есть новости о Катрин?
- Успокойтесь, господин Картуа. По делу вашей дочери откроют дознание, но для этого нужно официальное заявление. Господин Тиффано, назначенный в наш город инквизитор, великодушно согласился приехать сюда и принять у вас заявление, - девица рассыпалась в светских любезностях.
Помчик подтвердил слово в слово историю исчезновения девочки, рассказал о кукле, подаренной ей в роковой день, краснея и бледнея, поведал о выходке с кинжалом и последующим колдовским излечением своей жены. Он до сих пор не пришел в себя. Осознать, что в твоем доме творилось гнусное колдовство, увидеть его собственными глазами, и самое страшное, понять, что твой ребенок находится в смертельной опасности - такое может любого сломить. Его супруга слегла в постель, и теперь мужчина метался по пустому дому, бессильный и одинокий в своем горе. Я ему искренно сочувствовал.
- Мы обязательно найдем вашу дочь, господин Картуа, - заверил я его, получив подпись на заявительном письме. - Вера творит чудеса, и она всегда сильнее зла. Просто верьте, молитесь и...
Девица бесцеремонно влезла между нами.
- Не надо давать пустых обещаний, господин инквизитор. Девочка все равно уже ме...
Молниеносно среагировав, я схватил эту дуру за руку и потащил к двери.
- Нам уже пора, пойдемте, - я едва сдерживался, чтобы не наорать на нее. - До свидания, господин Картуа. Мужайтесь.
Не замечая отчаянного сопротивления и не отпуская ее руки, на удивление очень холодной в такой жаркий день, я выскочил во двор. Только тут я дал волю эмоциям.
- Что вы творите?!? Как можно так говорить с отцом, потерявшим единственного ребенка? - я практически орал.
- Девочка мертва, - безумица с досадой растирала запястье.
- Вы не знаете этого, не можете знать. Говорить отцу, что его ребенок мертв, отбирать у него последнюю надежду - это не просто жестоко, это бесчеловечно!
- Во-первых, я точно знаю, что она мертва. А во-вторых, по-вашему, дарить ему ложную надежду - это верх милосердия и благородства? Пусть ждет и верит, что его дочурка восстанет из мертвых? Хотя, - она махнула рукой, пресекая мои возражения, - в этом и заключается лживая политика вашей Церкви. Только обещать и можете. А если не получилось, значит, сами виноваты, плохо верили, мало молились, много грешили.
Девица хладнокровно развернулась и направилась к воротам, оставив меня с застрявшими в горле возражениями. Это просто немыслимо! Я бросился за ней, догнав возле ждавшего нас экипажа.
- Госпожа Хризштайн, - мой тон был предельно холоден и резок. - Вы немедленно передадите мне куклу. В противном случая, я обвиню вас в препятствии дознанию и отправлю за решетку. А вот там, совсем неожиданно, может вскрыться ваше психическое нездоровье, со всеми вытекающими последствиями, - я недобро прищурился, внимательно следя за ее реакцией.
Девица вскинула на меня глаза, в которых было легкое удивление и холодная ярость, но ни капли страха и паники.
- Вот как... - протянула она в притворной задумчивости. - Инквизиторов стали определенно лучше учить, теперь они по крайней мере могут распознать безумие. Что ж, это безусловно радует. Только вот, - ее глаза сделались совершенно безумными, а голос капризным, тоненьким, словно детским, даже выговор изменился. - Господин инквизитор, простите меня, я ведь такая бестолковая, я же совсем забыла сказать, куклу-то я выбросила, сразу после того, как покинула поместье. Страшно стало, понимаете? Слыханное ли дело, колдовство! - она стала нервно кусать ноготь на большом пальце, жеманно потупившись, словно ребенок. - Выкинула в канаву, вот только незадача! Не помню где! Но вы ее обязательно найдете! Вы же такой сильный! Всего-то - обыскать две сотни миль придорожной канавы! Плевое дело...
Если бы не академический вышкол и хорошие манеры, я бы придушил дрянь на месте. Крепко схватив ее за плечо, я встряхнул ее, как игрушку, и прошипел, глядя прямо в глаза:
- Ваша попытка разыграть передо мной приступ двоедушия нелепа! У настоящего двоедушца дух не помнит, что происходило с телом, пока им владела другая сущность. Так что можете не разыгрывать здесь спектакль. Вы немедленно привезете мне куклу, иначе...
Девица и не думала вырываться, она расхохоталась мне в лицо. Я отпрянул, ее смех быстро перешел в истерический, но она вдруг замолчала.
- Позвольте вам кое-что пояснить, господин Тиффано. Мне плевать, верите вы мне или нет. Даже если вы упечете меня за решетку, куклу найти вам это не поможет. А без нее у вас есть только заявление убитого горем отца. Я от своих слов откажусь, не видела, не знаю, не помню. Таким образом, у вас не будет никаких доказательств. Возможно, вы сможете найти достаточные основания для предъявления обвинения, вопрос только - как скоро? - она холодно улыбнулась, ни следа безумия в ее глазах уже не было, но почему-то от этого становилось еще тревожней. - А за это время еще один ребенок пропадет бесследно. А может не один, а два. Или даже больше... Кто знает. Вы готовы рискнуть?