Страница 119 из 125
Вибрирующий голос магистра дрогнул и оборвался на полуслове. В этот момент от его тела отделилась душа. Она больше походила на бесформенное мерзкое существо в балахоне. Рваные края одеяния подрагивали, словно от дуновения ветра. Провалы пустых глазниц затягивали в бездну. Тонкие корявые руки потянулись ко мне.
Я не хотела, я не желала поддаваться его гипнотическому зову. Всё во мне противилось, рождая небывалую ярость и желание стереть этого наглеца с лица земли. Самой вцепиться в него и разорвать эту мерзость, в которую превратилась его душа.
― Какая ты у меня кровожадная, ― услышала я переливчатый смех аинга. ― Будет, как ты желаешь.
― Ты хотел разорвать мою душу? ― мелодичный голос Аил’Лин шел будто бы отовсюду. ― Ты хотел поглотить мою сущность? Так вот я! Чего же ты ждешь?
Магистр оскалился, зашипел, как змея, и бросился на меня. Аингу, овладевшему моей душой, не составило труда уйти от удара и в мгновение ока оказаться за спиной этой твари. Так повторялось несколько раз. Тарион атаковал и ревел от досады, а Аил’Лин, смеясь, ускользала прямо из его пальцев, заставляя мага впадать в еще большее бешенство и безумие. Не по зубам кошке оказалась мышка.
― Всё, хватит! ― Аил’Лин резко остановилась.
Она вытянула руку вперед, широко раскрыв ладонь навстречу Тариону, а затем резко сжала пальцы в кулак. Магистр мгновенно замер в неестественной позе, будто его удерживали невидимые взору нити.
― Ты хочешь узнать, каково это, когда тебя разрывают на мелкие кусочки?
Она оказалась совсем рядом со скованной душой мага. Он рычал, извивался в попытке освободиться. Мне даже стало жаль его. Ведь то, что предстало перед моим взором, уже не было живым. Желание могущества уничтожило в нем всё человеческое.
― Не жалей его, ― раздалось в моем сознании. ― Он уже мертв, я лишь завершу начатое.
Аил’Лин отрывала от Тариона маленькие клочки сущности, растирая их между пальцами и развеивая в пространстве. Магистр неистово метался, визгом оглушая меня. Он корчился в муках, которые еще недавно сулил мне. Аинг во мне наслаждался, упиваясь какофонией боли.
Сколько длилась эта казнь, даже представить сложно, но в какой-то момент всё закончилось. Наступившая тишина оглушила. Тело магистра упало на пол, опрокидывая стоящие рядом свечи.
― Красивая… ― Склонившись над телом, Аил'Лин провела призрачными пальцами по моему лицу.
― Ты останешься? ― задала я мучающий меня вопрос.
― Я всегда с тобой, ― по ее голосу можно было понять, что она улыбается.
Я смотрела, как занимается пламя. Языки огня поглощали мантию магистра, источая неприятный запах паленого. Я хотела вернуться в тело, но Аил’Лин мне не позволила. Именно она контролировала мою душу, позволяя оставаться сторонним наблюдателем. Я ощущала себя как личность, но при этом себе не принадлежала. Интересно, а душевнобольные тоже испытывают такие трудности с сознанием, как и я?
Стремительный полет вывел меня из равновесия. Подпространство слилось в одно сплошное мельтешащее пятно. Всё прекратилось, когда я оказалась в храме на перекрестке миров. Это я поняла сразу, как только мой взгляд зацепился за чашу, испить из которой мне предлагал хранитель.
― С возвращением, Аил’Лин. ― Легкие полы свободной одежды колыхались на фигуре с тысячами лиц.
― Хранитель, ― Аил’Лин почтительно поклонилась.
― Судя по твоему облику, та девушка еще жива. ― Он больше утверждал, чем спрашивал. ― Что же такого произошло, что заставило тебя выйти из тени? Насколько я помню, это первый раз проявления твоей сущности в перерождении. Как это вышло и с какой целью ты сейчас здесь?
Я затаилась, как мышка, слушая разговор аингов. Возможно, сейчас решится моя судьба.
― Ну, если бы не один сумасшедший, который пожелал уничтожить мою душу, я вряд ли очнулась бы ото сна до смерти моей земной оболочки. А теперь я в раздумье. Меня, Аил’Лин, ничего не держит в том мире, но девочка смогла сохранить свое сознание как отдельную личность. Ее чувства столь сильны и ярки, что это будоражит меня и не дает покоя.
― Ты хочешь покоя? Для этого ты здесь?
― Я еще не решила. ― Аил’Лин провела кончиками пальцев по ободку чаши, стоявшей на постаменте. ― Скажи, Та’Шер, почему мы утратили способность чувствовать, переживать, любить? Зачем мы создали этот перекресток?
― Таков был наш выбор, такой порядок заведен в нашем круге мироздания, ― аинг улыбнулся. ― Ты просто боишься признаться самой себе, что мысли и жизнь девушки захватили тебя. Она юна и только начала свой путь, поэтому ее эмоции сильнее, чем все твои прожитые жизни. Ты не найдешь спокойствия, даже если вернешься. Я рад видеть тебя, хотя твое время еще не вышло.
Та’Шер подошел к постаменту и провел рукой над кубком. Я не понимала, что происходит и чем это грозит мне. Страх сковывал мое сознание. Я так хотела жить.
― Забвение… ― Аинг протянул кубок, который Аил’Лин приняла, задумчиво вглядываясь в жидкость. ― Забудь эту часть себя и стань хранителем. Ты ведь знаешь, что всегда можно начать сначала. Хотя только тебе решать, как всё будет.
Я пожалела, что не могу читать мысли Аил’Лин, в то время как мои для нее были открытой книгой.
― Я не хочу стать твоим воспоминанием, ― кричала я. ― Я хочу жить, пожалуйста, не надо! ― умоляла я аинга, хозяина моей души.
Я билась внутри древнего существа, как птаха, заключенная в клетку, но стены безжалостно сжимались вокруг меня, готовые раздавить в любой момент. Я ревела, выла, кричала, но ответа не было. Потом не осталось даже мыслей, было лишь всепоглощающее желание жить. Я с ужасом наблюдала, как она, проведя рукой над кубком, поднесла его к губам. Этот миг для меня показался вечностью. Всего один глоток ― и тьма поглотила меня.