Страница 16 из 184
1.
«Как же мне скучно» не прекращала вздыхать Эллин Фол Риф Томин – юное прекрасное создание из высшего общества, - с усталью глядя в окно поезда, что мчался на север, мимо разных представителей флоры этого мира.
Эллин ехала вместе с матерью и теткой в гости к родителям своего безвременно почившего отца. Ральф Томин скончался от гангрены, когда его дочери не было и пяти лет. И теперь, родителям ее отца, единственной радостью была возможность видеть, как можно чаще свою внучку. Мать чтила память мужа - ее воспитали в строгих традициях, и даже замуж она выходила по договору ее родителей. Эллин никогда не спрашивала у матери, любила ли она мужа, так как считала неприличным задавать подобные вопросы. Но не могла не задумываться об этом. Ей было страшно, что придет день, когда и ее сосватают какому-нибудь владельцу лесопильного завода, и она будет самой несчастной женщиной до конца своих дней.
Но пока ей было только шестнадцать, и свататься к ним в дом еще никто не приходил, хотя от кавалеров у нее не было отбоя. Ох, если бы знала ее мать, что первый в своей жизни поцелуй она подарила сыну конюха... и было ей всего двенадцать. Потом она каждый день, под предлогом прогулки, спешила к нему на встречу, где они целовались за конюшней. Их детскому развлечению пришел конец, когда их поймал отец мальчика. Ей он, конечно, ничего не сделал, а вот сына отшлепал без малейшей жалости. На этом их свидания и прекратились.
Следующим ее серьезным увлечением стал ее кузен по материнской линии, который на самом деле был усыновлен, и, хотя это пытались скрыть, правда вскоре всплыла наружу. А потому, Элин не видела препятствий для свиданий со своим так называемым «двоюродным братом». С Томом у нее зашло гораздо дальше. Теперь они не только целовались, ни и трогали друг друга в интимных местах. И кто знает, куда бы привело их подростковое любопытство, если не несчастный случай. Том упал с лошади, когда объезжал вместе с отцом их владения. Лошадь, испугавшись чего-то в высокой траве, сбросила его наземь, а затем и пару раз ударила копытами. Том прожил еще две недели, после чего скончался. На похоронах было много людей и большинство плакали, но Эллин казалось, что ее горе было самым сильным. Ее мучила бессонница и отсутствие аппетита последующие три недели, во время которых она непрерывно задавалась вопросом: почему она живет в столь жестоком мире, в котором умирают четырнадцатилетние парни, оставляя с разбитым сердцем юных девушек? Затем чувства любви к Тому и боль потери начали притупляться, а вскоре воспоминания о нем и вовсе перестали ее посещать.
И вот стоило ей три недели назад познакомиться с очередным молодым парнем по имени Калеб, что служил в кавалерии при дворе губернатора, и на котором так прекрасно сидела форма, как матери и ее тетке – старой деве – приспичило навестить родителей отца. А ведь сегодня он приглашал ее на свидание в губернский парк, где был пруд с лебедями.
- О чем задумалась, дочь?
Голос матери как всегда был холоден и спокоен, словно ее никогда на самом деле не интересовал внутренний мир дочери, а интересовалась она только из вежливости.
- О том, как хорошо сейчас, наверное, в губернском парке у пруда.
- В имении, где живут родители твоего бедного отца, тоже есть пруд и находится он совсем недалеко от их особняка. Ты сможешь сходить к нему.
- Да, но пруд в нашей губернии больше и красивее того, что находиться около дома бабушки и дедушки. Здесь и сравнивать нечего.
- Не размер важен, дочь.
«Поспешу с тобой не согласиться, матушка» подумала не без улыбки Элин, и тут же отогнала свои неприличные мысли – девушке из высшего общества не пристало думать о таких пошлостях.
- Да к тому же все пруды одинаковы, - добавила ее мать, продолжая сидеть ровно и глядеть в окно так, словно к ее спине и шее был привязан стальной прут.
- И надень золотую брошку, которую тебе подарили родители твоего отца на шестнадцатилетние, - поспешила добавить и свое нравоучение тетя Тэрри.
Элин скривила губы. Ей никогда не нравилась эта драгоценная вещица. Она боялась с детства пчел, и родители ее отца прекрасно об этом знали, так почему же им не пришло ничего лучшего в голову, как подарить брошь в виде этой ужасной твари? Ей ничего не оставалось делать, как только открыть сумочку и достать оттуда украшение. Мать поспешила сама пристроить ее к вороту платья дочери.
- Вот, - коротко взглянув на брошь, обронила Нэлл Фол Риф Томин. - Родители твоего отца будут рады увидеть тебя с ней. И, ради Океана Надежд, постарайся быть с ними более чуткой, чем обычно. И отвечай не столь вяло на их вопросы.
- Я бы с радостью, да только сильно устаешь отвечать на одни и те же вопросы каждый раз.
- Эллин Присцылла Корнуолл Фол Риф Томин как вы смеете дерзить матери?! – воскликнула тетя Тэрри.
- Простите, матушка.
«Ах, если бы на поезд напали разбойники» добавила про себя Эллин. «Они бы похитили меня, чему я бы была несказанно рада». Эллин не раз встречалась в газетах с новостями, об очередном набеге на пассажирские поезда, не говоря уже о дилижансах, а посему такой поворот событий мог быть вполне возможен. Ну а пока оставалось только мечтать об этом и вслушиваться в стук колес поезда.
Спустя пять минут матери Эллин и ее тетке, захотелось отлучиться в туалет. Данное свободное от их гнета время Эллин решила потратить на чтение небольшого томика стихов своего любимого поэта Роберта Мас Вин Дрейка. Нэлл Томин не нравилось увлечение дочери этим поэтом. Она называла его не иначе как «грубым неотесанным мужланом», и все по той причине, что Дрейк в основном писал об ужасах войны и про суровую мужскую дружбу на поле боя. Эллин же нравился его стиль письма и те описания, что он использовал в свих творениях, мастерски подбирая нужные слова в том или ином контексте, отчего предложения словно скользили по ее языку, превращаясь в нечто объемное и прекрасное. Она восхищалась его талантом все больше каждый раз, стоило ее матери проворчать нечто плохое в адрес Дрейка.