Страница 16 из 110
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ПЫЛЬЦА
Минуты две я стояла и пыталась родить хоть одну фразу приветствия. Пока он просто не отступил на шаг и его идеальные брови не вздернулись выше.
Стало быть, эту мимику я должна прочесть, как удивление?
Дрожу, трясусь, в ладони бабочка покалеченная. И стыдно, и неловко. Такая я вся некрасивая, зареванная и платье в крему и грязи. Мошки вот–вот нападут и обглодают.
– Здравствуйте, ээээ, – отважилась. – С приветом от землянки.
Вроде как должен понимать, как–то же с юркими папарацци находили они общий язык.
Улыбнулся уголком рта. Погруснел глазами. Опустил взгляд на ладонь с бабочкой. Чувствую, будто коснулось что–то неведомое и отступило.
Он меня понимает?!
– Тебе жаль? – раздается его голос, как мой. Но в тоже время мужской такой, мужественный. Однако речь, интонация, не знаю, как объяснить. Все, как я ожидаю услышать, таким способом хотела бы подать. Оно и подается.
Дух перехватывает не то от счастья, не то от страха. Слова в горле застряли. Осознала всю степень серьезности такой встречи! Это ж инопланетный человек, гуманоид или робот со мной говорит! Нет, он уж точно не робот! И не киборг, и не андройд. Он живой, мимика живая, запах… А запах тот еще дурман, я понять не могу, что это?! Цветы?! Не из нашего мира точно. Шанель в исполнении пришельцев.
Кивнула на его вопрос.
– Почему? – спрашивает, снова брови вверх. Почему мне жаль бабочку?!
– Жаль красоту такую, – выдаю ответ. Блин, что со мной? Дышать при нем забываю. Дух перехватывает.
– И все? – чувствую удивление. – А боль?
– Боль? – теперь удивляюсь я. – А разве…
– Да, я чувствую, – перебивает. Не понимаю его.
Разворачивается спиной. Тем самым вызывает у меня невольную досаду. Любуюсь… Кафтан его синими узорами расписан. Красиво так. Руки за спиной держит в замке, как старец. Да… перчатки увидела, белизной поблескивают. Похожи на зимние вязанные, только вязка чересчур мелкая, плотная.
– А тебе почему больно? – спрашивает из–за спины.
Кольнуло в груди, но уже не так, как раньше. Будто весь мой позор не особо важен теперь. По сравнению с умирающей бабочкой.
– Предали, – отвечаю кратко.
Оборачивается, вздернув брови. Опять удивлен! А у меня сердце екнуло.
– За что?
– За то, что некрасивая, – выдаю такое, что в следующий миг самой неловко, что болтаю и опускаю себя в глазах представителя внеземной цивилизации.
А он усмехнулся!
Вот так просто, как обычный человек! Затем опустился на корточки и уселся на траву своей большой задницей. Пологи кафтана разбросал, ноги мощные в колени согнул, штанишки синие, на вид хлопковые. Теперь мы практически одного роста с ним. Глазами на одном уровне.
– И меня, – говорит с сожалением. И губы грустно так улыбаться стали. – Человечка не знает, красота – это всего лишь пыльца.
– Пыльца? Вы про бабочку?
– В этом мире подобие зовется так, – говорит, а я все больше восхищаюсь его внешностью.
Собралась с мыслями. Мне кажется он не прав в своем утверждении. Решила сумничать:
– У бабочек вообще–то крылья не от пыльцы красивые.
Замолкаю. Улыбается. Жду реакции. Мало ли разозлится на правду жизни. Молчит, заинтересованность читаю на этом шикарном лице. Голубые глаза его огромны и смущают меня донельзя. Но уж куда теперь стесняться, продолжаю:
– Это все чешуйки, они полностью покрывают крыло. От них отражается солнечный свет, и этим придается окрас.
Вижу удивление.
– Человечка знает о своем мире, это похвально, – говорит важным тоном, сразу хочется грудь выпятить от гордости. – Коснись крыла.
Звучит, как приказ. Трогаю синее оторванное крыло, протираю пальцем. Краска! Синяя краска! Или пыльца?! Поднимаю глаза на гиганта. Он смотрит снисходительно.
– А что еще человечка знает о существах подобных Духу Кселаны? – произносит величественно.
– Духу Кселаны?
– Бабочкам моего мира, – уточняет с улыбкой. – Расскажи, человечка. Ты заинтересовала меня.
От таких слов будто крылья выросли. Детский невинный восторг, не иначе. На нем и понесло. Он же гость, хочется рассказать самое интересное. А еще знаниями похвалиться и показать какая умница!
Начинаю рассказывать невпопад, кусками. Страх такой образовался, боюсь, что соберется он уйти, и рассказать не успею все, что хотела. Разочаруется еще! А так хочется его внимания! Такой большой, красивый, смотрит открыто, улыбается, будто я принцесса тут стою!
Чувствую, заикаться стала. Так, успокоилась, теперь по порядку.
Сперва, начала чуть ли не от зарождения жизни на Земле: про жизненный цикл бабочек, затем перешла к частностям и интересным фактам. Не забыла и мое любимое: о самой крупной ночной бабочке «Аттакус айтас», у которой размах крыльев достигает целых тридцати сантиметров! Ее даже с птицей путают. Верещу, показывая руками примерную величину.
Кивает, мол понял. Даже удивленный вид делает. Самому–то на ладошку эта бабочка. Млею и дальше тараторю о том, как некоторые бабочки преодолевают немыслимые расстояния. О вкусовых рецепторах у бабочек, что находятся на лапках, и поэтому, стоя на растении, те могут ощутить его вкус…
И так я проболтала, пока не поняла, что язык устал молоть, а инопланетянин уже перестал пылать интересом. Утомился?
Остановилась. Жду.
– Любишь красоту, но считаешь, что обделена, – говорит вдруг. – Но красота – это пыльца.