Страница 82 из 93
– Но пистолет…
– Да, здесь стреляли. Я нашел четыре гильзы. И ты не говорила, что в доме есть боевые патроны.
– Прости, не придала этому значения. Пистолетом ни разу не пользовались, и бабушка всегда подшучивала над дедом, что он зря остерегается – в округе в помине нет злодеев, кроме соседа дяди Шуры, когда перепьет. Но его всегда было достаточно напоить рассолом…
Мун не сдержал смешка.
– Есть еще запасы?
– Да, в кладовке. Там в стене сейф.
– Ясно, – рассмеялся мужчина. – Мне нравится подход твоего деда к делу. Я продолжу осматриваться, и на всякий случай установлю защиту вокруг дома. Ты не против?
– Только «за».
Мне было тревожно, дурацкий гипс мешал заниматься домашними делами. Хорошо еще, не пострадала правая рука. Любима ходила за мной хвостиком, цеплялась за локоть, но спустя неделю снова стала играть одна или с Ариэль. Она рассказывала, как они с тетей ночевали на озере, восхищалась «водичкой в звездочку», но я-то знала, что малышка долго плакала перед тем, как уснуть.
Мун, как и обещал, установил на всех тропах сигнальные растяжки, которые возвестили бы о приближении людей. Едва мы покончили с ними, как погода начала портиться, и в свои права медленно вступили осень. До Любиминого дня рождения оставался месяц, и Ариэль должна была скоро родить. Чувствовала она себя превосходно, и раз в неделю посещала специальные курсы вместе с Муном. Конечно же, они выбрали партнерские роды и смогли найти хорошего врача.
Я впала в устойчивую, прочную депрессию. Если Любима была рядом – мы смеялись, играли, гуляли под дождем в цветных резиновых сапогах. Стоило дочке уснуть или переключиться на дядю с тетей – и я сникала. В качестве лекарства от тоски старалась заниматься всем подряд, главное, что упорно и длительно. В одной из комнат мы устроили мини-спортзал, повесили грушу. Зажившей ногой я колошматила ее, ожидая, когда можно будет применять и пальцы. Гипс уже сняли, но конечность нельзя было напрягать.
А дождь все не сдавался, и погожие дни пропали в серой пелене туманов. Я занималась заготовками, попутно размышляя о жизни. Когда Элиас похитил меня, все сломалось. Теперь не было смысла возвращаться к учебе, мое рабочее место заняли, и, хотя продуктов хватало, я чувствовала себя стесненной, изредка заходя в магазин и покупая что-то для Любимы на деньги Ариэль. Сестра возмущалась:
– Мы совершенно бесплатно живем в твоем доме и кормимся с твоего огорода, и ты еще чувствуешь себя должницей?
Да, я чувствовала. Они и так многое для меня делали. Мама с папой, завалившие внучку самыми интересными и качественными игрушками, тоже тратились: то зимняя куртка, то велосипед, то большая говорящая кукла. Я пыталась как-то намекнуть, что Любе хватает пары зверушек и коробки кубиков, но сама точно также зависала в магазине игрушек, любуясь на конструкторы, паззлы, упаковки фломастеров и кукол в шикарных платьях.
У меня были скромные накопления, но оформить пособие для ребенка я не могла – Бьёрна-то супругом не укажешь, а признавать, что Любима незаконнорожденная, мне не хотелось. Не хватало ей прочерка в графе «отец»! Когда дочке требовался осмотр, мы звали соседку, бывшую когда-то заведующей детской поликлиникой. Что и говорить, она оказалась понятливой и доброй, и не приставала с расспросами, отчего такую маленькую все никак не сводят в больницу. Впрочем, в этом и не было необходимости – Любима вообще не болела, не считая соплей, когда резались зубы.
– Это терронская кровь, – улыбался Мун. – У наших детей редко когда бывают проблемы со здоровьем.
Он пытался утешить меня, говоря, что датчика хватит, чтобы вскоре все уладить, но я постепенно сходила с ума от неправильности происходящего.
Несвобода, она душила меня. Словно запертая в клетке, я теряла остатки жизнерадостности и училась унылому смирению. Точнее, хотела научиться, но не выходило. То меня охватывала злоба, то печаль, то радость за растущую в неведении малышку. Как мало надо ребенку для счастья! Это взрослым все время приходится думать и решать, а она просто жила и довольствовалась настоящим.
С момента приезда Фроуди прошел месяц, и одним мрачным утром у нас сработала сигнальная лампочка. Я была дома одна, Любима кувыркалась в зале и тотчас вскочила.
– Огонёчек голит?
– Наверняка это тетя Маня принесла молочко. Ты иди, пожалуйста, в спальню, и там побудь.
– Хочу с тобой!
– Если все хорошо, я позову тебя. Договорились?
Дочка кивнула, но в комнату не пошла. Упрямая, она изначально не планировала от меня отходить.
– Давай играть в прятки, – предложила я.
Люба всегда пряталась под столом, и сейчас залезла туда же, а я взяла ружье. Ох и надоело мне бояться!
– Мама бать пляхую пальку! Мама, полёжи!
Так называл ружье Мун, когда Любима просила дать его поиграться.
– Взрослым можно, – сказала я и медленно двинулась к двери. – Сиди под столом и считай.
– Два, десять… – начала Любима. – Тырнадцать…
Раздался вежливый стук в дверь, и у меня внутри все похолодело. Однако на крыльце стоял не Фроуди, а какой-то другой мужчина. Я тщательно рассмотрела его через стекло, а потом осторожно приоткрыла дверь.
– Добрый день.
– Здравствуйте. Вы госпожа Беляева?
Снова терронец, чтоб ему пусто было! Правда, от него не разило опасностью, и выглядел он вполне приятно: светловолосый, в серой форме госслужащего, с небольшой сумкой через плечо. Глаза смотрели без вызова, спокойно и дружелюбно, но я приказала себе не расслабляться.
– Да. Что вам угодно?
– Я представляю Комитет по защите прав колонистов и хотел бы пригласить вас на процедуру считывания датчика. Вам известно, что это и зачем проводится диагностика?
– Отчасти. Расскажите.
– Хорошо. Дело в том, что вашу дочку нужно зарегистрировать. Это несложная процедура, и мы скоро все уладим. Девочку можете оставить дома или с собой взять. Врач высшей категории ЭП-10 считает особым прибором информацию в присутствии кого-то из ваших родственников – лучше родителей. Еще будут присутствовать представитель полиции вашего мира и юрист, а также я как председатель комитета…
– Откуда вы обо мне узнали?
– От Элиаса Бэрда.
Я скрипнула зубами. Снова этот олух! Кто еще по его вине заявится? Президент Терры, может быть? Или сразу вся армия на танках?
– Капитана Кэла Фроуди знаете? – спросила я, чуть шире открывая дверь.
– Да, а что?
– Он был здесь и угрожал мне.
– Хм…
– Из-за него я в больницу попала! – гневным шепотом произнесла я.
– Возможно, вы его не так поняли… – смутился мужчина. – Он законный представитель отдела по учету…
– Незаконорожденных, ага. Я всё поняла правильно.
Мужчина нахмурился.
– Пожалуйста, расскажите. Уверен, это большое недоразумение.
Я оглянулась – за спиной притаилась Любима. Она внимательно нас слушала. При ней и не поругаешься.
– Хорошо, но одно неверное движение – и я вас пристрелю.
Он отступил.
– Я пришел помочь…
– И я приму эту помощь, если уверюсь в вашей честности. Докажите, что вы не шарлатан и не подосланы психопатом Фроуди!
Мужчина развел руками.
– Простите, если мой коллега вас обидел. Я и правда не представляю, чтобы он был способен на подобные деяния.
– То есть он милый и добрый?
– Н-нет, – запнулся терронец. – У него репутация жесткого человека, но чтобы ударить…
– Представьте себе! Не верите – сходите в больницу Караева и попросите мою историю болезни. По вине капитана я свалилась с крыльца!