За мгновение до мечты

Глава 18

Мы летели уже неделю, и, несмотря на открытый космос, отсутствие свежего воздуха не угнетало. Большую часть времени мы с Любимой проводили в маленьком саду. Бьёрн часто был рядом, а когда отлучался, со мной сидели Хадра и Халли.

Я радовалась, что они подружились, но понимала, что девушке этого будет мало. Осознавал ли Халли, что происходит? Знал, что его опутывают особыми чарами? Он не подавал виду, был вежлив и обходителен, но не позволял до себя дотрагиваться. В прямом смысле. Если Хадра протягивала руку и касалась его плеча – деликатно отстранялся, пыталась подойти ближе, чем на шаг – с улыбкой отступал. Наверное, это и было доказательством его осведомленности. Не таким уж негодяем он был, раз держал дистанцию. Если бы девушка поцеловала его, думаю, Халли не удержался бы от дальнейшего, и они оба это понимали. Поэтому она продолжала наступать, а он ловко пятился назад, зная, что, в конце концов, избавится от назойливой «ухажерши».

Я рассказала Бьёрну о Анни и Элиасе в тот же день, но мужчина не слишком удивился.

– Я поговорю с ним. Может, он убедит эту дурочку отказаться от преследования. Играть в семью с женщиной, которая сама же меня послала к черту – тот еще идиотизм! Даже не знаю, что за мысли проносятся в ее голове. Может, это месть мне за нежелание быть служебным псом ее величества?

Обычно он говорил уверенно, но сейчас в голосе звучал бессильный гнев.

– А со мной ты не чувствуешь себя в ловушке?

– Нет. С тобой, Тая, никаких игр. Конечно, кроме тех, что мы устраиваем ночью.

Я пихнула его в бок – Хадра и Халли рядом! Любима преспокойно играла с коленом последнего, уцепившись руками и раскачиваясь на пятках. Халли придерживал ее, не давая завалиться, и непременно ловил, если она все-таки падала. Хадра только улыбалась, и в глазах светилась такая всепоглощающая преданность, что я могла прочесть все ее мысли. Наверняка она уже представляла, как нянчит своих и Халли детей.

– Она ему нравится, – сказал Бьёрн.

– Кто кому?

– Любима – Халли. Он сказал, что прежде считал детей противными плаксами, но наша малышка – улыбака, хотя порой заливает его слюнями.

– А я думала, ты про Хадру.

– Девушка она упертая, да и красотой не обделена, но вряд ли они сойдутся. Халли любит космос и обожает свой корабль, Мурца не для него. Да и не соблазняет он таких юных особ.

– Он-то нет, – проворчала я.

Бьёрн рассмеялся.

– Знаю. Хадра думает, что своими длинными ресницами сведет его с ума. Но Халли скорее привлечет ее характер. Она остроумная, живая и веселая. Хотя лучше бы они вообще не встречались.

И он знал, о чем говорит. Когда мы сели на Мурцу, Хадра предприняла последнюю попытку обворожить Халли. Подробностей я у нее так и не узнала, но все закончилось безрадостно: она назвала терронца козьим говном и, не желая нормально проститься, покинула корабль вместе с Гарожем.

– Он так и останется один до конца дней своих, – предрекла она. – Не понимаю, что во мне не так? Я люблю его по-настоящему, Таиса!

– Знаю. Возможно, со временем чувство поблекнет, но ты всегда будешь помнить его. Ты хорошая, Хади. Решительная, смелая, красивая. Но Халли никому не откроет свое сердце. Думаю, он боится новой боли.

– Тоже мне, капитан Отвага! Ладно, не будем больше о нем. Мужчина, который так поступает, мне уже не интересен. Говнюк он, вот кто.

– Что случилось?

– Не важно.

Она обняла меня, пожала руку Бьёрну и погладила Любиму по голове. На Халли, стоящего у трапа, даже не взглянула.

– Буду скучать по вам. Берегите лапоньку и пусть у вас все получится.

Я знала, что больше никогда не увижу Хадру, и сжала ее руку.

– Будь счастлива. Первая мечта – не единственная, жизнь наладится!

Но девушка только печально улыбнулась. Мы обе знали, что ей придется нелегко.

Маррог уговорил Аврору не возвращаться домой. Кажется, они подружились, и я радовалась за женщину. Маррог был надежным и постоянным, с ним она не пропадет. А с Халли я поговорила в тот же день, на кухне, где он в одиночестве пил что-то пахучее.

– Что ты сделал? Почему Хади убежала, как ошпаренная?

– Я поступил правильно, Таиса, – ответил он. Потер нос и добавил: – Жестоко, конечно, но правильно.

– ?..

– Убил ее детскую любовь.

– И каким же способом?

– Какая тебе разница? Теперь она в безопасности вдали от меня. Вернется домой и станет главой клана. Сил и решимости точно хватит. Нарожает детишек от Гарожа, остепенится и успокоится.

– Зачахнет и будет сломлена.

Он сердито посмотрел на меня.

– Не ты ли рассуждала о том, как много значат уют и тепло домашнего очага?

– Да, это мои слова. Но у всех разные судьбы. Хадра будет несчастна в пустыне, в доме родителей. Она не примет установленных порядков. Ей нужно нечто большее, чем стадное существование и плюхень под седлом.

– Это не моя забота.

– Тебя вообще ничто не заботит! – воскликнула я, пораженная его безразличием.

– Верно.

Мужчина отвернулся и продолжил пить, а я, переживая за Хадру и за него, балбеса, вернулась к дочке, с которой играла Аврора. Вскоре нам и с ней предстояло расстаться – они с Маррогом собирались за Завесы по каким-то таинственным делам. Я не расспрашивала, и так хватало трудных мыслей и тревожных чувств.

Что вытворил Халли? Что станет с Хадрой? Чем будут заниматься Маррог и Аврора? Если я вернусь домой, вряд ли когда-нибудь получу от них весточку.

С неизбежным расставанием пришлось смириться спустя несколько дней, и теперь с нами оставались только Халли, Элиас и Глайм. Последний нетерпеливо ждал высадку в крупном порту, где они с Бэрдом должны были забрать свой корабль и отправиться на Агату. Однако до него было еще несколько дней, и на одной из стоянок мы с Бьёрном решили, что полезно будет прогуляться. Планета была похожа на Мурцу – пустыни, скалы, небольшие поселения и порты, где не купишь ничего особенного. Но мне хотелось погреться на солнце, да и Любиме прогулка пошла на пользу.

Бьёрн нес дочку в рюкзаке, а меня держал за руку. Мы были настоящей семьей, и я чувствовала себя глубоко удовлетворенной происходящим. Мужчина то и дело шептал мне на ухо всякие ласковые слова, а Любиму мягко целовал в макушку, и она так ни разу за всю прогулку и не закапризничала.

Он рассказывал о планетах, которые видел, и я слушала жадно, наслаждаясь звуком его голоса, приятными интонациями и образами, рождавшимися в сознании.

– Скалы, пустоши, вулканы. Редко когда попадаются зеленые миры, а если и найдешь растительность, она не всегда дружелюбна. Я был на Дарэрэ – то еще местечко. Представь себе цветок в человеческий рост, у которого есть зубы и длинный липкий язык. Гибкий стебель позволяет ему проворно наклоняться в стороны, хватать добычу и жрать ее еще живой. А леса там тропические, густые, и насекомых полным-полно. Только не безобидных стрекозок, как у вас, а больших и кусачих жужел, мух, многохвосток и прочей гадости. – Я поморщилась, и Бьёрн рассмеялся. – Самое красивое для меня – небо. Оно везде разное, неповторимое. Звездные скопления, спутники, дымки. Цветное сияние на фоне безжизненных скал, метеоритные дожди… Можно любоваться бесконечно долго – и не надоест. Иногда планета кажется мертвой, но посмотришь вверх – и видишь биение ее сердца.

– Думаешь, оно там, наверху? – улыбнулась я.

– Оно везде, но ритм можно уловить именно в небе.

Он задумчиво посмотрел на дочку.

– Дети совершенны, ибо воспринимают красоту чистым сердцем.