Внедрение

«Ученые» оказались экспертами. На стуле перед ними лежит большой блестящий чемодан. Ренат Равильевич в полголоса мне рассказывает:

– Вот сюда в раздевалку он зашел. За ним двое наших следом бросились. Когда тот изделие взял и с ним пошел, поняли, что что-то не так. А он мимо шкафов прошел и к стене. Те думали, что сейчас развернется. Драться начнет или объясняться. А он замер на секунду, потом зажигалкой щелкнул и рукой поводил. Ждали, что прикурит, тогда все ясно – сошел с ума. А он раз и в стену шагнул. И все. Ладно, свидетелей еще двое. А то совсем сумасшедший дом.

– А что ваши тут делали?

– Мой отдел курирует операцию по Изделию. Что думаешь?

Я подошла к стене. Толстый железный лист.

– За ним решетка, сетка и бетон два метра. – Пояснили мне со стороны. – Следов нет. У нас стерильность. Все в спецкостюмах.

– Есть непонятные разводы, – вмешался один из экспертов, – когда в ультрафиолете светили, то будто чем-то намазали.

И они с готовностью достали прибор. Действительно, сиреневая лампа выхватывает части узора или знака. Я уселась на пол. Настроилась. Знаки не фиолетовые, а оранжевые. Вписаны в круг. Сзади переговариваются шепотом, потом вполголоса. Ухнул смешок.

Я подошла к узорам и принюхалась.

– У вас кошки есть?

– Что вы. Нельзя тут кошкам. Особые условия.

– Это кошачья моча.

Эксперт подошел и недоверчиво потянул носом.

– Действительно. Еще одной загадкой больше.

– Смыв на анализ, – приказал Ренат Равильевич.

– Подождите. Они еще светятся, – я выхватываю в сознание картинки: древний Египет, кошки, жрецы, знаки, и бормочу под нос, – это просто туннель, до ближайшего выхода, он далеко не ныряет. Выходит здесь же, в этой местности. Боковушка.

– Что, Маша? – Ренат Равильевич напряжен. Обнадеживать не хочется. Если пустить энергию, может получиться. Схема здесь весьма примитивная, используются вибрации пламени. Но знаки уже несвежие. Обновить? Ага, несите мочевой пузырь кота. Может, сработает? И если да, то что потом делать?

– Можем попробовать так же, как шпион. Только не известно, где окажемся.

– Да хоть куда, – с усмешкой говорит он. Не верит.

– Совсем как он не получится. Нужны свечи или лампы масляные. Открытый огонь.

– Две спиртовки есть. Подойдет? – эксперт рядом со мной и ему очень интересно.

– Давайте.

Блестящий чемодан раскрыт. Среди множество линз, щеток, и непонятных железок эксперт выудил, что нужно. Я ставлю спиртовки на пол по бокам. Спирт горит почти бесцветно. Но все же это огонь. Знаний мне пришло только для конкретного случая. Я поняла, что дорога только в одном направлении. Но все равно, это проход. Я помню, как отлеживалась у деда Егора. Он меня отпаивал и кормил, только чтобы до дома добралась. И дома два дня отходила. А здесь кто будет заботиться? Правда, и проход не в другой мир, но все же.

– Только есть сложности. Для меня это очень затратно энергетически. После, на каком-то этапе потребуется восстановиться.

– И что для этого нужно?

– Нужно будет потом. Шоколад и горячее питье. Возможно, после прохода я в любой момент могу отключиться. Придется меня тащить.

– Юрий займется шоколадками и чаем. Тебя дотащу, куда скажешь. А вот если не пройдем, нас так отключат, что никакое восстановление не поможет.

– Ренат Равильевич, я сейчас попробую повторить то, что шпион сделал. Но все это не точно. Вы просто смотрите. Когда воздух начнет колебаться, как от жары, берите меня за руку. Шагаем вместе.

Я сосредотачиваюсь. Знаки светятся слабо. Огня мало. Направляю свою энергию в центр. В раздевалке сумрачно, но видно, как воздух задрожал сначала по краям, потом перед нами. Тонкая прослойка у поверхности стены чуть изменила прозрачность. Кэгебешник взял меня за руку, значит, тоже видит.

– Пошли, – сказала я.

Мы шагнули, как в серую паутину. Движения тягучие, как в воде.

И выпали в снег. За паутиной оказался лес.

– Где мы? – Ренат Равильевич напуган.

– А куда и хотели. Хоть где.

– Сейчас не до шуток. Это наша Земля?

– Конечно, Земля. Не волнуйтесь, мы где-то рядом, – вижу, как он затравленно озирается, как зверь, готовый к бою. Поэтому стараюсь говорить спокойно, хотя саму всю трясет. – Если по-простому, пространство пронизывают невидимые норы, туннели, проходы. Но ими пользоваться надо уметь. В такой проход можно зайти. Он вынесет в определенную точку. Хорошо, если знаешь, где она. Мы и нырнули. Как бы сбоку в основную трубу. Попали, и она нас вынесла.

– А обратно?

– Обратно тем же путем не выйдет. А делать свой собственный туннель – весьма серьезное мероприятие. Да и я пока не умею.

Он умывается снегом. Под расстегнутой дубленкой оказался пистолет в кобуре.

– Спокойно, все нормально, – шепчет кэгэбешник. Лязг затвора в тишине слышится громом. – Ты точно уверена, что мы в Советском Союзе?

– Ренат Равильевич, если вы будете так волноваться, то я грохнусь в обморок, как обещала. Понесете меня на руках.

Как ему объяснять, в чем я уверена, а в чем – нет? Для воздействия надо войти в такое состояние, когда нет ни уверенности, ни сомнений. Не существует ничего, кроме действия. Только подумай про уверенность – и все кончилось. Поэтому и думать нельзя. А где мы сейчас, одни предположения.

Мы огляделись. Огромные черные валуны среди чахлых переломанных березок. Ближайший более трех метров в высоту. Прямо местный Стоунхендж. Снегу по пояс. На снегу еле угадываются занесенные следы. Яму после ног так просто не засыплет. Вдали слышится шум мотора.

– Где-то дорога, – сказал Ренат Равильевич. – собаки след, интересно, возьмут?

– Сколько времени прошло?

– Четыре дня. – Ответил он, пряча пистолет.

– Предлагаю обстоятельства нашего появления здесь сейчас не обсуждать. Что бы вы делали, если привезти вас сюда на машине?

– Прошел по следам. Собаку все же надо. Но сначала определиться с местонахождением. Ты что видишь?

– Пока ничего не вижу. Надо найти место выхода шпиона на дорогу.

Мы бредем по сугробу. Ренат Равильевич впереди, пробивает тропу. Сам настоял, чтобы не затаптывать следы, теперь еле пыхтит. Через километр вылезли на чищенную бульдозером дорогу. На обочине валяется клок сена. Солнце выглянуло меж туч, пятнами освещая поля. Доносился далекий собачий лай.

Мы отдышались после марша по сугробам. Послышался мотор. Через пять минут показался трактор с возом сена.

– «Беларусь»! – воскликнул Ренат Равильевич, – мы дома.

Тракторист остановился. Не знаю, что ему сказал компаньон, но на стоге с сеном мы проехали не на ферму, а сразу к конторе. Красные корочки оказывали волшебное действие, покруче всякой магии. Через пять минут Ренат Равильевич уже дозванивался до своей работы, а через нее и до Радиозавода.

Я сижу на стуле. В тепле разморило. Меня за плечо тихонько трясет мужичок с острыми и умными глазками. Притворно улыбаясь, манит рукой. Но из вида не выпускает кэгебэшника. Опасности я не чую. Оглянувшись на орущего всеми матами Рената Равильевича, выхожу в другую комнату. Там женщина в платке, крупная. Широкое доброе лицо. Светлые волосы выбились на плечи.

– Девонька, давай тихонько за дверь, пока бухгалтера нет. Кузьмич проводит. Скоро автобус.

– Зачем?

– Так этот сейчас подмогу вызовет, тогда уж не уйдешь.

– Да зачем мне уходить?

– Разве не тебя схомутал начальник-то?

Понятно, мне решили помочь сбежать от КГБ. Пожалели.

– Спасибо, люди добрые, – кладу руку на плечо женщине, – не хомутали меня. Помочь попросили. Да оказались мы в непонятной ситуации.

– Не можешь ты ему помогать, – женщина смотрит с недоверием, – беги. Обманут, как и всех.

– Я не КГБ помогаю, а ему лично. Он друг семьи моего парня.

– Да им все одно. Хоть мать родная, хоть отец, – она не договаривает.

Я порывисто обнимаю ее и целую в щеку. Кузьмич мнется в сторонке.

– Тебя как звать? – спрашивает она.