Колхозное строительство. Дилогия

Мешки с трофеями сами по себе в гараже Вадима не появились. Это они их туда завезли после экспроприации у местного вора в законе "Потапа". Пётра до сих пор чуток потряхивает от воспоминаний о вчерашнем набеге на дом гражданина Зуева. Особенно это чувствовалось в милиции, так прямо и хотелось выбежать и прийти за паспортом попозже. А когда подполковник Веряскин предупреждал, о том, что не стоит особо распространяться о смене фамилии, то бывший танкист не знал, куда глаза девать. Всё ожидал, что начальник милиции скажет, вот мы, мол, тебе доверяем, а ты опять за старое взялся, ещё четверых людей на тот свет отправил. Не сказал, понятно. Кто же подумает, что исчезновение Потапа и его бандитов дело рук первого секретаря горкома, его шофёра и, приставленного его охранять от этого самого Потапа, старшины милиции Вадима Кошкина. А всё равно – потряхивает. Не каждый день четверых пусть даже нелюдей на тот свет отправляешь. Почему четверых, а не двоих? Да, потому, что с самого начала всё пошло не по плану, что разработал товарищ Тишков.

Гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Нет у них курвиметра. Как нет и опыта по ликвидации бандитских малин. Чудом ведь не вляпались в серьёзные неприятности. Практически сразу начались сюрпризы. На стук в ворота открылась калитка и показалась заросшая недельной щетиной рожица в завязанной под подбородком шапке ушанке грязно-серого цвета с засаленными и вытертыми краями ушей.

– Чё надо? – вежливо икнула рожица.

Вадим ткнул в небритую физиономию красной корочкой, не раскрывая её, и толкнув калитку плечом, вошёл во двор. Зря он это сделал, так как под натиском собаки пришлось почти сразу ретироваться.

– Ну-ка закрой собаку в будку, проверка прописки, – рыкнул на обладателя ушанки старшина.

– Шас кликну Потапа, – калитка захлопнулась.

Ждать пришлось недолго, словно гражданин Зуев заранее приготовил паспорта и стоял за дверью. Что ж, после проверки выяснилось, что с пропиской у граждан Зуева и Зайкова всё нормально. В этом доме и прописаны оба.

– Собаку свою закройте в будку, – снова потребовал Кошкин, – Ещё домовую книгу проверим и документы на дом.

Потап синими от наколок руками помял щёки, придирчиво осмотрел милиционеров и, сплюнув на грязный снег, процедил:

– Ну, ладно, Заяц, придержи Матроса.

Бормоча, наверное, слова гимна Советского Союза, по крайне мере, что-то про Сталина, который нам путь указал, Петру послышалось, потаповская шестёрка исчезла из поля зрения и захлёбывающийся лай собаки удалился.

– Прошу, гости дорогие. Что-то случилось, неделю назад ведь участковый проверял документы, – Зуев распахнул калитку.

– Месячник борьбы с тунеядством объявили. Газет что ли не читаешь, – пропустив вперёд Петра, зашёл на двор Вадим.

– Так я справку имею, что инвалид второй группы, а Заяц сторожем работает в детском саду, сегодня выходной, – Потап отступал спиной, очевидно надеясь, что милиционеры передумают и уйдут.

– Закрой собаку в будку и заходи в дом, – набычился Кошкин.

– Ладно, ладно, гражданин начальник, – шутливо поднял руки, сдаваясь, хозяин и крикнул через плечо держащему на коротком куске цепи овчарку Зайцу, – Накинь цепь на штырь и заходи в дом, – и уже вновь повернувшись к старшине, – Матрос в будке живёт, но там его закрыть нельзя. Если надо мы вон цепь надеваем на штырь, что в угол дома вбит, всего метр свободы арестанту остаётся.

– Один дома? – спросил, уже открывшему дверь в сени, вору в спину Вадим.

– Приятель в гости зашёл, только выпить по сто грамм собрались, а тут вы со своей проверкой.

– Документы я надеюсь, есть у него? – продолжал играть в настоящую проверку милиционер.

– Есть должно быть, – пожал плечами Потап и толкнул дверь в дом.

Всё дальнейшее уложилось в пару минут, но Петру показалось, что они потратили целый час. В проёме открытой двери стол мужик ростом со старшину и на голову выше Потапа. Только не рост было главное, в правой руке у мужика был большущий нож, и он этим ножом похлопывал себя по ладони левой руки.

– Вяжи Зайца, – крикнул Петру Вадим и со всей силы толкнул в дом Потапа.

Там что-то загрохотало, но Пётр уже внимания не обращал на них. Он повернулся к идущему за ним мужичку и попытался ухватить того за воротник ватника. Но товарищ попался вёрткий и, отскочив, кинулся к двери, даже уже и распахнуть её успел. Не медля больше ни секунды, бывший танкист обрушил на его голову милицейскую резиновую дубинку. К несчастью для себя гражданин Зайков успел стащить с головы шапку. От удара он дёрнулся, закрыл своим весом дверь и сполз по ней на крашенный тёмно-зелёным цветом грязный пол. Внутри дома грохотало, но Пётр, как и договаривались они по дороге к дому, не бросился на помощь, а сначала вытащил из кармана клубок медной проволоки и, закрутив руки Зайцу за спину, туго скрутил их. Потом стащил с него валенки и вторым клубком спеленал ноги. И только после этого кинулся в дом. И как оказалось, очень вовремя.

Старшина сидел на здоровущем госте Потапа и душил того, мужик отвечал ему тем же, а сам хозяин одной рукой пытался оторвать милиционера от поверженного здоровяка, а второй дотянуться до лежащего у порога ножа. Не раздумывая, танкист со всей силы впечатал каблуком сапога по вытянутой руке. Переломал, скорее всего, там несколько косточек. Ничего, до смерти не заживёт. Вор взвыл и откатился к стене. Без замаха, да и некуда замахиваться, коридор и так узкий ещё сужала вешалка с зимней одеждой, Пётр пнул лежащему под Вадимом мужику под рёбра. Тот хрюкнул и руки с горла Кошкина снял.

Дальше уже было проще, вдвоём они перевернули гостя на живот и, заломив руки, стянули их проволокой. Потом милиционер занялся ногами своего душителя, а Оборин руками Потапа. При этом вор так выл, что Петру даже пришлось прекратить мотать проволоку и, вытащив из кармана заранее приготовленное полотенце, засунуть Потапу его в рот. Ещё через минуту оба "робингуда" устало сидели на спинах, спелёнатых по рукам и ногам противников, и переводили дыхание.

Первым поднялся со своего старшина. Он перевернул гостя на спину и, проверив надёжность кляпа из куска старого кухонного полотенца, стал для надёжности обматывать ему рожу медицинским пластырем. Даже глаза замотал, только нос оставил. По завершению, вдвоём подняли этого кабана и занесли в комнату. Следом затащили Потапа. Ну, полдела сделано. Теперь нужно дождаться Петра Мироновича и приступать к экспроприации экспроприированного.

Первый секретарь себя ждать не заставил, во дворе вновь зашёлся лаем Матрос, и вскоре в дверях показалась фигура секретаря горкома в непривычном белом военном полушубке. И такой же белой шапке. Он выложил из чёрного портфеля на стол смотанный кольцами удлинитель и не новый в нагаре и застывшей канифоли паяльник. Разделись. В доме было жарко натоплено, да и сейчас печка голландка в коридоре весело потрескивала. Перед ней на железном листе была сложена аккуратная стопочка небольших берёзовых чурбачков. Готовились хозяева к приёму гостей, подумал тогда Пётр. И как оказалось, совсем и не ошибся. Гости последовали незамедлительно. Вернее всего один гость. Дак и с тем намучились.

Глава 27

Пётр Германович Штелле, а ныне первый секретарь Краснотурьинского горкома партии Пётр Миронович Тишков сидел на своём стуле в своём кабинете на совещании по строительству, слушал отчёты руководителей предприятий, а сам был далеко мыслями. Всё от вчерашних событий отходил.

Первым делом он, зайдя в дом, выложил из портфеля орудие пыток и прикинул, а где здесь можно их устраивать. Люди сейчас будут возвращаться с работы, и крики и вой из, всем известного в округе дома, легко приведут к вызову милиции. Нужно было помещение с приличной звукоизоляцией. Таковое вскоре легко нашлось. В коридоре под половиком был люк в погреб. Люк совсем не маленький. Сам подвал тоже впечатлил. Он занимал площадь под всем домом, а, следовательно, был где-то 6 на 7 метров. И высота позволяла даже очень не низкому тёзке стоять не пригибаясь. Там даже освещение и розетка были. Ну, значит, нам туда дорога. Всех трёх вороваек по очереди занесли в погреб и уложили вдоль стен, а потом принесли туда паяльник и стали устраивать поудобнее главного подозреваемого в сокрытии ценностей от "робингудов".