Страница 129 из 134
И чего он сейчас делать будет? Мирить Петра с Семичастным? И где Суслов?
– Михаил Андреевич вас принять сегодня не сможет. Началась гражданская война в Нигерии. Леонид Ильич на отдыхе в Крыму. Товарищ Суслов ведёт переговоры с военными, – выдал государственный секрет Арвид Янович.
Высокий, скуластый, с длинным некрасивым лицом и холодными латышскими глазами. Акцент. И ещё ощущение, что в пробирке находишься, а тебя в лупу этот латышский стрелок рассматривает. Пётр не знал, как себя вести. Всю ночь без сна проворочался. Всё диалоги выстраивал, и оправдания сцены в аэропорту искал. Не получалось. Глупо всё вышло. Грело только то, что все его люди бросились на защиту, даже Толкунова – скромная мышка.
– Слушаю вас, Арвид Янович, – прервала молчанку Фурцева.
Пельше встал из‑за стола, дошёл до двери, проверил, плотно ли она закрыта. Плохой знак.
– Екатерина Алексеевна, то, что произошло в аэропорту не лезет ни в какие ворота. Артисты избили офицеров Государственной Безопасности. Что скажите? – сел, надел очки, ещё больше его состарившие.
– А что это было, Арвид Янович? Арест, так я член ЦК партии, у нас, что как при Сталине теперь можно без суда и следствия арестовывать членов ЦК и министров, – боевая бабушка. Только нужно ли накалять и без того не простую обстановку?
– Да, какой арест. Артиста, – кивок в сторону Петра, – хотели орденом наградить, как и вас. Вот подписанные представления, – Пельше хлопнул рукой по листам, лежащим перед ним.
Точно вон и красные коробочки рядом. Дела!
– Странный способ приглашать на награждение! – хоть и с задором произнесла, но уже сдулась Екатерина Великая.
– Дураки везде есть. Сказали пригласить, а они не так поняли.
Всё они так поняли. Просто информация о награждении за песни Тишкова орденом "Пла́йя‑Хиро́н" лично Фиделем Кастро тогда ещё не дошла до Суслова, отвратно работает КГБ. Столько махов за сутки. Точно половину разогнать надо.
– И что за орден? – вот ведь неуёмная, ну что бы не отдать в данном случае инициативу проигравшей стороне.
– Орден "Знак Почёта". Поздравляю вас с заслуженной наградой, – сунул коробочку Фурцевой, потом грамоту и удостоверение, – Екатерина Алексеевна, не оставите нас посекретничать с товарищем Тишковым?
– Пётр Миронович в аэропорту только защищался! – а ведь молодец, не заткнули рот.
– У меня нет никаких вопросов к Петру Мироновичу по инциденту во Внуково. Нам надо обсудить совсем другие вопросы, – и привстал. Сейчас будет за локоток боевого министра выпроваживать.
– Я подожду в приёмной, у меня к Петру Мироновичу тоже масса вопросов. Американский продюсер приехал. Кучу денег привёз.
– Наслышан. Я всего на пару минут вашего защитника задержу, – оскалился. Это улыбка по‑латышски? Ужасно.
Пельше дождался, когда за министром закроется дверь и достал из стола папку. Открывать не стал. Просто положил перед собой. Обычный картонный скоросшиватель с громким заголовком "Дело".
– Пётр Миронович, – он снял очки, – до нас дошли сведения, что по вашему указанию в городе Краснотурьинске избивают советских граждан.
Граждан. Советских. Пафосно. Ладно, если бы были на самом деле сведения, то тут бы не сидел. Совсем в другом месте бы сидел. Делаем вывод. Какой‑то "кухонный боец" написал анонимку. А анонимка не документ. Теперь стратегия. Нельзя оправдываться. Оправдывается виноватый. Нужно напасть. Главное, не перегнуть палку.
– Арвид Янович, как вы себе это представляете? Захожу я в кабинет начальника городского отдела охраны общественного порядка и говорю: "Товарищ подполковник, соберите немедленно весь личный состав". Собираются. А я им речь.
– С этого дня нужно ходить по улицам и избивать советских граждан. Кто не будет избивать, тот может считать себя уволенным. Лично буду проверять по вечерам, сколько каждый милиционер избил человек.
– Так написано в вашей анонимке?
– Я серьёзный вопрос задал! – вновь надел очки Пельше.
Очень о многом сей жест говорит. Значит, и правда – анонимка. И кроме неё ни каких фактов. Защищается, надев очки. Ну‑с, начнём Мерлезо́нский балет.
– Арвид Янович, у нас в городе проводится кампания, да, под моим руководством, и по моему прямому указанию. Кампания по предупреждению насилия в семье. С "кухонными боксёрами" боремся. Эти мрази напиваются и начинают бить жену и детей. Не так давно в городскую больницу поступил мальчик, который попытался заступиться за избиваемую мать, так этот советский гражданин его отшвырнул и мальчик ударился головой о батарею. Сотрясение мозга и психологическая травма на всю жизнь. Вот именно с такими типами, которых точно можно назвать гражданами, но вот "Советскими" язык не повернётся, мы и боремся. Создали несколько стендов и вывешиваем на них фотографии "боксёров". Естественно, никто их в милиции не бьёт, ну, если только они сами в драку не лезут. Тогда и то, стараются, как можно меньше ущерба гражданину нанести. Уверен, на сто процентов, что в этой папке у вас лежит анонимка одного из этих типов. Этот садист безнаказанно избивал жену и детей, а теперь это стало затруднительно. Ведь соседи видели его фото на доске "славы кухонных боксёров". Чуть малейший шум и вызовут милицию. Что делать "советскому гражданину", как ещё навредить окружающим? Руки‑то чешутся. А ведь любой кухонный боксёр по природе – трус. Остаётся только анонимка. А в ней – клевета. Давайте мне её, и я привлеку этого борца за справедливость к суду за клевету. И ещё поговорю с работниками прокуратуры, не является ли эта писулька документом, дискредитирующим Советскую власть. Ведь я Первый секретарь горкома КПСС, а милиционеры тоже на службе у нашего государства. Давайте её сюда! – протянул руку.
Всё поплыл. Точно они тут все дети. Наивные. Но хватит, нужно дать этой крысе выскочить из угла.
– Хотя? Арвид Янович, вы ведь Председатель Комитета Партийного контроля. Вам гораздо легче посадить этого анонимщика на скамью подсудимых. Уверен, компетентные органы, получив от вас приказ, по почерку в несколько дней выяснят фамилию анонимщика и клеветника. И поедет эта мразь на Магадан.
Пётр сделал вид, что даже полегчало ему. Вон, какой классный выход нашёл. Самому пачкаться не надо. Так, теперь закрепить успех, пока у оппонента планка висит.
– Арвид Янович, это ведь не первая анонимка на меня. Один врач не согласился со мною в методике борьбы с туберкулёзом и не нашёл ничего лучше, как написать анонимку в облисполком. Заверил товарищей, что я кормлю детей собачатиной, а говядину со свининой забираю себе и дома предаюсь обжорству. Приезжала комиссия из Свердловска. Изобличили клеветника и оправдали меня. Простил я дурака. Теперь он на бумажной работе. Раз любит писать. А дети выздоравливают. Вы, может быть, даже в курсе, сейчас внук министра автомобильной промышленности, Петька – шалопай, у нас в городе лечится с матерью. Говорить об успехе пока рано, случай сильно запущенный. Это зачем я говорю, а что если бы комиссия поверила клеветнику? Отнеслась формально. Меня бы уволили. Обидно, конечно. Только я взрослый человек. А дети бы продолжали болеть и умирать. Не правда ли похожий случай? И здесь, рано или поздно, один такой пьяный садист убьёт ребёнка. Вы разберитесь, пожалуйста, и примите меры. Возможно, наш опыт даже можно предложить и в другие города.
Всё? Или добить? Нет, пока переваривает, нужно дровишек подкинуть.
– Или взять того дурака из посольства нашего на Кубе. Фамилию не знаю, да и звания тоже. Буду поэтому для простоты звать его капитаном Дураковым. Так вот, этот тип решил, что он один может определять, какие песни понравятся кубинскому народу, а какие нет. Он поставил себя выше Президента Кубы и даже выше пламенного революционера Фиделя Кастро. Кто дал ему право? А если бы его действия привели к осложнениям между нашими странами. И опять кляуза. Я же понимаю, что делали люди, затеявшие драку и стрельбу в аэропорту Внуково. Приехали тягать нас с Екатериной Алексеевной на расправу к Михаилу Андреевичу и к вам. Опять поверили кляузнику и дураку, а не честному коммунисту и патриоту. Он враг нашей страны, потому что – дурак. У буржуев американских есть тест, называется "Ай‑кью". Там с помощью рисуночков разных определяют коэффициент умственного развития. Хочу посоветовать вам достать его и прогнать всех работников КГБ через него. Ну, и сделать выводы. А капитана Дуракова отправьте в нашу Краснотурьинскую колонию строго режима опером. Пусть с равными по уму ворами и садистами воспитательные беседы ведёт. А ещё, Арвид Янович, вы приезжайте к нам в город. Сходите на концерт, послушаете мои новые песни. Побываете в тубдиспансере и больнице. Сейчас наш доктор Франк начал лечить язву и гастрит медикаментозно. Статьи в журналы пишет. Чем чёрт не шутит, может и на Нобелевскую премию при поддержке государства потянет. А ещё оцените наши успехи по борьбе с пьянством и курением. Приезжайте!