Страница 69 из 78
Когда супруг вернется, решила я, расспрошу его обо всем.
Но случилось так, что ждать мне не пришлось — король рассказал мне обо всем сам.
Его Величество сидит напротив меня, в кресле. Его неестественно ровная, плавная манера говорить несколько пугает меня, но он говорит — и отчего-то я хочу слушать.
Не только смерть возлюбленной сводила меня с ума болью, говорит король.
Медленно он меняет положение тела — теперь щиколотка правой ноги касается колена левой, - и я смотрю на узкие, обитые металлом носы его сапог.
Это произошло в Темном лесу, в тот самый день, когда убили Мирабеллу. Я видел, как летят в мое лицо семена разрыв-травы, говорит Илиас, но уклониться не смог. Хер его знает, почему, задумчиво добавляет король.
А я вот я, кажется, догадываюсь. Некоторые вещи предопределены, как считает мой супруг.
Разрыв-трава отравляет мое тело. Отравляет слабостью, говорит король.
Несколько мгновений молчания.
Сумасшествием, добавляет Его Величество, решив, по всей видимости, быть предельно откровенным. Именно поэтому я убил всех тех, чьи жизни послужили выкупом на жизнь моей женщины.
Король смотрит в мои глаза и неожиданно мягко и искренне улыбается.
Впрочем, если бы я был здоров, различие состояло бы лишь в степени мучительности этих смертей, говорит Илиас.
Каково это — знать, что над тобой висит меч, но не знать, когда он отрубит твою голову? Я не спрашиваю, что помогает Илиасу преодолевать это — ибо знаю ответ.
Как знаю и мнение матушки о весе слов орка. Я попросила ее помощи, дабы установить истину, и она слышала его голос в моих мыслях, и чаши весов говорят — он не лжет.
Я не желаю, чтобы король ждал избавления еще хоть сколько-нибудь. Он же не хочет, чтобы я пускала по его венам наркотический холод. К боли ему не привыкать, а подобные моменты нужно ощущать во всей их полноте.
Теперь, когда король открыт, я вижу это — плотность нитей воздуха очень нестабильна. Что же, пора исправить это.
Белые стены лазарета. Тишина, пропахшая сухими травами. Остроконечный скальпель с изысканной жестокостью чертит узкую глубокую рану ниже ребер короля, слева. Я кладу камень возле пореза — и Илиас, ничем до того не выдавший своих ощущений, бледнеет. Но не просит прекратить.
Королева сидит на кушетке в углу операционной, выпрямившись болезненно-безупречно, и молча кусает губы до крови. Но я уверена, что своих ран она не замечает.
Кровь же Илиаса жжет мне руки, будто ледяная вода, даже сквозь специальные перчатки. С током этой крови, будто спящие чудовища из глубины — не разбудить бы — поднимаются черные семена. Притянутые силой камня, они исчезают в невидимых почти трещинах.
Мирабелла опирается на стену и закрывает глаза. Я вижу, как она улыбается.
- Все, - тихо говорит Его Величество.
Ни единого не осталось.
Стежок. Еще один. И еще. Я накладываю повязку, и выдыхаю наконец.
Когда все закончено, Илиас подносит к губам мою руку. Мирабелла же, не говоря ни слова, крепко сжимает меня в объятиях.
Камень будет находиться в надежном хранилище. Как напоминание о том, что могут двое влюбленных вместе.
***
Когда Аларик возвратился, я сидела на кровати, закрыв глаза и пытаясь успокоиться. Я чувствовала, будто кровь короля вновь касается моей кожи сквозь перчатки, чей материал белый, как молоко.
Мой супруг садится на пол возле меня, скрестив ноги, и я рассказываю ему о самой сложной операции, которую когда-либо проводила. Судя по реакции моего принца, это откровение для него. Насколько я могу понять, родители закрыли произошедшее в своих мыслях, чтобы не волновать Аларика, пока не станет очевидным результат.
Мой принц смеется. Действительно забавно. Он ушел, дабы в одиночестве предаться сыновней печали, а когда вернулся в замок — оказалось, что для печали уже и нет оснований.
Он глубоко вздыхает. Поворачивается и кладет голову на мои колени, а я глажу его волосы.
Облекать чувства в слова — не самая сильная черта моего мужчины. Но что касается щедрости, с которой он делится своим теплом, своей силой — тут равных ему нет.
Неожиданно Аларик поднимается на ноги плавным, текучим движением. На губах его совершенно сумасшедшая улыбка, и он смотрит, не мигая. А затем — бросается на меня, прижимая спиной к прохладному льну простыней, и покрывает мое лицо поцелуями. Мне остается лишь наслаждаться.
***
- Я читаю в твоем сердце, что ты не откажешься от Лидии и не нарушишь клятв.
Королева внимательно смотрит на своего сына.
Аларик улыбается матери, мягко и спокойно, и красноречиво касается серебряной змеи, что обвила третий палец его левой руки.
- Нет, я не смогу нарушить эти клятвы.
Ее Величество молчит, готовая слушать. Руки скрещены на груди, и темно-изумрудный бархат платья оттеняет белизну запястий.
- Я действительно… полюбил эту женщину. Еще когда наблюдал за ее жизнью до меня. Я хотел стать частью этой жизни.
- Я рада, что дом, который ты строил для вас, не будет пустовать.
Одна рука королевы коснулась плеча сына, а другой рукой она осторожно поправила одеяло супруга. Аларик опустил голову и поцеловал пальцы матушки, а король нежно коснулся волос своей супруги.
- Мне тоже нравится эта девочка, - Илиас удобнее устроился на своей кровати. Не совсем, конечно, привычно ему было спать в лазарете, но это такие мелочи. - И не нравится то, что я желал использовать ее. Так все замечательно совпало: та, которую ты спас, направляемый волей Ветра, оказалась сильной целительницей, способной вылечить меня — и в результате, она сделала это. И она сделала счастливым тебя. В благодарность, я принял бы ее любой. Просто Гранатовому дому повезло, что она достойна и сильна.