Страница 69 из 105
Я снова посмотрел на искореженное тело. У меня даже не было лопаты, чтобы закопать его, поэтому мне пришлось оставить его на уничтожение мусорщикам в течение суток.
Что ж, я ничего не мог поделать. Алексис Саломос был так же мертв с погребением или без него. В конце концов они его догнали и убили, и меня тоже почти достали. По крайней мере, до этого момента я как-то выжил. Но самое большое испытание моей удачи могло быть впереди, потому что я полагал, что нахожусь примерно на полпути между Солсбери и Булавайо, в самой глубокой части страны родезийских кустов.
Я обошел обломки, пока они снова не скрыли труп. Незадолго до того, как саботированный Муни начал слюнивать и кашлять на высоте пяти тысяч футов, Саломос упомянул, что скоро мы будем проезжать мимо крошечной деревни. Из того, что он сказал, я подсчитал, что деревня все еще находится в пятидесяти-семидесяти пяти милях к юго-западу. Без воды и оружия мои шансы попасть туда были очень малы. Люгер и нож в ножнах, которые я обычно носил с собой, остались в моем отеле в Солсбери. Ни один из них не мог быть спрятан под моей майкой, и, в любом случае, я не предвидел необходимости в них во время этой конкретной поездки на самолете в Булавайо. Я был в отпуске и отдыхал.
Улар работал с AX - сверхсекретным разведывательным агентством Америки - и просто сопровождал старого друга из Афин, которого я случайно встретил в Солсбери. Теперь этот друг был мертв, и дикая история, которую он мне рассказал, стала правдоподобной.
Я подошел к соседнему кургану термитов, куче твердой белой глины высотой с мою голову со множеством дымоходов, служивших входами. Я тяжело прислонился к нему, уставился на дальнюю линию лихорадочных деревьев и попытался не обращать внимания на жужжание мух по другую сторону обломков. Всего три дня назад я встретил Алексис Саломос в небольшом ресторане недалеко от Мемориального парка пионеров в Солсбери. Я сидел на террасе и смотрел на город, когда Саломос внезапно оказался возле моего стола.
«Ник? Ник Картер?» - сказал он, и на его красивом смуглом лице появилась медленная улыбка. Это был кудрявый мужчина с квадратной челюстью и кудрявым волосами лет сорока, чьи глаза пристально смотрели на вас с яркой яркостью, как будто он мог видеть секреты в вашей голове. Он был редактором газеты в Афинах.
«Алексис», - сказал я, поднимаясь, чтобы протянуть руку. Он взял его обеими руками и энергично встряхнул, улыбка стала еще шире, чем я. "Что, черт возьми, ты делаешь в Африке?"
Улыбка исчезла, и я впервые понял, что он выглядел не так, как я его запомнила. Он помог мне разыскать человека из КГБ, который несколько лет назад в Афинах украл документы, важные для Запада. Похоже, с тех пор он значительно постарел. Его лицо потеряло здоровый вид, особенно вокруг глаз.
"Вы не возражаете, если я присоединюсь к вам?" он спросил.
«Я обижусь, если ты этого не сделаешь», - ответил я. "Пожалуйста, присаживайтесь. Официант!" К столу подошел молодой человек в белом фартуке, и мы оба заказали британский эль. Мы болтали, пока не подали напитки и не ушел официант, а затем Саломос задумался.
"С тобой все в порядке, Алексис?" - наконец спросил я.
Он улыбнулся мне, но улыбка была тонкой и натянутой. «У меня были проблемы, Ник».
"Что-нибудь я могу сделать?"
Он пожал квадратными плечами. «Я сомневаюсь, что можно что-нибудь сделать». Он хорошо говорил по-английски, но с заметным акцентом. Он сделал большой глоток эля.
"Вы хотите рассказать мне об этом?" Я спросил. "Или это слишком личное?"
Он горько рассмеялся. «О, это личное, друг мой. Можно сказать, это очень личное». Его глаза встретились с моими. «Кто-то пытается меня убить».
Я смотрел на его лицо. "Вы уверены?"
Кривая улыбка. «Насколько я должен быть уверен? В Афинах выстрел из винтовки разбивает окно и проходит мимо моей головы на несколько дюймов. Так что я понимаю намек. Я беру отпуск, чтобы навестить своего кузена здесь, в Солсбери. Он торговец-импортер, который эмигрировал сюда десять лет назад. Я думал, что буду здесь в безопасности какое-то время. Затем, два дня назад черный «мерседес» чуть не сбил меня на главном бульваре. Водитель, который подъехал к обочине, выглядел в точности как человек, которого я видел раньше в Афинах. "
"Вы знаете, кто этот мужчина?"
«Нет», - сказал Саломос, медленно покачивая головой. «Я недавно видел, как он идет из Аполлон-билдинг, когда немного шпионил там». Он остановился и посмотрел на свой эль. "Вы когда-нибудь слышали о линиях Аполлона?"
"Нефтяная танкерная компания, не так ли?"
«Это верно, мой друг. Самая большая в мире линия танкеров, принадлежащая моему соотечественнику Никкору Минуркосу».
«О да. Я знаю Минуркоса. Бывшего моряка-миллиардера. Отшельника; в наши дни его никто не видит».
«Верно снова», - сказал Саломос. "Минуркос ушел из общественной жизни почти десять лет назад, будучи еще относительно молодым человеком. Считается, что он почти все время проводит в своем пентхаусе в здании Аполлона недалеко от площади Конституции, где он ведет свой бизнес. Личные контакты устанавливаются в основном близкими партнерами Минуркосу. Почти никто никогда не получает с ним личной аудиенции ".
«Очень богатые люди, кажется, очень дорожат своей конфиденциальностью», - сказал я, потягивая эль. «Но какое отношение Минурк имеет к покушениям на вашу жизнь?»
Саломос глубоко вздохнул и медленно выдохнул. «Около шести месяцев назад поведение Монурко стало меняться. Это было особенно интересно мне и, конечно же, другим редакторам газет, потому что любая информация о Минуркосе волнует и важна для читателей Афинской Олимпиады. обратите внимание, когда Минурк, который всегда оставался вне политики, начал делать публичные заявления против правящей хунты в Афинах. Внезапно он объявил, что лидеры среди полковников были слабыми и социалистическими. Он заявил, что они предали «революцию» 21 апреля 1967 года. и подразумевал, что Греции будет лучше с восстановлением Константина II или какой-либо другой монархии. Он сослался на опасность левых, таких как Папандреу, и предположил, что в греческом правительстве должна произойти еще одна «встряска».