Страница 11 из 17
– Это "Гамлет" Вильяма Шекспира, – не отрывая взгляда от лежащей, пробормотал Фёдор. – Мы успели вовремя…
Ян провел рукой перед глазами девушки.
– Светка, а ведь сейчас лето. Жарко. Ты наработалась, устала. Приляг на сено. Отдохни.
Светлана закрыла глаза и блаженно улыбнулась.
– Коники цвирчать! – Кузнечики стрекочут, – тихо проговорил Головин.
Она заснула, казалось бы, крепко, но когда Ян стал расспрашивать её, отвечала, как если бы это был обычный разговор двух друзей.
– Что с тобой, Светка? Расскажи братику.
– Я боюсь… Боюсь этих людей.
– Следователя? Его фамилия Гапоненко?
– Нет, Дмитрий Ильич хороший… Но когда он отправил меня обратно в камеру… Я думала, обманул… Я не знала, что это ненадолго. Думала, опять придут другие. И тот, самый противный. Рыжий. Он бил меня по лицу.
Ян почувствовал, как на его плече железной хваткой сомкнулись пальцы Крутько.
Его фамилия – Сидоркин. По-моему, он даже малограмотный, но это-то и страшно! Раб, который получил хоть маленькую, но власть…
Ян посмотрел на застывшее лицо Николая и подумал, что приснопамятный Сидоркин, возможно, блаженствующий сейчас в кругу любящей семьи, не был бы так спокоен, погляди он на это лицо…
– А что делал следователь Гапоненко? – продолжал настойчиво расспрашивать её Ян, подозревая, что Светлана выгораживает его по ошибке, но она опять проговорила с улыбкой:
– Дмитрий Ильич – хороший!
По лицу её скользнула странная улыбка – как если бы Светка улыбнулась какой-то тайной мысли или приятному воспоминанию. Ян недоверчиво всмотрелся в постепенно исчезающие с её лица признаки душевного волнения: уж не били ли её там по голове? Не пошатнулся ли от нервного напряжения её рассудок? И тут же заставил себя не отвлекаться…
Наконец лицо Светланы разгладилось: исчезли из-под глаз темные круги, на бледных щеках появился легкий румянец. Она спокойно задышала.
– Говоришь, заснуть не могла? – спросил Ян через плечо, не оглядываясь, у Николая.
Тот только кивнул.
– Тогда пусть поспит, не возражаешь?
И на очередной кивок измученного мужа посетовал:
– Ручонку-то с моего плеча убрал бы, а, военврач? Может, я тебе ещё когда-никогда пригожусь?
– Извини! Крутько отдёрнул руку и пошевелил занемевшими пальцами, не отрывая глаз от лица любимой жены, спросил: – Что с нею будет?
– Выспится! – притворно грубо бросил Ян. – Ты, Крутько, я вижу, совсем зазнался: я к тебе в гости друга привёл, понарассказывал ему, какой ты хлебосольный, а на деле? Хоть бы спирту плеснул, что ли…
Тот наконец пришёл в себя и радостно заулыбался.
– Как же я вам рад, дорогие мои! Господи, неужели всё осталось позади? Погодите, я сейчас такой стол вам соображу – пальчики оближете!
– Да не суетись ты, я пошутил! – попытался остановить его Ян. – Мы с Федором только что из ресторации: и наелись, и напились… И зашли-то к вам на минуточку, я хотел узнать, как Светка себя чувствует.
– Ян… скажи… когда она проснётся?
– Видишь, Фёдор, какие нескромные вопросы задает мне муж названой сестры?.. Что ж это выходит – мне ещё и приходить, чтобы её будить?
– Значит, всё как обычно?
– А вот ловушки мне попрошу не расставлять! Что – как обычно? Я должен знать, когда и как твоя жена просыпается?
– Да ну тебя! Знаете, Фёдор, я никогда не могу понять: шутит Ян или говорит всерьёз? – голос Николая прямо-таки вибрировал от прорывавшейся наружу радости: Светлана выздоровеет, ничего страшного не произошло, а ведь он, чего и греха таить, свой пистолет почистил – иначе какая ему жизнь без Светланы?!
Он расправил плечи и опять стал самим собой: мужественным человеком и хлебосольным хозяином. Он хитро прищурился и подмигнул своим гостям:
– Мужики, я тут один напиток изготовил – забудете, что и пили в вашей ресторации! Если его употребить под хорошее сало, а именно такое прислали нам с Кубани… Иван, за мной, на кухню!
Малыш, заскучавший было в непривычной для него тоскливо-безнадежной обстановке, смеясь, побежал за Крутько.
– Я тут кое-что заметил. – Головин внимательно посмотрел на Яна, ожидая его интереса или вопроса, но хлопец сидел в глубокой задумчивости. – Ты меня слышишь? Почему для тебя оказалась неприятной похвала Светланы какому-то Дмитрию Ильичу?
– Так это же и есть Чёрный Паша!
– Твой знакомый бандит?
– Офицер ОГПУ, проше пана!.. Шутки шутками, но я не верю в его бескорыстие. Чего это вдруг он к ней хорошо отнёсся? Светлана вовсе не наивная дурочка – значит, притворялся он перед нею по-настоящему. Может, просто сдержал слово, которое мне дал – я ему пока нужен! Как бы этот волк не задумал какого-нибудь подвоха…
Николай между тем проворно накрыл стол: это получалось у него споро и красиво – иная женщина могла бы и позавидовать! Обычные кусочки сала были нарезаны так искусно, что просвечивали насквозь и создавали впечатление особого деликатеса. Обычная вареная картошка, но поданная в какой-то невиданной миске – впрочем, Ян знал секрет: её изготовили из бывшей надколотой супницы, острые края которой осторожно оббил и по собственному методу отшлифовал сам Николай – была украшена всего лишь перышками зеленого лука, но одним своим видом вызывала аппетит. Раскинувшийся на тарелке нарезанный соленый огурец с половинкой вареного яйца в центре напоминал диковинный цветок. Словом, в этом доме любили жизнь во всех её проявлениях и украшали всеми имеющимися в наличии средствами…
Ян впервые посмотрел на Крутько другими глазами и подумал, что совсем не знает мужа Светланы. Поддавшись с первой минуты знакомства неприятному чувству ревности и удивления – что могла найти Светка в этом самом обычном с виду мужчине? – он и не старался узнать его получше… Но каково же было удивление Яна, когда, пытаясь прекратить хлопоты Николая, он услышал в ответ:
– Не мешай мне, Янек, свою вину перед тобой заглаживать. Да-да, и не смотри на меня так! Чего уж скрывать: недолюбливал я тебя. И в твое бескорыстие по отношению к Светке я не очень верил, и в её восторженные рассказы о твоих небывалых способностях…
– Ты мне не верил?! – изумился Ян.
– Не обессудь, брат! – развел руками военврач. – Говорю то, что есть! Из песни, как говорится, слова не выбросишь. Да и почему я на слово должен был верить? Нет, такое нужно только видеть…
Они обернулись, услышав смех Фёдора.
– Видимо, суждено тебе, Янко, в непризнанных гениях ходить! Я, помнится, тоже готов был собственным глазам не верить. Хорошо, если в нашей стране дар этот не станет для тебя тяжким бременем.
Так они сидели. Переговаривались. Пили и закусывали. Бежали минуты, текли часы… И то ли оттого, что на их глазах произошло чудо исцеления, и они оказались к нему приобщёнными, то ли эта комнатка четы Крутько располагала к общению, то ли они просто устали от суеты и постоянных треволнений, но время шло, а им не хотелось расставаться.
Уснул на диване уставший за день Ванька – они лишь понизили голоса. Тщетно намекала на позднее время выскакивающая из окошечка часов суетливая кукушка… Спустил их с небес тесного мужского общения и единения певучий женский голос:
– Неужели нет за этим столом настоящего рыцаря, который нальет рюмочку бывшей арестантке?
Мужчины разом вскочили из-за стола.
– Сидите-сидите, – царственным жестом усадила их на место Светлана. – Я здесь, с краешку, возле любимого мужа присяду… Долго я спала?
– Четыре часа, – Ян скользнул взглядом по настенным часам.
– А кажется, сутки проспала, – она обвела мужчин смеющимися глазами, поочередно словно отражаясь в глазах у каждого. – И ещё у меня такое чувство, что я долго болела и проснулась выздоровевшей.
– Но ты действительно плохо себя чувствовала, – осторожно заметил её супруг.
– Я все помню, дорогой, – Светлана потерлась носом об его руку.
– Всё? А я-то думал, ты обо всём забудешь, – Николай разочарованно посмотрел на Яна.
– Зачем же ей забывать?