Страница 27 из 30
По приезде на полигон Семен, не вынимая почты, отправился к Юли. Тот от нечего делать бросал дротики в карту России.
– Юли, есть разговор.
– Иди со своими разговорами знаешь куда?
– Очень серьезный разговор. Я только что разговаривал с Дарьей Дмитриевной.
– С чего ты решил…
– Да не перебивай меня, осел. Где, по-твоему, сейчас Соня?
– Что значит где? Дома с матерью.
– То есть с Дарьей Дмитриевной?
– Семен, ты выпил с утра? У нее нет второй матери.
– Замечательно. Так вот, к твоему сведению, Даша думает, что Соня у тебя, и интересуется, почему дочь не ходит в школу.
– Не понял…
Юли убрал ноги со стола, бросил дротики и уставился на Семена. Тот повторил еще раз весь разговор с Дашей.
– Это еще не все. Несколько дней назад, сейчас скажу точно, ага, двадцать второго ноября я ехал с полигона. По дороге шла Соня. Как раз после того, как ты выставил ее с приказом расстрелять в случае чего. Она попросила довезти ее до райцентра, якобы там погуляет, а потом вернется домой с автобусом. Я подвез, остановился у парка. Юли…эй, старик. Ты выпей чего-нибудь.
Семен налил коньяк в стакан, подал Юли, тот не реагировал:
– Да выпей тебе говорят.
Юли выпил, спросил:
– Что именно она сказала?
– Господи, да что я, помню, что ли – сколько дней прошло. Я просил ее, чтобы она не подвела меня, а то ты шкуру с меня спустишь.
– Шкуру! Да я сто шкур спущу с тебя и буду ждать, пока отрастет новая, чтобы потом снова содрать ее, – орал Юли.
– Ладно. Сдерешь, но потом. Где сейчас искать ее?
– Где? Да, где? Где же ты, ребенок? Она спрашивала о Смите… Ага… Значит, видела документы. Так. Значит, и телефон видела. Смит… Вот где она… Глупенькая. Пошла к волку в логово.
– Может, Ритусу позвонить?
– Я тебе позвоню! С того света будешь звонить! Два автомата мне с комплектом!..
– Папочка, привет, – Сонечка улыбалась в дверях. – Ты чего такой хмурый? Папуль, а я маме письмо сочинила, что мы с тобой отдыхаем.
– Отправила?
– Да.
– Твоя мама никогда больше не доверит мне ни тебя, ни мальчишек.
– Это еще почему?
– Какой отдых в разгар учебного года?
– Ой, правда. Я как-то не подумала. Папуль, ты не расстраивайся. Вот поправишься, помиришься с мамой, и не придется переживать, доверит или нет тебе мамочка нас. Мы всегда будем рядом.
– Соня, чуть медленнее, а то у меня в глазах зарябило от смены кадров. Хорошо?
– Хорошо, – девочка помолчала, а потом, не выдержав, сказала:
– А Артур говорит, что я твоя копия.
– Вот как. Что ж, пожалуй, он прав.
Помолчали.
– Он не только в этом прав, – пробормотала Соня.
– Соня, я же просил: помедленнее.
– Хорошо, – вздохнула девочка.
Она еще о чем-то болтала, но не значительном, а так, пустячном. Больше девочка разговора об Артуре не начинала. Юли понимал, как ей тяжело терпеть, молчать, даже загадал про себя: если три дня не будет упоминать – сам о нем заговорит. То ли сердце-вещун подсказало Соне, то ли судьба распорядилась, но она молчала. Более того, в последний день Юли сам наталкивал на разговор о нем – молчание. Перед самым ее уходом спросил:
– Ты одна ездишь ко мне?
– Нет.
– Завтра не приходи. Пусть он придет.
– Хорошо, папуль, пока…
Юли не спал всю ночь. Он с тревогой ждал этого разговора. Пожалуй, самого главного в его жизни. Артур пришел после обхода, принес Сонечкин рисунок, сел. Нужно было о чем-то спросить, о незначительном, чтобы завязался разговор, но ни один, ни другой не знали, с чего начать.
– Это правда?
– Что?
– Что пистолет соскользнул?
– Да.
– Обычно у тебя руки не скользят.
– Было много крови.
– Чьей?
– Нашей.
– Расскажи.
– Вряд ли это нужно сейчас.
– Со мной все в порядке.
– Я обещал Соне, что с тобой и будет все в порядке.
– Чертова пигалица всех заставила под свою дудку плясать.
– Она миротворец. Сделала то, что даже маме с Ритусом не удалось.
– Почему не сказал?
– Тебе надо было жить. Любовь и ненависть – две силы, способные подвигнуть человека на великие подвиги и свершения. Любви не осталось. Все, что я мог, – обеспечить ненавистью.
– У тебя получилось.
– Я старался.
– Ты сказал, что Даша – моя дочь. Так у меня может быть ребенок?
– Не знаю.
– Провалы памяти?
– Сознания.
– Пожалуй, лучше продолжить в другой раз.
– Да.
На следующий день Юли увидел светящуюся от счастья дочь.
– Папка, ты самый, самый, самый!
– Ты тоже ничего.
– Ты смеешься. Значит, идешь на поправку. Папуль, может, пока ты лежишь, мы с Артуром отлучимся на несколько дней?
– Далеко?
– В Россию.
– Зачем?
– Это допрос?
– С пристрастием.
– Ну, пап. Вредный! Артур разыскал Магду.… Там у них.… В общем, долгая история и глупая, почти как у вас с мамой. Без меня ему никак не справиться.
– С чего это ты взяла, что без такой пигалицы зеленой ему никак не справиться?
– Он дал слово не разыскивать ее, но теперь нарушил его. Нужны веские аргументы.
– И ты тот самый веский аргумент? – засмеялся Юли.
– Один из них.
– Ладно уж, миротворец, отправляйся, только не очень зазнавайся.
– Поеду опыта набираться. Главное-то впереди, – вздохнула девочка.
– Что именно?
– Ты и мама. Ты пока сил набирайся. Тебе их очень много потребуется. Одной разбитой губой вряд ли отделаешься.
– Пожалуй, ты права…
Артур долго упорствовал, но все-таки сдался: они ехали в Россию к Магде. Взрослый мужчина целиком положился на бредовые идеи семилетнего ребенка. Возможно, Соня и мала, но именно она заставила пожать руки друг другу двум ненавистным врагам. Девочка сказала, что нужно приехать после обеда в субботу с цветами, тортом, шампанским – как полагается.
Когда Магда открыла дверь и увидела незнакомую девочку, а за нею Артура, она не то, что удивилась, но как-то внутренне зажмурилась. После неловкого молчания предложила войти и проводила гостей в дом.
– Это Магда Брониславовна, – представил Артур жену Соне, – а эта молодая особа – Соня, моя родственница.
Последние слова были лишними и прозвучали коряво и надуманно. Соня понимала, что это от волнения. Поймет ли она? Магда накрыла на стол в зале. Соня с шумом помогала, спрашивала элементарные, порой, вещи. Говорила громко, заглушая тишину. Расспрашивала обо всем на свете: о книгах на полках шкафа, о панно на стене, о часах на столе, о цветке на подоконнике, о… Артур с благодарностью пару раз взглянул на нее. Она давала возможность им обоим прийти в себя от ощущения близости друг друга. На Магду он смотреть боялся, выше рук глаз не поднимал – слишком быстро билось сердце в груди. Внешне оба взрослые казались спокойными, но внешность бывает обманчивой.
– Ой, знаете что. Давайте я расскажу вам о маме.
И Соня говорила, говорила, говорила без конца. Она вспоминала мельчайшие детали из детства матери, по рассказам дедушки и бабушек, говорила о маме сегодняшней. Магда с вниманием слушала рассказ незнакомой девочки. Артур впитывал как губка, он ловил каждый миг жизни своей дочери. Часы показывали десятый час – Соня явно устала.
– Ну, все, взрослые. Я больше не могу, – честно призналась она.
– Заговорили мы тебя совсем, – словно очнувшись, сказала Магда, – прости меня, нерадивую хозяйку. Ты ведь с дороги – устала, давно пора спать.
– Да, пожалуй, – согласилась Соня, взглянув на Артура.
– Я застелю постель, – Магда встала из-за стола, вышла из комнаты.
– Ты так и будешь молчать?
– Я слушал.
– Замечательно. Он слушал. У меня уже язык одеревенел. Так и будешь сиднем сидеть? Сделай что-нибудь.
– Что?
– Матерь божья! Ну и кто из нас ребенок? Откуда я, семилетняя девочка, могу знать, что в подобной ситуации должны делать взрослый мужчина и взрослая женщина.