Страница 34 из 47
Сегодня резко обострились тревоги за судьбы человеческого рода, всё острее осознаются «проклятые», «вечные» проблемы, решение которых, как известно, невозможно переложить на чужие плечи. Здесь недостаточно знания ни общих законов физического мира, ни официальных моральных кодексов; человек сам должен отыскать высшие ценности, позволяющие прорвать горизонт будничного существования, ясно увидеть место собственного «Я» в перспективе вечности.
Найдет ли человек ответ в религии или в секулярных ценностях — зависит от множества конкретных факторов, прежде всего от общей социокультурной обстановки и обстоятельств личной судьбы. Одно ясно, до тех пор, пока светская культура в полной совокупности своих форм (науки, философии, этики, литературы, искусства) не сможет предложить «духовного оборудования», которое будет воспринято всеми как надежный путь решения «проклятых» проблем, до тех пор, по образному выражению Тертуллиана, «Афины, Академия» будут после «Иерусалима и Церкви», и исчерпывающий ответ многие наши современники (в том числе и из научных кругов) будут находить в религиозной вере.
Если ученый является верующим, то он, так сказать, по определению, отвергает сциентизм как фундамент собственного мировоззрения. При этом он, естественно, может вдохновляться религиозными мотивами, стремиться рационализировать свою веру, настаивать на гармонии религии и науки и т.д., защищать с этих позиций гуманизм, рационализм и научные методы исследования. Ярким примером может послужить высказывание американского естествоиспытателя и теолога Яна Барбура, лауреата высокопрестижной премии фонда Темплтона «Мы слышим о спорах между учеными, которые защищают материалистическую философию, и библейскими буквалистами, отстаивающими то, что они называют наукой творения. Одна группа верит в эволюцию, но не верит в Бога, а другая верит в Бога, но не верит в эволюцию. Однако, между двумя этими крайностями имеется немало людей, которые верят как в Бога, так и в эволюцию, или рассматривают эволюцию, как божественный способ творения». Отстаиванию последней точки зрения, а именно, выявлению того общего, что с позиций когнитивизма сближает науку и религии (в частности, применение теоретических моделей) и посвятил свою деятельность пользующийся всемирной известностью профессор.
Но это вовсе не равнозначно отказу от исторически сложившего и себя оправдавшего специфически научного способа исследования. Больше того, если ученый по-прежнему стремится получить новое знание в своей профессиональной сфере, то он неизбежно будет обращаться к строгой научной методологии познания мира: религия такой методологией не обладает.
Альтернативой же религиозному мироощущению служит не совокупность научных утверждений (сциентизм), но цельное светское мировоззрение, критически синтезирующее все веками накопленные знания и ценности. Решающую роль в этом играет философия. Нет нужды повторять, что процесс этот далеко не закончен. Так что независимо от меры содержательности критики религиозных представлений верующие ученые будут по-прежнему доказывать необходимость и возможность интеграции («гармонии») науки и религии за счет подчинения первой второй, о чем свидетельствует необозримый поток современной западной литературы.
...Лишь с учётом драматического опыта XX столетия можно вести «цивилизованный» диалог науки и религии. Он несовместим с прежней воинственной конфронтацией по принципу «кто не с нами, тот против нас». Реального согласия можно достичь не за счет отказа от исходных принципиальных позиций, а в результате понимания уникальности каждой из этих форм культуры, путем выявления содержательного «поля сближения», определяемого высшими ценностями — духовным благополучием свободного человечества.
ОБРАЗОВАНИЕ И ВОСПИТАНИЕ. НАПОМИНАНИЕ ОТ МАРКСИЗМА
В «Манифесте Коммунистической партии» К. Маркс и Ф. Энгельс показали, что воспитание определяется общественными отношениями; они выяснили, что цели и задачи воспитания, его содержание и методы изменяются в различные эпохи, а в одну и ту же эпоху различно понимаются различными общественными классами. Дана критика буржуазного воспитания. Они установили, что господствующие эксплуататорские классы превращают воспитание в орудие угнетения трудящихся, в средство укрепления своего классового господства. На основании изучения огромного фактического материала Ф. Энгельс в работе «Положение рабочего класса в Англии», К. Маркс в «Капитале» дали подлинную картину всех сторон воспитания, которое получают дети рабочих в капиталистическом обществе, а также ужасающих условий жизни трудящихся и членов их семей. Непосильный, изнурительный фабричный труд женщин в условиях капитализма приводит неизбежно к разрушению семьи. Не имея минимальных средств для существования, родители-пролетарии вынуждены отдавать своих детей в раннем возрасте внаем капиталистам. Маркс отмечал, что на лондонских шелковых мануфактурах девятилетние дети работали, получая гроши за свой труд. Матери отдают мальчиков внаем на любую работу за мизерную плату. Зачастую дети рабочих рождались ослабленными из-за ненормальных условий, в которых протекала беременность матерей. Пища в рабочих семьях для маленьких детей совсем не подходит, но у рабочих нет средств, чтобы доставить своим детям полноценное питание. Жилища рабочих расположены в кварталах с нездоровым воздухом. Скученность живущих в одной комнате настолько велика, что ночью нечем дышать. Рабочим, писал Энгельс, «отводят сырые квартиры, подвалы, куда вода просачивается снизу, или мансарды, куда она протекает сверху. Для них так строят дома, что испорченный воздух в них застаивается». В то время как отец и мать работают на фабриках, дети остаются без надзора и поэтому часто гибнут от несчастных случаев. Рабочие и их дети лишены настоящей медицинской помощи. В результате всего этого чрезвычайно велика смертность среди детей рабочих.
Так, в промышленном округе Англии Манчестере свыше 57% детей рабочих умирало, не достигнув пятилетнего возраста, а из детей этого же возраста, принадлежащих к более обеспеченным группам населения, умирало 20%. В этой массовой гибели пролетарских детей виновен, как справедливо указывал Энгельс, капиталистический строй. Условия труда детей ужасны, нередко малолетние рабочие трудятся 12-15 часов в день, часто в ночное время. «...Надсмотрщики вытаскивают раздетых детей из постели и побоями загоняют их на фабрику с одеждой в руках...». Вечером дети, слишком усталые, «чтобы уйти домой, забираются в сушильни и укладываются спать под шерстью...». Оттуда их выгоняют ударами ремней. Те же дети, когда они приходят всё же домой, от утомления не могут есть, и родители находят их уснувшими во время молитвы на коленях у постелей. «...Нельзя не возмущаться, нельзя не возненавидеть этот класс (Энгельс имеет в виду буржуазию.), который кичится своей гуманностью и самоотверженностью, между тем как его единственное стремление — любой ценой набить свой кошелек».
Рабочие вынуждены отдавать своих детей на фабрики для работы в каторжных условиях, вследствие исключительно тяжёлой жизни. Обвинения, которые возводили некоторые буржуазные деятели на родителей-рабочих в злоупотреблении их родительской властью, были сознательной клеветой. «...Не злоупотребление родительской властью создало, — по словам Маркса, — прямую или косвенную эксплуатацию незрелых рабочих сил капиталом, а наоборот, капиталистический способ эксплуатации, уничтожив экономический базис, соответствующий родительской власти, превратил ее в злоупотребление».
Основоположники марксизма установили, что пролетарские дети, работая с ранних лет на капиталистической фабрике, превращаются в простые машины для фабрикации прибавочной стоимости и не имеют возможности должным образом развивать свои духовные силы.
К. Маркс и Ф. Энгельс вскрыли истинный характер того образования, которое получали дети рабочих. Они установили, что закон, изданный английским парламентом в 1834 году об обязательности обучения работающих на фабрике детей, не выполнялся. Сеть фабричных школ была очень редкая, обучение в них плохое. Учителя были зачастую малограмотны, они шли работать в школу потому, что в другом месте не могли найти работы. После ряда лет занятий в таких школах дети почти не умели читать, писать и считать. По свидетельству Маркса, мальчик 12 лет на вопрос школьного инспектора отвечал, что четырежды четыре — восемь. В отчетах парламентской комиссии, исследовавшей быт рабочих и условия их труда, указывалось, что в результате обучения в фабричных школах дети научаются читать с трудом. Нередко грамотными признаются знающие лишь буквы. Писать умеют немногие, а писать грамотно — почти никто из рабочих-подростков.