Страница 38 из 47
Важным фактом, свидетельствующим в пользу обусловленности, де-терминируемости научных открытий, процессов научного творчества, выступает достаточно широко встречающееся в практике научного познания явление так называемых одновременных, независимых открытий. Как подчеркивает Е.П. Никитин: «Несколько ученых могут независимо друг от друга совершить одно и то же открытие потому, что для него имеются основания в том массиве знаний, который накоплен к данному моменту в человеческой культуре».
Сердцевина творчества, т.е. этап интуитивного выдвижения нового знания, наименее изучен, относительно него выдвигается целый, спектр различных гипотез, на одном полюсе которого находится принятая многими исследователями идея Аристотеля о природной обусловленности творческих способностей человека, на втором - развиваемая также многими приверженцами - учеными и философами - концепции Платона о божественной детерминации творческих процессов. При этом практически всеми специалистами признается неосознаваемость и неконтролируемость творчества, поскольку, как уже говорилось, фокус внимания в актах творчества направлен не на процесс решения, не на протекание творчества, а на решаемую проблему. Отмечается также, что творчество в качестве своего необходимого условия предполагает выход за рамки контроля, за рамки логики, предполагает нарушение стандартов, требований методов, так что научное творчество совершается не благодаря, а в известной мере вопреки правилам.
Единственный путь к открытию, новому - это путь ломки, нарушения стандартов, устоявшихся подходов в науке. Известный физик Луи де Бройль пишет: «Человеческая наука, по существу, рациональная в своих основах и по своим методам, может осуществлять свои наиболее замечательные завоевания лишь путем опасных внезапных скачков ума, когда проявляются способности, освобожденные от тяжелых оков строгого рассуждения, которые называют воображением, интуицией, остроумием. Лучше сказать, ученый проводит рациональный анализ и перебирает звено за звеном цепь своих дедукций; эта цепь сковывает его до определенного момента; затем он от нее мгновенно освобождается, и свобода его воображения, вновь обретенная, позволяет ему увидеть новые горизонты».
В этой связи метод, с одной стороны, выполняет эвристическую функцию, функцию приращения нового знания, так как научное творчество, получение нового знания, научные открытия базируются на методе, который представляет собой некоторый стандарт, осознанную программу, последовательную «логику» движения к истине, новому знанию. С другой стороны, метод в таком качестве выступает определенным препятствием научному творчеству, поскольку творчество предполагает нарушение стандарта, логики, заложенных в научном методе. Иными словами, место, занимаемое методом в процессах творчества, достаточно противоречиво: метод детерминирует творческие процессы, создает необходимую основу достижения нового знания, осуществления научных открытий и в то же время, будучи стандартом, который творческое мышление должно преодолевать, он в какой-то мере сдерживает, ограничивает его, направляет в рамки известного, репродуктивного. Данная ситуация объясняется как сложным характером процесса научного исследования, так и многокомпонентным строением самого метода, а также особенностями выполняемых им функций. В частности, метод функционирует как система норм, правил, регулирующих познавательную деятельность, т.е. методу присуща регулятивная функция. Регуляция научного исследования, осуществляемая методом, выполнение ученым его предписаний приводит в итоге к новому научному знанию, реализации творческих процессов. Однако главная фаза творчества - фаза инсайта, озарения, приводящая как раз непосредственно к порождению нового знания, осуществляется, как уже говорилось, неосознанно, вне контроля субъекта, ученого и метода и, более того, через нарушение логики и норм метода, т.е. вне действия регулятивной функции метода.
Объяснение данному феномену можно найти на основе анализа вопросов управления, контроля, детерминации творческих процессов продуцирования нового. Так, в качестве определяющих факторов, причин творческого процесса, например, выступает память субъекта творчества, имеющая нейрофизиологическую основу и зафиксированная в совокупности, фонде информационно избыточных энграмм, следов мозга; т.е. фактором творчества являются нейрофизиологические процессы трансформации и рекомбинации энграмм. Иными словами, причинными факторами, участвующими в актах непосредственного порождения нового знания, выступают биологические, природные, как указывал в свое время Аристотель, способности человека.
Возможно, причинные факторы творческих процессов находятся за пределами субъекта исследования и даже за границами системы научной познавательной деятельности; т.е. кроме субъекта творчества и его природных творческих способностей на творчество оказывают воздействие и разного рода внешние по отношению к ученому, творцу силы: несомненно влияние науки как особой автономной познавательной системы, научного метода как важнейшего элемента науки, несомненно также влияние внешней общественной среды, культуры, а, по Платону, действует еще и божественная сфера. Сегодня очевидно, что необходимо исследовать творческие процессы в широком контексте как узел пересечения всех возможных областей, содержащих причины, факторы, определяющие творчество. В этой связи Дж. Холтон пишет: «Я стараюсь рассматривать любой результат научной деятельности, опубликованный или неопубликованный, в качестве некоторого «события», расположенного на пересечении тех или иных исторических «траекторий» - таких как по преимуществу индивидуальные и осуществляющиеся наедине с самим собой личные усилия ученого; «публичное» научное знание, разделяемое членами того сообщества, в которое входит этот ученый; совокупность социологических факторов, влияющих на развитие науки, и, несомненно, общий культурный контекст данного времени». Вместе с тем, из всего многообразия факторов, влияющих на творческие процессы, следует выделять внутренние факторы, детерминирующие творчество непосредственно в системе научной деятельности, и факторы внешние, определяющие творчество извне, факторы, действие которых преломляется в непосредственных механизмах порождения новою знания.
Природу творческих процессов следует трактовать также исходя из различия в содержании понятий: «управление» и «детерминация». В частности, некорректно представление о том, что можно управлять основной фазой творчества, т.е. фазой интуиции, инсайта, в рамках которой и происходит непосредственное порождение нового: знания, решения и т.д. Ведь любое управление, представляющее собой систему целенаправленных, продуманных, осмысленных и поэтапно осуществляющихся воздействий на объект управления, возможно только как вполне осознаваемый, контролируемый процесс, но такого рода управление в отношении неосознаваемой, неконтролируемой, находящейся в сфере бессознательного интуиции попросту невозможно. Применительно к данной фазе творчества лучше подходит понятие «детерминация»; невозможно управлять интуицией, инсайтом, но вполне возможна ее детерминация, которая как раз и осуществляется посредством всего многообразия индивидуальных (нейрофизиологических, психологических и др.), внутренних для системы научной познавательной деятельности (научное знание, методы и пр.), а также внешних по отношению к науке и ученому факторов; спонтанное, совместное действие данных факторов на интуицию, акты непосредственного порождения нового, разумеется, носит опосредованный характер. Таким же образом следует рассматривать и эвристическую роль метода в научном творчестве.
Научный метод, несомненно, детерминирует творчество, фазу интуитивного порождения нового знания, но не может управлять ею. Управляет же метод системой научной деятельности в целом, которая, как уже говорилось, включает в себя как творческую, продуктивную, так и нетворческую, репродуктивную составляющие. Управляющая, регулятивная функция метода осуществляется во всем объеме, на всем протяжении научной деятельности, поскольку именно метод охватывает всю структуру деятельности в целом, упорядочивая применение в ней различных познавательных средств и действий.