Страница 14 из 27
IV. Миф не есть метафизическое построение (40—44). 1. Метафизичности мешает посюсторонность и чувственность мифа. 2. Метафизика — научна или наукообразна, мифология же — предмет непосредственного восприятия. 3. Эта особенность мифологии универсальна (включая христианство). 4. Мифическая отрешенность и иерархийность.
V. Миф не есть ни схема, ни аллегория (44—62). 1. Понятие выразительной формы. 2. Диалектика схемы, аллегории и символа. 3. Разные слои символа. 4. Примеры символической мифологии: а) учение о цветах у Гёте и b) у Флоренского; с) объективность цветной мифологии; d) символическая мифология лунного света, электричества и др.; е) природа у Пушкина, Тютчева и Баратынского, по А. Белому.
VI. Миф не есть поэтическое произведение (62- 72). 1. Сходство мифологии с поэзией в области выразительных форм. 2. Сходство в области интеллигенции. 3. Сходство с точки зрения непосредственности. 4. Сходство в отрешенности. 5. Глубочайшее расхождение в характере отрешенности. 6. а) Поэзия возможна без мифологии и б) мифология возможна без поэзии. 7. Сущность мифического отрешения. 8. Принцип мифической отрешенности: а) новая форма объединения вещей; Ь) изначальная инстинктивно-биологическая реакция в мифе на мир; с) всё на свете есть миф.
VII. Миф есть личностная форма (72—91). 1. Резюме предыдущего. 2. Основная диалектика понятия личности. 3. Всякая живая личность есть так или иначе миф. 4. Мифологически-личностная символика; а) символика и мифологии полой; Ь) вещей домашнего обихода, болезней; с) поступков; d) «физиологических» процессов и «воображения»; е) трепещущая неоднородность мифического времени и ее различие в разных религиях. 5. Очерк диалектики мифического времени. 6. Сновидения. 7. Выход к новому углублению понятия мифа.
VIII. Миф не есть специально религиозное создание (91-99).
1. Наиболее общее сходство и различие мифологии и религии. 2. Энергийность и субстанциальность религии. 3. Лик и личность в мифологии; примеры из типов живописного пространства. 4. Религия не может не порождать из себя мифа.
IX. Миф не есть догмат (99—129). 1. Миф - историчен, догмат - абсолютен. 2. Мифический историзм. 3. Фиксация понятий религии, мифологии и догматического богословия. 4. Мифология и догматика веры и знания. 5. К мифологии материализма: а) вне-логический характер опоры на ощущение; b) различные понимания материи; с) субъективизм; d) материя как принцип реальности, физические теории; е) абстрактная метафизика, мифология и догматика в материализме. 6. Буржуазная мифология материализма. 7. Типы материализма. 8. Мифология и доматика в учениях о I. субъекте и объекте, II. идее и материи, III. сознании и бытии, IV. сущности и явлении, V. душе и теле, VI. индивидуализме и социализме, VII. свободе и необходимости, VIII. бесконечности и конечности, IX. абсолютном и относительном, X. вечности и времени, XI. целом и части, XII. одном и многом. 9. Заключение.
X. Миф не есть историческое событие как таковое (129— 134).
1. Природно-вещественный слой истории. 2. Слой сознания и понимания. 3. Слой самосознания, или слова.
XI. Миф есть чудо (134—160). 1. Вступление. 2. Что не есть чудо?; а) чудо не есть просто проявление высших сил; b) чудо не есть нарушение «законов природы». 3. Другие теории чуда. 4. Основная диалектика чуда; а) встреча двух личностных планов; b) которые могут быть в пределах одной и той же личности; с) это — планы внешне-исторический и внутренне-замысленный; d) формы их объединения; е) чудо — знамение вечной идеи личности. 5. Целесообразность в чуде в сравнении с другими типами целесообразности: а) Кант о логической и эстетической целесообразности; b) понятие личностной целесообразности. 6. Оригинальность и специфичность мифической целесообразности: а) отличие от сферы частичных функций личности; b) личность — неделима; чудо не есть ни с) познавательный, ни d) волевой, ни е) эстетический синтез; f) резюме. 7. Реальное бытие есть разная степень мифичности и чудесности: а) память о вечности и b) ее отдельные проявления в великом и в малом; с) не степень чудесности, но одинаковая чудесность и лишь разница ее объектов.
XII. Обозрение всех диалектических моментов мифа с точки зрения понятия чуда (160—169).
1. Диалектическая необходимость. 2. Не-идеальность. 3. Вненаучность и специфическая истинность. 4. Неметафизичность. 5. Символизм. 6. Отрешенность. 7. Миф и религия: а) диалектическое место науки, морали и искусства; Ь) параллельная диалектика в мифе — богословия, обряда и священной истории; с) сущность религии — не мифология, но — таинства; d) религия — задний фон мифологии. 8. Сущность мифического историзма.
ХIII. Замечательная диалектическая формула (169—172).XIV. Переход к реальной мифологии и идея абсолютной мифологии (172— 186).Вступление. 1. Диалектика есть мифология, и мифология есть диалектика. 2. Обзор синтезов абсолютной мифологии. 3. Продолжение. 4. Сводка. 5. Несколько примеров на цельные мифы из абсолютной мифологии.
XI. Миф есть чудо
1. Вступление
Мы пришли к весьма странному и подозрительному выводу. Наша формула, по-видимому, уничтожает всякую грань между мифом и самой обыкновенной историей, точнее - биографией, или описанием тех или иных эпизодов из жизни того или иного человека. Правда, наша формула не так уже проста. Она получена в результате длинного анализа весьма сложных понятий - символа, личности, истории, слова и проч. Поэтому простота ее заключается только в общераспространенности и обывательской популярности употребленных тут терминов. Однако термины эти даны не в том спутанном и темном значении, в каких употребляет их некритическое сознание, но феноменологически выявлены все их основные моменты и отграничены от соседних и путающих дело областей. При всем том, однако, встает неумолимый вопрос. Пусть миф - история; пусть он - слово; пусть им наполнена вся наша обыденная жизнь. Все это не может нас убедить в том, что в мифе нет ничего особенного, что миф - это и есть только история и биография, та самая история и биография, как это понимается всеми обычно. Однажды (выше, Гл. VII, ч. 4) мы уже встретились с таким широким понятием мифа; и его пришлось, в сущности, отбросить, потому что миф, понимаемый просто как интеллигентный символ, совершенно неотличим, например, от поэзии. Уже там нами было указано, что есть еще узкое и более специфическое понятие мифа, именно то, когда гоголевский Хома Брут скачет не на лошади, даже не на свинье или собаке, а не больше и не меньше, как на ведьме или она на нем. Это привело нас к констатированию в мифе какой-то особой отрешенности. Но то, что мы до сих пор говорили об этом понятии, все еще продолжает быть недостаточным. Отрешенность можно понимать как отрешенность от абстрактно-изолированных вещей. Это, конечно, не есть подлинная мифическая отрешенность, ибо и все решительно вещи живого человеческого опыта даны в таком отрешении. Отрешенность можно понимать поэтически - как отрешенность от вещей вообще. Это тоже пришлось отвергнуть, ибо миф совершенно не выходит из сферы вещей, и даже наоборот, - вращаясь в личностной стихии, - он с особенной силой опирается на вещи, на всякую осуществленностъ, хотя и понимает ее глубже, чем обыкновенные физические вещи. Что же теперь получается? Пока у нас не вполне сформировалась идея личности, мы могли не ставить окончательно вопроса о мифической отрешенности. Чтобы отграничить миф от поэтического образа, достаточно было просто указать на факт необычности и как бы сверхъестественности его содержания; и этим область мифа отмежевывалась от поэзии довольно просто, не говоря уже о том, что миф - вещественен, поэзия же - «незаинтересованна». Покамест мы говорим об отношении мифа к вещам вообще, достаточно было опять-таки этого же указания; и - делалось ясным, что мифический факт и мифическая вещь есть вид фактов и вещей вообще. Этим вполне рисовалась его фактичность и вещность, а больше ничего и не надо было в соответствующих отграничениях. Но вот оказалось, что миф есть личностное бытие, что он - историческое бытие, что он - слово. Оказалось, что миф есть самосознание. Раз миф есть самосознание, то в нем необходимым образом должна содержаться в сознательной форме та отрешенность, которая для него специфична. Миф есть слово: это значит, что он должен высказать, в чем именно заключается его отрешенность; отрешенность должна быть выражена и выявлена, высказана.