Страница 61 из 65
- И кто ты после этого, а?..
Положение спас Ирван. Пока девчонки наезжали, он молчал, но как только Варвар выдохлась, он прикоснулся к Аниному плечу и по-мирански спросил: «Анья, кто это?». «Мои подруги» - на автомате выдала Аня по – мирански (девчонки озадаченно замолкли).
- А почему они кричат?
- Потому что они меня любят…
- Странная у вас здесь любовь. - резюмировал мужчина, и, поцеловав Анюту в макушку, уточнил. – А на меня ты тоже будешь кричать?..
- Не-е-ет. – промурлыкала Анюта, - я буду… рычать!
От идиотского диалога влюблённых отвлекла Зажи-Галка, которая, не заморачиваясь с манерами, тут же выдала пулемётную очередь вопросов:
- Ой, Ань, а это кто? Мужик твой? Симпатичный!.. А у вас как – всё серьёзно, или так – лёгкий перепихон? А как его зовут? А сам он откуда? А-а-а, это ты у него эти дни отжигала? Молодец, уважаю… Но, у вас всё серьёзно, да?.. Ой, как он на тебя смотри-и-ит!.. Он тебя люби-и-ит!.. И свадьба была, да?.. Ой, Ань, ты меня запутала – он твой, или не твой?!.
К концу Галкиного монолога Аня почти рыдала от смеха, а Ирван озадаченно молчал (Бли-и-ин, - мелькнуло в голове – его-ж теперь тоже учить русскому надо! Вот веселуха-то будет!..)
Подняв руку, Аня дождалась тишины, и сказала:
- Девчонки, во – первых, я вас всех люблю, вы молодцы, что не бросили Иришку, и вообще – ваш стёб над миром и собой и помогал держаться мне все эти месяцы.
Подруги загомонили, мол, какие месяцы, где – ведь шестой день только…
Но Анюта продолжила: - Во – вторых, этот мужчина, – обняла она Ирвана, – Ирван, мой любимый человек, а в скором времени и отец моего ребёнка… (Девчонки замолчали, переваривая новости, и Аня закончила мысль)
-И в-третьих, и в-последних, где моя дочка? Я по ней соскучилась – сил нет! И не надо делать постные морды, а то я Ирку не знаю – фиг она уедет на занятия, если с родными что… (горло предательски перехватило) Вся в меня!..
Из-за спин «девчонок» показалась тоненькая фигурка. Ирка встала напротив, сложив руки на груди, и всем своим видом показывая, что она злится. Но Анюте это было неважно: женщина вглядывалась в родное лицо, подмечая все изменения – похудела, осунулась, нос задирает вверх, как она в детстве – чтобы слёзы не полились…
И та заслонка, которую Анюта возвела в своём сердце ещё в первый месяц в чужом мире, с грохотом рухнула; женщина бросилась к дочке, целуя её, обнимая и заливаясь слезами… Ирка тоже не выдержала – неумело обняла в ответ и зашмыгала носом. А после зашмыгали носом и подруги, потому что Ирван, бросив сумки на землю, шагнул к ним и обнял их обеих, неумело говоря по-русски единственную выученную фразу «Всъйо будъет хо-ро-шо!»…
…Потом, когда все отплакались, отсморкались, нашли сумки и котов (Мурзик, оказывается всё это время сторожил хозяйское имущество и Кысю, которая, хоть уже не тряслась, но всё равно прижималась к нему – ничего не поделаешь, любофф!), и пошли к подъезду, Варвар спросила: «Ань, так где ты была, всё-таки?!.»
Анюта, обняв двумя руками Ирвана и Иришку, закатила глаза, и с непередаваемой одесской интонацией ответила: «Девки-и-и, я конкретно попала - и не просто так, а в другой мир…, - и, переждав вопли подруг «Вот это да!», «Да не может быть!» и «Как это было!», сообщила сразу всем – Сначала это был … песец!..».
Эпилог
Прошло почти полтора года…
…Анюта, придерживая рукой поясницу, вошла в комнату. Да, съёмная квартирка, конечно, была миленькой и удобной, но – для двоих, а когда там две трети дня обитают три человека и два кота, становится тесновато…
Мысли были привычные, про это уже говорилось не раз, но пока позволить себе большую жилплощадь они с Ирваном не могли. Кстати, Ирван скоро придёт с работы, надо его покормить.
Но сначала – надо покормить живность. Анюта шикнула что-то вроде «кшс-с-с!» и две ушастых головы поднялись из своего гнёздышка.
Мурз и Кыся вымахали в здоровенных котов странного вида – рыжая густая шерсть, острые «эльфячьи» уши под углом где-то градусов в тридцать и … обалденные, почти лисьи пушистые хвосты! (при том, что сами котейки были гладкошерстными…). Рыжие тени бесшумно скользнули мимо женщины – на кухню, и также бесшумно замерли у своих мисок. Аня достала из холодильника «кошачью кашу» (ещё во время проживания с родителями Анюта на каком-то сайте наткнулась на сообщение о том, как, на самом деле вредны все эти «Вискасы» и «Китикэты» - вплоть до летальных исходов! – и
поклялась себе никогда больше не кормить пушистых мурлык этой гадостью. Но нужен был заменитель – не парное же мясо им давать! – и, порыскав по сети, Аня нашла прекрасный рецепт каши с мясом и зеленью, которым с тех пор и пользовалась), слегка разогрела в микроволновке и выложила проглотам. Два зверя радушно уркнули и принялись за еду.
Анюта пошла в комнату и, склонившись над кроваткой, со счастливой улыбкой вглядывалась в личико спящей дочки. Миара (дочку назвали в честь матери Ирвана – настоящей красавицы, на которую, как он говорил, она была очень похожа) родилась с почти белыми волосами и огромными синими глазищами, которые так и не сменили цвет. Несмотря на всеобщую любовь (кроме Аниных родителей, с удовольствием включившихся в процесс воспитания младшей внучки, её обожали и занянькивали Анины подруги и их дети, Ирвановы приятели с работы, Иришка и т.д.), девочка росла спокойной, бесконфликтной и не пользовалась помощью «поклонников», проявляя незаурядную самостоятельность.