Чужие мысли

Чужие мысли

От редактора:

Путешествия всегда вдохновляли на писательство, для авторов это не только смена декораций, но и условий, заставляющих изменить свою жизнь и свои мысли. Живописать о чем-то новом, незнакомом – такая возможность уже событие для творческого человека, и он непременно использует ее, чтобы поделиться с читателем самым сокровенным.

Питер – город особый, он был вдохновением для классиков русской литературы, и грех не писать о нем снова и снова. Питер у каждого свой: город романтиков и авантюристов, меланхоликов и завсегдатаев вечеринок, обывателей и поэтов – все зависит от ситуации и человека, но равнодушным к нему остаться невозможно. В книге мысль «в Питере люди добрее» предопределяет отношение к городу, также влияет и самоубеждение: «вы станете меняться к лучшему и обязательно изменитесь».

Жизнь в Екатеринбурге, Санкт-Петербурге, Туапсе дает почву для приобретения трудового и бытового опыта, оставляет яркие воспоминания об интересных событиях. География повествования важна, но главное, конечно, – это не «я здесь был», а мысли. Самые разные: от вечных о морали, любви и дружбе, до таких, как будто бы чужих путешественнику, как нейролингвистическое программирование, и серьезных, даже религиозных, касающихся самоубийства. Чужие мысли, иногда топорно, неказисто оформленные в собственной речи, – это гораздо лучше, чем их отсутствие, то самое хождение по конвейеру, бытовой автоматизм или же такая усталость, что уже ни о чем не думается.

Чужого действительно много: «проницательный читатель» заметит, что вдохновляет и копируется Чернышевский. Возможно, это и несознательная тяга к современной тенденции постмодернизма, к тому повсеместному, интуитивно доступному нашему обществу убеждению, что «все уже сказано» и мы можем лишь повторяться. Отсюда же подобные часто слышимые рассуждения: «Зачем читать современную литературу? Ох, не люблю я наших современников, это все попса, до них вечное уже сказали классики, а они все обытовляют и сводят в похабщину». Нельзя сказать, что нет ничего своего – индивидуальное есть у каждого произведения. Приобретение опыта – именно в нем проходят отбор те «чужие мысли», которые становятся своими.

Первая книга, безусловно, проба пера для любого автора, но главное, что в ней заложено начало всего, что потом будет развиваться и совершенствоваться.

В книге действительно много «я», на универсальность никто не претендует, это субъективный опыт. Самостоятельность, общение, сотрудничество, дружба и любовь. Можно улыбнуться максимализму: здесь многое запоминается и решается для себя «на всю жизнь» и

«навсегда». Отсутствие резких поворотов сюжета и такого модного запутывания читателя, подтекста – это вовсе не минусы повествования, автор прямолинеен, важно описать, как было и что мыслилось. Книга интересна как сюжетом-путешествием, отчасти даже дневниковой повествовательностью, так и размышлениями, вкраплениями знаний из психологии

Читаешь «Чужие мысли» и задумываешься: а есть ли у меня поистине свои мысли или все только чужие? Если он здесь не прав, то где подтверждение, что я не ошибаюсь?

Клевцова В.А.

 

Константин Пленник

Чужие мысли Посвящается Сергею Николаевичу

От автора

Как обычно начинают писать книги? Уж точно с такого дурацкого вопроса. Но не суди строго читатель, с чего же может начать автор, я уж не говорю этого громкого слова, ПИСАТЕЛЬ, который решился написать книгу впервые? Обычно рассказывается о каком-то событии, которое ничего не значит, в него вплетаются образ главного героя и некоторая мораль. Но раз это все уже приелось моему дорогому читателю, я решил начать писать первое, что придет в голову. Любовь, счастье, радость, уважение, дружба, совершенствование своего внутреннего Я и внутреннего Я любимых нами людей. Это самое важное, что может быть в этой жизни, так говорят нам главные религиозные книги нашей планеты Библия и Коран. Так могу сказать и я. Потому что эти принципы изменили всю мою жизнь к лучшему. Как это случилось, я и хочу поведать. Ведь если есть один шанс из миллиарда, что человек, прочитавший данную книгу, изменится к лучшему, я им воспользуюсь.

Судьба. Верит в нее человек или нет, она все равно подкрадется к нему и резко накинется, пытаясь всеми силами заставить человека сделать то, что ему ей предназначено. Она сделает это из благих намерений, лишь для того, чтоб человек получил необходимый жизненный опыт, который даст ему дорогу к дальнейшей жизни. Но люди часто не видят, чему они научились, а еще чаще даже и не пытаются это увидеть и наступают на противные грабли, от которых шишка на лбу еще не прошла с прошлого раза. Но если человек это видит и чувствует, то берет под контроль, и не судьба управляет им, постоянно показывая на слабые места в его бытии, а уже сам человек начинает управлять ей и творить свою судьбу.

Екатеринбург

4 мая 2008 года, понедельник. Обычное теплое утро, умывшись и позавтракав, я спустился с 10 этажа 16-этажного дома, сел в общественный транспорт и отправился в институт, где я учился на психолога. По дороге я размышлял, что скажу в деканате о причине планируемого академического отпуска. Хотя мне и приходила в голову мысль, что можно сказать правду, но страх перед квалифицированным психологом, который в силах отговорить меня от моей затеи, сказал мне, что я должен солгать. И я солгал.

; Здравствуйте, я хочу взять академический отпуск, что мне для этого сделать? – спросил я с радостной улыбкой на лице.

Немного обо мне как о студенте. Когда я поступил в институт, мне в нем сразу все понравилось: и преподаватели, и однокурсники, и само здание вуза. Учиться было приятно, предмет изучения мне очень нравился, и я согласился быть помощником старосты группы. Мы делали вместе почти все, как по учебе, так и помимо учебы. В первые же дни обучения у нас образовалась компания, где все были очень разными, но очень друг другу нравились. Мы часто ходили друг другу в гости, где основной фишкой было «дунуть», и «поорать» над всем, над чем это можно было это сделать. Конечно, это сказывалось на успеваемости, поэтому после первой сессии я потихоньку начал «отлипать» от этой компании и больше уделять время учебе, сохранив дружеские отношения. С этого момента я с каждым днем стал учиться лучше и лучше, а на втором курсе меня попросили быть старостой группы. Учеба шла, как у всех студентов, любящих развлечения, но не забывающих об образовании, т. е. и выпить покурить, и учебу поучить. Институт у нас был небольшой, и деканат знал в лицо и по имени каждого своего студента, а так как я был старостой и неплохим студентом, то само собой общение с деканатом стало довольно частым занятием. Того, что я мог вдруг взять академ с ровного места, никто не ожидал, и тут я являюсь с той фразой и той радостной улыбкой на лице:

 

; Здравствуйте, я хочу взять академический отпуск, что мне для этого сделать? Не ожидая такого приветствия, декан факультета психологии отодвинулась назад,

широко раскрыв глаза, посмотрела на меня, как будто я сказал, что сегодня вечером я уеду в неизвестном направлении на неопределенный срок, где меня никто не ждет, по необъяснимой причине. Но спустя пару секунд она приняла положение слушающего психолога и с тоном, не скрывающим удивления, спросила:

; Так, рассказывай! Что случилось?

; У меня мама заболела, – солгал я. — И мне теперь нужно будет с ней сидеть.

; Что? Сильно? Это не опасно? – Спросила декан с видным волнением.

; Нет, нет, все в порядке, но нужен уход и забота в домашних условиях.

; Но можно было бы положить в санаторий, поговори об этом с проректором!

; На это нет денег — сказал я, после чего у нее изменилось «заботливое» выражение лица, – поэтому лучше академ.

; Хорошо, пиши заявление, — холодно сказала декан, указывая взглядом в сторону секретаря.

После того как я уладил все формальности, отдал все книжки в библиотеку, получил справку от бухгалтерии о том, что я ничего не должен, я снова зашел в деканат попрощаться и попросить об одном маленьком одолжении:

; Пожалуйста, не говорите ничего группе, я сам расскажу через недельку. - немного удивившись такой просьбе, декан обещала молчать. Я сказал «до свиданья» и

направился к выходу.

; О, привет! Ты че так рано пришел? – спросил меня одногруппник, стоявший перед зданием института в месте предназначенном для курения. – Ты разве не с обеда должен учиться?

; Я беру академ! – с той же веселостью что и в деканате, ответил я.

; Зачем? – С серьезным удивлением спросил он.

; Долго рассказывать, – ответил я, сделав такое лицо: «если тебе интересно и у тебя есть время, я тебе с радостью расскажу».

Владимир, так зовут моего одногруппника, прочитал по моему лицу это выражение, и предложил пойти выпить по бутылочке пива, и обсудить на прощанье причины моего академа.

Студенты каждого института, находят не неподалеку от здания, в котором учатся, место где можно после учебы расслабиться, выпить, покурить, поболтать о жизни, о том где и как они обычно напиваются и накуриваются. Как раз в такое место мы и пошли с Владимиром из пивного ларька. Мы сели на скамейку, открыли пиво, и его фразы «начинай» я стал рассказывать...

; Вот так вот, — закончил я.

Во время моего рассказа Вова иногда задавал уточняющие вопросы, иногда переспрашивал некоторые моменты. Потом он спрашивал, куда я поеду, что я буду делать первое время, ну и что там еще можно спросить у человека, который едет неизвестно куда и к кому. Когда мы закончили об этом, он сделал выражение лица великого психолога Карла Юнга, и сказал:

; Ну что я могу сказать... Удачи...

Мы немного посидели молча, затем я спросил у него сигарету.

; Ты же не куришь!

; Сегодня такой день… – ответил я уже охмелевшим, после второй бутылки пива, голосом, — сегодня грех не закурить.

; Может, все-таки не стоит? – спросил Вова, протягивая мне открытую пачку

«Кента».

У меня в голове прозвучал тот же вопрос, самому себе, но пара бутылок пива сказали

 

в голос «СТОИТ!», и я закурил.

Мы еще немного поболтали о том о сем, и я поехал домой, купив на остановке пачку сигарет и жвачку. Меня уже ждала сестра Нина, ее подруга Анжела со своим молодым человеком Алексеем и Мария. Все эти люди собрались ровно для того чтобы попробовать меня отговорить.

; Что ты будешь делать, когда туда приедешь? – спрашивал Леха.

; Где ты будешь спать? – спрашивала Анжела.

; Да все будет нормально! Приеду, сниму квартиру, устроюсь на работу, – держа в руке бутылку пива, а в другой сигарету, отвечал я им.(это выглядело забавно)

Затем мы спустились с 10 этажа, прыгнули в авто Марии, и, включив музыку повеселее, поехали на ЖД вокзал за билетами. Куда ехать, я еще не знал. Я выбирал из двух вариантов: Питер и Москва. Интуиция мне подсказывала «Александр, вы понимаете, что сейчас вы делаете шаг, с которого медленно, но верно, начнется переворот во всем вашем сознании и мировоззрении? Вы станете меняться к лучшему и обязательно изменитесь. Но вдруг на пути вас ждут преграды из китайских стен с колючей проволокой и церберы из ада? Вы точно готовы пройти через все это? Тогда езжайте в Питер! Там люди добрее». Тут я очнулся в машине, и все, что я знал от своей интуиции, это то, что нужно ехать в Питер, потому что там люди добрее! Не к чему описывать, как я покупал билет на поезд, который отправлялся в полночь. С билетом мы отправились домой, чтоб собрать мне все вещи, покушать, как следует, и написать письмо родителям – вот оно:

«Мама и Папа, главное не волнуйтесь!

Я поехал в Хабаровск к другу! Мы с ним списались через интернет, и он согласился чтобы я у него пожил, пока не найду работу и не сниму жилье. Прошу, никому ничего не говорить про нашу ситуацию, ни соседям, ни друзьям, НИКОМУ!!!!

Буду писать вам и звонить, так что не потеряемся! Саша.»

На вокзале, провожая меня, сестренка Нинуля начала плакать, как будто ее сына отправляют на фронт. Я сказал ей, чтоб она лучше порадовалась за меня, ведь редко выпадает шанс сорваться в незнакомый тебе город и прожить там неопределенное время своими силами. Мы все крепко обнялись, сказали друг другу до свидания, я развернулся и поднялся по ступенькам в свой вагон.

Екатеринбург – Санкт-Петербург

Была ночь. До Питера две тысячи километров. Это расстояние было для меня не просто числом, отделяющим город Е от города П, это было расстояние отделяющее все, что мне знакомо и близко, от нового и неизведанного. Мне было тепло и комфортно в своем вагоне, на своем боковом сиденье. Я смотрел в темноту в окно движущегося скоростного поезда и пытался представить, как там выглядит природа при дневном свете. Лишь несколько раз за всю дорогу мне мельком приходила в голову мысль: «Саша, ты сейчас находишься в поезде, который везет тебя туда, где тебя никто не знает и никто не ждет». Но эта мысль не была беспокоящей, потому как была какая-то непонятная уверенность, что это приключение сложится для меня благополучно.

Остановка в Перми. С кружкой крепкого чая и сигаретой, я вышел на улицу. Так делала большая часть поезда, когда остановка была более чем на 10 минут. Хоть и была глубокая ночь, спать желания не возникало. Хотелось выходить на каждой остановке и максимально осматривать окружающие места. Когда я вернулся, у меня появился сосед.

; Доброе время суток, — сказал я ему приветливым голосом.

; Здравствуйте, – ответил мужчина, протягивая мне руку для рукопожатия. — Анатолий.

; Александр, очень приятно! – и я сел напротив него.

Анатолий был мужчиной 40-45 лет, который отправился в Санкт-Петербург к своему

 

сыну, чтобы отдохнуть после работы. Он работал на какой-то тяжелой физической, но высокооплачиваемой работе, и когда зарабатывал достаточно денег, для того, чтоб без забот жить полгода, он уходил с работы. Так случилось и на этот раз. Как он рассказывал, такой образ жизни приносил много удовольствия. Он находил себе женщин на время «отпуска», а когда подходило время к работе, он разными способами избавлялся от них. Так что ему никогда не было одиноко.

Мы немного поговорили о том, кто, куда и зачем едет, потом о пользе образования.

Затем я, конечно же, рассказал мою историю, и Анатолий полностью поддержал мой выбор. Как будто он сам так и сделал бы в такой ситуации. Нас вежливо попросили разговаривать потише, ведь было уже около 2 часов ночи. Тут мы вдруг поняли, что мы оба курящие и можем спокойно, никому не мешая поговорить в тамбуре, где и простояли еще около часа, пока не начали дружно зевать.

Анатолий мне понравился, в первую очередь тем, что был прост в отношениях с людьми. Хоть я и был младше его в пару раз, он говорил со мной не как старший с младшим, а как равный с равным. Он даже предложил, чтоб я называл его Толян, не стесняясь.

Анатолий пил исключительно по праздникам и в малых количествах, что также вызывало только симпатию.

В эту ночь я совсем не мог заснуть. Мне хотелось думать о том, что я буду делать по прибытии в Питер. Но в голову лезли все другие мысли… о друзьях и знакомых, об одногруппниках, которые даже не знают, что я взял академ, не говоря об длительном отъезде, и главным образом о родителях которым придется всем врать насчет моего отсутствия, ведь в своем прощальном письме я их просил не чего не кому не рассказывать… Лишь к 8 утра я задремал.

***

Вагон шумел. Пассажиры знакомились со своими попутчиками, разговаривали на разные темы, дверь к туалету постоянно хлопала, пропуская через себя проснувшихся людей. Все шли почистить зубы и умыться, собирая перед дверью очереди с полотенцами на шее. Я решил дождаться, пока вся эта «движуха» стихнет, чтобы потом без проблем принять все утренние гигиенические процедуры. Анатолий, увидев, что я уже не сплю, пригласил спуститься со своей полочки и пропустить по кружечке чая.

; Доброе утро, — произнес я потягивающимся голосом.

; И тебе доброе, — с улыбкой ответил Толя. — Как спалось?

; Отлично! Готов к новому дню, – сказал я и слез с полочки, чтобы достать свою зубную щетку и пасту.

После моего возвращения из уборной, я заметил, как Толя вслушивается в разговор наших соседей, и мне самому стало интересно, о чем там идет речь. Разговор шел между мужчиной лет 45-50 и молодой девушкой лет 28, хотя выглядела она лет на 20.

; Знаете, ведь Сталин был прав, что давал сурово наказывал за преступление на любом уровне иерархии. Чем хуже какой-нибудь мелкий хулиган, укравший велосипед, от высокопоставленного чиновника, который украл вагон таких велосипедов? В наше время разница в том, что мелкого хулигана скорей всего посадят за эту кражу лет на 5, а чиновник заработает себе миллион, из которого треть спустит в казино, треть потратит на любовниц, и остаток пустит в PR-кампанию, внушающую, какой он честный человек. На это и поведется большинство. Но по факту оба они оказались ворами, которые должны получить одинаковое наказание. Ведь даже маленькая кража говорит о том, что человек идет на это в корыстных целях, не думая, что кто-то просто лишается того, что получил своим трудом. А ведь еще с древнейших времен известно золотое правило нравственности: «Не поступай по отношению к другим так, как ты не хотел бы, чтобы они поступали по отношению к тебе». Вот поэтому Сталин выступал в роли иммунной системы, которая не пропускает чужеродные, вредные клетки в организм, борется с ними.

; А как же ГУЛАГи и море смертей, которые этого не заслуживали? – Спросила с интересом девушка.

 

; Согласен с вами полностью, но ведь вспомните из истории, кто его окружал. Почти одни евреи, а их религия внушает им ненависть ко всем нациям, кроме их собственной. Лишь поэтому не удалось избежать стольких жертв. Но каков был результат этого? Вспомните. То, что досталось Сталину, после Ленина, который свергнул царский режим и заставил людей переучиваться тому, что выгодно для правящей элиты! А именно развитию стандартного обучения. Ведь если бы Сталин не пришел к власти, СССР бы не стала одной из первых сверх держав в мире! Люди счастливы, почти нет убийств, у всех есть работа. И главное, было время подумать о смысле жизни, — сказал мужчина так, будто уже не первый раз произносит эту речь.

На тот момент я плохо понимал то, о чем они говорят, мне казалось это просто исторической политической болтовней. Я любил такую болтовню слушать, но ничего нового она мне не приносила. По крайней мере, сознательно. Сейчас, вспоминая ту болтовню, начинаю понимать всю важность и смысл, который в ней содержался. Но до того, как я все это начал понимать, мне предстоял нелегкий, но интересный, полный приключений путь.

Санкт-Петербург

Осталось несколько часов до того как поезд прибудет на Ладожский вокзал. И тут я первый раз всерьез задумался о том, где я проведу ночь. Рано об этом «грузиться» – решил я и начал потихоньку собирать вещи. Впереди неизвестное, невероятное будущее, где нет ни единой знакомой души, и поэтому читатель мог бы упрекнуть меня: «Как же рано задумываться? Ведь через пару часов поезд окажется на конечной станции! Нужно будет решать, что есть и где спать! Не лучше ли сделать это заранее?!» Отвечу на это тем, что, возможно, ты и прав дорогой читатель, но я на тот момент не представлял себе возможность решить эту проблему, и поэтому решил не загонять себя в тупик мыслями, которые ни к чему бы не привели.

Я вышел из поезда и направился к зданию вокзала. Я сдал в камеру хранения свой багаж, поскольку он обременял меня, а жилье еще только предстояло найти. Оплатив камеру хранения, получив чек, я вышел на улицу.

Куда идти человеку в незнакомом городе? Я решил направиться в сторону, где больше виднелось жилых домов, потому что там смогу найти магазин сотовой связи приобрести местную сим-карту. Я шел, окруженный большими домами, которые, как мне казалось, были построены еще в веке IXХ, хо хорошо реставрировались. Я от кого-то слышал, что в Питере местная миграционная служба не любит приезжих, но не понимая, что это относится  только к иностранным гражданам близлежащих среднеазиатских стран, я решил не выделяться из толпы и быть похожим на коренного петербуржца. Мне в голову на этот счет пришла блестящая мысль: когда я наблюдал за людьми, идущими от вокзала и иностранными туристами в панамках и с фотоаппаратами. Все эти люди постоянно оглядывались по сторонам изучая новое место. Местные же в этом случае либо смотрели в пол, либо в ту сторону, в которую шли. Вот и я решил поступать так же, хотя мне было очень интересно, и поэтому я, не поворачивая головы, осматривал окружающую местность, лишь водя глазами. Потом всегда с улыбкой вспоминал эту глупость. Ведь мне ничего не угрожало в этом городе, тем более миграционная служба.

И вот, когда я добрался до «Связного», проконсультировавшись с продавцом насчет выгодности сотовой связи при моих частых звонках на Урал, я приобрел симку и сразу позвонил сестре, сказать, что все в порядке, и узнать, как отреагировали родные на мой отъезд. После того как я поговорил по телефону, ко мне подошли пара подростков, лет по 15- 16 и попросили помочь им продать в ломбарде телефон якобы сестры. Ссылаясь на то, что у них нет паспорта для такой процедуры, и предложили мне за это 400 рублей. Я понимал, что если владелец украденного телефона подаст заявление в милицию, указав реквизиты своего телефона по документам, то я рискую попасть под статью УК. Но вероятность этого мне показалась очень маленькой, а деньги мне не помешали бы при моем раскладе, поэтому я им

 

помог. Хоть я и совершил преступление, но предотвратил другое. Когда продавец ломбарда записывал мои паспортные данные и данные телефона, к нему подошел парнишка, лет 12. С виду полный «лошок», которому пальцем пригрози, и он сделает все, что от него потребуют, лишь бы не побили и не унизили. И вот этот парнишка, подойдя к продавцу, спросил:

; А можно на ремонт телефон отдать?

; Да, конечно, — сказал консультант и взял телефон, чтобы его осмотреть. — Что именно в нем не так?

Оглядываясь на явно заинтересовавшихся им моих новых «друзей» малыш что-то сказал про дисплей и динамик, после чего задал вопрос, который и служил той костью, которую кидают голодной собаке:

— А можно сейчас заплатить?

Он задал этот вопрос, потому что хотел избавиться от денег, которые ему дала мама.

Он знал, что если деньги останутся при нем, я и мои молодые приятели скорей всего заставим его подождать с ремонтом телефона.

; Нет, деньги мы берем только по окончании ремонта, – ответил продавец, ожидая решения мальчика.

; А сейчас никак нельзя заплатить? – с ужасом и надеждой в голосе спросил он, понимая, что попал примерно на 2-3 тысячи, которые он хотел заплатить за ремонт.

; Нет. Так что, будешь сдавать телефон? – С нетерпением спросил продавец.

; Нет... – со страхом произнес он. – Я пойду, — как бы спрашивая разрешения у нашей банды, произнес пацан и вышел на улицу.

Мы тут же закончили с телефоном, получили деньги и вышли вслед за ним. Мальчик шел в сторону остановки.

; Пойдем, разведем лоха, — с улыбкой на лице, как бы спрашивая, сказал мне старший парень.

; Нет, я против этого, и если с ним что-то случится, вы об этом пожалеете! Так что забудьте об этом! – Сказал я твердым голосом так, что парни даже не подумали уговаривать меня.

Дождавшись, пока за парнишкой приедет автобус и увезет его, мы с теми ребятами разошлись по разным сторонам.

День уже заканчивался, а я по-прежнему был без крыши над головой. Хоть это и не волновало меня сильно, я все же решил предпринять определенные действия, которые исправили бы это положение. В подземном переходе я купил газету с объявлениями о сдаче жилья и отправился в парк, где в ряд по обе стороны прогулочной зоны стояли белые скамейки с изогнутыми спинками. Закурив сигарету, я положил газету на скамейку, а сам сел рядом. Не успел я ни о чем подумать, как ко мне подошла молодая, симпатичная, но бедно одетая девушка, лет 25-28, и села рядом.

; У вас не будет зажигалки? – спросила она.

; Да, секунду... пожалуйста, – я поднес зажигалку к ее сигарете, и она затянулась.

; Спасибо, – сказала она на выдохе, очень грустным голосом.

; Что-то вы грустная, девушка, – с сострадательной полуулыбкой произнес я. Она оценивающе и устало осмотрела меня и сказала:

– Ребенок заболел, а лекарства очень дороги для меня. Я работаю воспитателем в детском саду. На эту зарплату покушать-то не хватает, не то что на таблетки.

; Сочувствую, — сказал я.

; А сам что один сидишь? – повернувшись уже ко мне лицом, спросила она.

; Вы не поверите...

Она лишь слегка улыбнулась, ожидая, что я сейчас расскажу какую-то историю, почему же я сижу здесь с газетой, и курю в одиночестве. И я рассказал. Я рассказал всю эту историю, из-за которой я оказался за пару тысяч километров от родного дома.

; У меня друг сдает комнату и как раз ищет человека, – сказала она мне, немного

 

улыбаясь. – если тебе это интересно, можем сейчас дойти до него, он здесь недалеко живет.

; Да! Мне это очень даже интересно! – обрадованный столь удачным стечением обстоятельств, чуть ли не закричал я.

; Только мне дочку нужно сперва забрать из садика, ты меня здесь подождешь или со мной прогуляешься до садика?

; Я подожду, нужно позвонить кое-кому.

; Хорошо, я быстро! Приду минут через 20.

И она ушла, после того как я на всякий случай записал ее номер телефона под именем АСЯ. У меня, конечно, была мысль, что есть вариант развода, но Ася почему-то вызвала доверие, и я стал ждать. Мне не нужно было никуда звонить, но мне нужно было настроить ICQ. И я подумал, что того времени, пока Ася ходит за ребенком, мне будет достаточно. И я справился с этим гораздо быстрее. К вопросу общения по аське я тоже подошел инкогнито. Заранее дома я создал дополнительный номер, чтоб добавить туда только тех людей, с которыми можно будет общаться без лишних вопросов с их стороны «где я», «почему уехал» и т.п. Поэтому первым делом после настройки я добавил номера, переписанные специально для этого в блокнот. Ждал я примерно минут тридцать. Ася шла с девочкой, одетой в розовый комбинезон, и несшей какие-то маленькие цветочки. Девочке было года три, она была похожа на маму личиком и стеснительно на меня поглядывала.

; Ну что, пойдем, – сказала она, сделав непроизвольный жест рукой в сторону нашего пути.

; Пойдем.

И мы втроем направились в сторону моего будущего жилья через пару дворов и один детский сад. Когда мы пришли, и она позвонила в домофон. Трубку никто не взял. И тогда мы поняли, что время еще рабочее, и придет он только в часов 8 (было около 7). Дозвониться на сотовый мы тоже не смогли, поэтому решили, что я приду позже, а сейчас провожу Асю с ребенком до дома. По дороге она мне посоветовала зайти на автомойку под мостом А. Невского и спросить насчет работы. Это я и собирался сделать на следующий день.

; Я прогулялся еще часок в том районе и направился к месту, которое показала мне Ася. Через несколько гудков трубку домофона снял мужчина, и уставшим голосом спросил, кто пришел. На что я ответил, что пришел от Аси насчет съема комнаты на долгий срок. Когда я поднимался на последний этаж, я заметил, что квартиры расположены справа налево, что было противоположно расположению на Урале. Позже я узнал, что это вполне нормальное явление в Питере, мало того, там нельзя было найти иного варианта расположения квартир. Когда я был на шестом и верхнем этаже, мне открыл дверь белобрысый парень тридцати лет, с уставшим и вопрошающим лицом. Мы с ним поздоровались, обменялись именами, и тут он меня удивил:

; Через 5 минут должны зайти два «черных», которым я обещал сегодня сдать эту комнату. Сам понимаешь, мне лучше будет сдавать русскому, поэтому надо что-то придумать, – водя глазами по моему лицу, сказал Роман

; Они что, прямо сейчас придут? – сказал я удивленно.

; С минуты на минуту.

; Скажем... что я твой брат сводный, неожиданно приехал с Урала, и мне негде остановиться.

; Если спросят, почему раньше не сказал? – С надеждой на интересный ответ, посмотрел мне в глаза.

; Скажем, что телефон у тебя старый был записан! – быстро сообразил я.

; Хорошо, так и скажем!!! Куришь? – спросил он, доставая зажигалку из пачки.

; Да, а где можно курить?

; Можно курить везде, – и, немного подождав, добавил. – Пока идет ремонт. Раздался звонок в домофон. Через пару минут раздался стук в дверь. Это были те

«черные», как их назвал Рома. Они удивились, когда им была высказана придуманная нами

 

история о родственнике, которому негде жить. Расстроились, сказали, что так не делается, и ушли. Мне было, конечно, жаль, что с ними поступили так несправедливо, ведь я буквально за 5 минут до их прихода «переубедил» хозяина квартиры взять меня, а не их. Однако совесть меня не мучила, так как у меня не было другого выхода, кроме как ночевать где-то на улице или на вокзале, чего я даже и не предполагал. Мы с Ромой сходили до ЖД вокзала для того, чтоб забрать вещи, оставленные в камере хранения, а, по пути, он показал мне, где находится огромный супермаркет с недорогими продуктами. Мы купили в нем немного еды на следующий день, пива и блок сигарет. Вернувшись домой, я согласился выпить с ним немного, и тем самым влил в себя граммов 300 пива. После часа разговора с Романом я понял, что человек он недалекий и любит выпить. Он мне постоянно повторял, сколько он платит за коммунальные, и даже 10 минут потратил на поиски квитанций оплаты, хотя я почти кричал, что верю. Много говорил про свой затянувшийся ремонт, который он начал еще полгода назад. И что если я ему помогу, то он почти не будет брать с меня денег за жилье. Потом он допил свою полторашку пива и пожелал спать.

Что можно сказать о той комнате, в которой мне предстояло прожить почти месяц? На тот момент это было раем из-за отсутствия других вариантов. Это был квадратик в 9 метров с креслом в углу и матрасом в центре. Причем свободного пространства в комнате почти не оставалось. Помещение было сильно прокурено, из стен торчали гвозди (как говорил Рома, там должны быть полочки) а обои висели с тех пор, как их наклеили туда в годы блокады.

Но, как я и сказал выше, мне очень это понравилось. Я достал свой телефон и набрал сестренке Нине, чтобы сказать, что я нашел квадратик, где можно пожить, и чтоб она обязательно передала моей матери, что со мной все хорошо. Потом достал телефон, настроил айсикью и пообщался с несколькими людьми так, как будто я никуда не уезжал.

Выкурив сигарету, я залпом допил уже остывший чай, завел будильник на девять часов утра и лег на матрац, укрываясь провонявшим подобием одеяла. Через несколько минут размышлений о том, что со мной сегодня произошло интересного, я начал засыпать с широкой улыбкой на лице. Ведь я был счастлив, что все так прекрасно складывается.

Утром я разбудил Рому. Завтрак наш состоял из метрового батона, разрезанного вдоль его длины и заправленного сливочным маслом. Допив кофе и докурив сигареты, мы пошли к нему на работу. Я хотел поговорить с их бригадиром, чтоб меня взяли туда неофициально каким-нибудь разнорабочим. Но, когда мы дошли до туда, и я посмотрел на рабочих, немытых, небритых, из которых 80 % было гостей из Средней Азии, то я сразу вспомнил о предложении Аси сходить на автомойку. Что я и сделал.

Когда я туда пришел, я увидел перед собой огромное пространство, где стояло 4 хороших машины, над которыми трудились рабочие в синих комбинезонах. Я подошел к одному такому рабочему, стоявшему в углу без дела, и спросил, к кому можно обратиться насчет работы.

Тот недолго думая крикнул куда-то:

; Женя!

; Че надо? – отозвался голос.

; Иди сюда, насчет работы спрашивают!

К нам подошел парень лет 23-25 в синей спецовке с желтыми нашивками, что отличало его от остальных рабочих (у остальных были красные нашивки)

; Привет! Ты на работу хочешь устроиться? Щас, подожди здесь 5 минут! – Сказал Женя и ушел в какую-то дверь, как выяснилось позже, это был офис главного менеджера.

Когда он вернулся, то сказал мне, чтоб я зашел в ту же дверь через 5 минут.

; Доброе утро, — сказал я, когда вошел

; Привет, — ответил мне парень лет 30, крупного, даже немного полного телосложения со светлыми волосами и большой приятной улыбкой. — Меня зовут Сергей Евгеньевич, тебе сейчас нужно будет заполнить анкету, а потом мы с тобой поговорим.

; Александр, — ответил я и взял листок с анкетой, который он мне протягивал.

 

Это была стандартная анкета на 2 страницы, не вижу смысла ее сейчас здесь описывать, все, кто писал такие анкеты при собеседованиях, должны представлять себе ее содержание.

Когда я закончил с анкетой, то подумал о том, как легко и быстро происходит устройство на работу. Я, конечно, работал до этого, но никогда постоянно. Всегда была какая- то временная работа. И вот меня тут же берут, спросив, как я здесь оказался, где работал раньше и какой опыт я имею в мойке машин. Я понял, что на этой автомойке часто случается брать новеньких, но еще не знал почему. Понимание пришло позже.

; Можешь сейчас уже приступать к работе, — сказал мне Сергей.

; Нет, у меня сегодня другие планы, — ответил я, хотя у меня других планов не было, но раз я так сказал, сразу начал в голове придумывать, какие у меня могли быть планы там, где я всего один день, ничего и никого не знаю. И тут же пришло отличное решение, чем мне сегодня заняться. — Я бы хотел осмотреться в городе.

; Ну, тогда завтра приходи к десяти утра, минут за 15. Хотя в твоем случае лучше за тридцать, и тебе покажут, что нужно делать.

На том мы и попрощались. Я еще раз осмотрел огромную территорию мойки, а затем направился к станции метро. Я решил осмотреть местность на наличие разных полезных мест. Таких, как магазины, парикмахерские, столовые, кафетерии и салоны связи. Когда я проходил мимо «Связного», в котором еще день назад покупал сим-карту, я решил зайти еще раз и закинуть денег себе на счет, чтобы позвонить нескольким людям из покинутого мной родного места.

Так я проходил около двух с половиной часов, изучая район, в котором мне суждено было прожить четыре месяца. После прогулки я пришел домой, включил аську, чтоб написать нескольким людям, потом достал книгу про НЛП, и углубился в ее изучение. Это была моя первая книга про НЛП (Нейролингвистическое программирование). Я тогда еще не знал, как мне повезло с этой книгой, ведь она была от авторов, которые ввели это понятие: Ричарда Бендлера и Дж. Гриндера. Мне настолько нравилось то, как они описывали механизмы манипулирование человеческим сознанием, что я стал фанатом этого направления и в дальнейшем все больше и больше углублялся в изучение этой науки.

Время пролетело незаметно, и я услышал стук в дверь. Это был Рома. Он стучал потому, что у его двери был такой странный замок, который нельзя было открыть с одной стороны, если он был заперт с другой. Мы выпили с ним по чашке кофе и отправились в

«ОК». Это был тот огромный гипермаркет, о котором он мне рассказывал по пути домой, когда мы забирали вещи из камеры хранения на железнодорожном вокзале. Он не обманул, я видел такой огромный продуктовый магазин первый раз в жизни, а цены, которые были там в полтора — два раза меньше, чем в остальных магазинах меня настолько поразили, что я стал там постоянным клиентом. Мы с Романом умудрялись на двести-триста рублей, взять там продуктов на 2-3 дня на двоих, да еще так, что ели мы по 4-5 раз в день.

; У тебя на Урале осталась девушка? – спросил Рома.

; Нет, я незадолго до отъезда расстался с одной очень хорошей девочкой.

; Почему?

; Я ее не смог полюбить, она от меня так ждала этого, – сказал я, с грустью вспоминая Надюшу.

; А что с ней было не так? Может она была некрасивая, или глупая?

; Нет-нет, она очень красивая и умная. Но я не мог забыть свою первую любовь. Она как то спросила, люблю ли я ее, а я ответил отрицательно. Я думаю, это ужасно – услышать такое.

; Ну а первая любовь твоя что? Почему с ней разошелся?

; Она мне изменила. Ну, она сначала так сказала… потом сказала, что специально так сказала, а потом я не знаю что думать.. – ответил я, мешкаясь и запинаясь в словах.

; Ну, понятно, все бабы – суки! – Ответил на мои слова Роман.

 

Я допил свой кофе, и, пожелав спокойной ночи, пошел в свою комнатку.

***

Утром я отправился на свою первую рабочую смену. До работы мне было недалеко, я доходил пешком минут за десять. Когда я шел туда, мне было немного страшновато. Ведь это был первый мой рабочий день, а я ничего не знал о мойке, о людях, которые там работали, не знал, с чем они работали. Я уже проходил этот этап в жизни, этап преодоления страха. Я тогда еще на интуитивном уровне лишь знал то, что Ричард Бах выразил в одном коротком выражении «Нет ничего приятнее исчезающего страха». Я понял это, когда еще был ребенком, лет восьми. Родители отправили меня одного в парикмахерскую, за тем, чтоб я взял кое-какую сумму денег у одной женщины, которая там работала. Я не знал этой женщины, и поэтому для меня это было огромное испытание. Ведь маленький мальчик, который был очень скромным, должен был зайти в эту парикмахерскую, спросить совершенно незнакомых ему людей, кто из них тетя Вера, а потом еще сказать, что я сын своих родителей, которые послали меня за тем-то и тем-то. Это было настоящее испытание для ребенка. Я трясся перед входом и обдумывал, что я скажу, когда войду. Но когда я сделал это, сидевшая там клиентка похвалила меня: «Какой самостоятельный мальчик». И, когда я вышел, сделав все правильно, преодолевший испытание, победивший свой страх, я был счастлив, как никогда! И, когда в следующие разы мне доверяли куда более сложные задания, и по мере взросления у меня появлялись собственные цели и задачи, требующие добычи информации, я вспоминал то счастье, которое получаешь после победы над своим страхом.

Вот и на этот раз, когда я стоял перед воротами Автомоечного комплекса, я широко улыбнулся, предвкушая победу над этим надуманным мною же страхом.

Войдя, я увидел сонного Женю, вчерашнего бригадира. Он был такой уставший, что я понял: он провел здесь ночь. Я подошел к нему и сказал, что сегодня мой первый рабочий день.

Он отвел меня в раздевалку, это было длинное подсобное помещение, по бокам которого стояли железные шкафчики, на большинстве которых висели железные замки. Но у большинства же из них были отогнуты края, как будто замки там висели всегда, а их использовали, только кладя и вытаскивая оттуда вещи через эти щели у отогнутых краев.

На самих этих шкафчиках лежали синие комбезы с куртками из такого же материала, это была ничейная или неаккуратно брошенная спецовка. В центре стояли длинные скамейки по всей длине помещения, на них тоже где-то лежали комбезы. А в конце этого коридора стоял столик с кружками, коробочками и мешочками, за которым сидели три работника и пили кофе.

; Это новый работник, Вова, помоги ему найти спецовку, шкафчик, покажи все короче! – сказал Женя, мигнул мне, развернулся и вышел из помещения.

; Тебя как зовут? – спросил Вова, мужчина, уже совсем не молодой. Ему было около 45-50 лет, седой ежик на голове, крепкая круглая голова с лицом бывалого в местах заключения, по крайней мере наколки на его пальцах это явно не скрывали.

; Александр.

; А я Вован, – он показал на остальных людей за столом — а это Мухабат и Вова.

; Очень приятно, — сказал я, после чего за ними последовало почти хоровое

«Взаимно».

; Ты не местный? — спросил Вован.

; Да, я из Екатеринбурга.

; А это где? – с удивлением спросил Вова, у которого был вид интеллигента.

; Хах, это где Букины живут — улыбнулся Вован.

; Да-да, это на Урале, в свердловской области, – сказал я.

; Ого!! – воскликнула Мухабат, – далеко же тебя занесло. Как же тебя так?

; Да вот, путешествую пока молодой, — с улыбкой ответил я, и, обернувшись к Вовану, спросил: Какой из этих шкафчиков свободен?

 

; Да тут нет свободных, тут один шкафчик на двоих. Вот, можешь пока в этот положить, а вот и спецовка тут же, он все равно сегодня не работает, – сказал Вован протягивая мне комбез их шкафчика который был без замка. – А вот и куртка. — и он достал куртку, которая лежала сверху, на ящиках.

; Чай будешь? – спросила Мухабат. Она была узбечкой, немолодая, лет сорок пять, но очень энергичная женщина, которая очень хорошо, почти без акцента разговаривала на русском языке. У ней были черные волосы до плеч, постоянно убранные в хвостик. Кудрявая челка, закрывающая половину лба, и большая черная родинка на подбородке.

; Да, буду. – Ответил я, и она достала пакетик из коробочки, положила в кружку и заварила кипятком.

Мы еще посидели втроем минут пятнадцать, и она рассказывала нам разные истории из своей жизни. Я сразу понял, что этих историй у нее много и она очень любит их рассказывать.

Я уже сидел переодетый в комбинезон и куртку, когда вновь вошел бригадир Женя и, посмотрев на всех нас, сказал, чтобы мы не засиживались.

Этот день я учился мыть машины. Никогда не думал, что буду этим заниматься, и поэтому мне было интересно. Технология была проста, как бразильский сериал. Вначале человек подъезжал к воротам, где один из мойщиков, которых называли просто «въезд», спрашивал, какую мойку они хотят произвести. Их было три вида: «Стандарт»,

«Евростандарт» и «Русский Стандарт», отличавшихся ценой и качеством. Вот пример самой качественной мойки – «Русский стандарт». «Въезд» из специального пистолета покрывает машину химическим веществом, который мы называли просто «шампунь», после этого два человека начинают сбивать самую верхнюю грязь и пыль водой из других пистолетов, с внушительным напором, который при очень близком расстоянии мог резать резиновые коврики. Когда они тщательно проходят всю машину, то запускают программу на специальном оборудовании, и специальные ролики начинают толкать автомобиль со скоростью 1 км в час. В этот момент из шести трубочек струится трехцветная пена, и напор ее идет до тех пор, пока пена не покроет всю машину. Далее по бокам начинают крутиться цилиндры со щетками, а сверху качается вперед-назад похожая на большую корейскую лапшу красная ткань из того же материала, что и боковые щетки. Они бьют машину с такой силой, что новичкам, оставшимся в машине, это напоминает захватывающий аттракцион.

Далее идет еще один такой ряд щеток, только с добавлением ополаскивания для того, чтоб смыть всю пену, а на финише автомобиль ждут 3 огромные фена, после которых на машине остаются лишь маленькие капельки воды. Тут машина и заканчивает свое трехминутное путешествие. Оттуда, уже чистую, ее везут на свободное место, где рядом уже приготовлен пылесос, тряпки трех видов, пистолет с воздухом, и стоят пара ребят в синих комбезах. Для начала из всех щелей выдувают оставшуюся воду: из-под стекольных резинок, зеркал, дисков. Затем с помощью желтой резиновой тряпки «гофры» избавляются от тех оставшихся капелек, с которыми не справился фен. Стекла моют ей же, но затем все же протирают чистыми белыми полотенчиками, избавляясь от разводов. Уборку салона производят пылесосом, торпеду начищают до блеска. Диски чистят с помощью ацетона, который был в полторашке, и с разбрызгивателем. И самая фишка русского стандарта – это то, что резину на колесах по бокам обдавали силиконом и втирали ее синими, мягкими полотенцами-фибрами. Так колеса становились глянцево-черные. Что придавало авто весьма презентабельный вид. На всю процедуру уходило от двадцати до сорока минут, это зависело от изначальной чистоты и размера авто.

***

В этот день я не только учился мыть чужие автомобили, но также знакомился с персоналом и местом. Работники здесь были разные, как физически, так и психологически. Как эстетически, так и морально. Даже разной национальности. Нет-нет, не узбеки с таджиками, а Молдоване! Их было около половины из всего состава. Они были трудолюбивы и честны, веселы и остроумны. Ну по крайней мере большинство из них. Работы в этот день

 

было не много, не мало. День был загружен настолько, что все успевали и поработать и отдохнуть.

Работали здесь в парах, вот так я и познакомился с Андреем. Моим будущим напарником, другом, а потом и соседом. Но обо всем по порядку.

Андрей был крепкого телосложения, красив на лицо, по крайней мере девушек у него хватало, он был умен для своего возраста, даже дело открывал однажды, связанное с ремонтом авто. Но у него была одна проблема, пристрастие к наркотикам. Спиды, гашиш, амфитамины – вся прелесть, которая выпускается для одурманивания молодежи. Все это он не только любил, но, скажем, был фанатом этой культуры. Он научил меня делать деньги левой работой. Это было мытье ковриков у людей, в чей перечень это не входило. Небольшая уборка в салоне, да даже просиликоненные колеса приносили дополнительный доход, который шел не через кассу, а прямо в руки. И это было почти официально, ведь это не что иное, как чаевые. Так мы с ним и сработались. И в будущем решили также работать в одну смену. Для этого мне пришлось остаться в свою первую смену на сутки, до 10 утра. Ночью машин почти не было. Поэтому та смена, которая оставалась ночью, мыла весь зал отбивая по сантиметру грязь от бетонного пола с помощью мощного пистолета. На это уходило около 2-х часов времени. В это время чистились все пылесосы и все полторашки наполнялись различной химией, которая была так нужна. Женщины в это время стирали все полотенца и развешивали их сушиться, чтоб новая смена приступила к работе со всем готовым. Часто на ночь оставляли авто на полную полировку или химчистку, которую мойщики должны были сделать к утру. Затем можно было поспать несколько часов. Кто-то спал в раздевалке на скамейках, кто-то в сушилке, где стояла стиральная машина и большая корзина с грязными полотенцами. Под утро начинали приезжать несколько постоянных клиентов, которые перед работой обычно навещали мойку для стандартной процедуры. Работать в это время никто не хотел, ведь все были уставшие, не выспавшиеся, замерзшие за ночь и злые от всей этой нелегкой доли мойщика. Но все равно делали свою работу с нетерпением, ожидая новой смены, которая должна была прибыть около десяти часов утра. Я в этот день совсем не спал. Я наблюдал за ночной работой, уборкой, стиркой. Это было так ново для меня, поэтому я жадно впитывал в себя новую жизнь, новые эмоции, новые события.

Когда пришла смена, я отправился домой на два своих законных выходных дня. Ну как бы два, ведь один день после суток работы трудно назвать полноценным выходным. Поэтому мы называли его «отсыпным».(как впрочем его называют везде).

Андрей жил совсем рядом, до его дома было 5 минут ходьбы, и по дороге он мне немного рассказал про ближайшие магазины, в которых можно чего-нибудь прикупить подешевле.

Когда я вернулся домой, меня ждал Роман с литровой бутылкой водки. Вот тут-то и началось приключение...

; У меня это... Дед воевал... помянем... – наливая уже из не совсем полной бутылки, сказал Рома.

; Ну что ж... – нехотя ответил я. Суточное бодрствование давало о себе знать. Прохожему человеку со стороны я и без водки показался бы в хлам пьяным.

; Ну, за девятое мая, за день победы, за тех, кто покинул нас, защищая родину, и за моего деда — произнес он тост и опустошил рюмку.

; За то же... – усталым голосом сказал я и последовал его примеру.

; Мне щас Ася звонила, сказала что у нее проблемы какие-то, и что она сейчас придет с нашим общим с ней знакомым Сашей. Ты не против?

; Да нет... но я спать пойду… устал.. – только сказал я, как раздался стук в дверь.

; Это они. Подожди, я вас познакомлю, — вставая с дивана, сказал Роман и пошел к двери.

В комнату вошел высокий накачанный парень лет двадцати семи. Он не был похож на какого-нибудь алкаша, какими я представлял себе приятелей Ромы. Это был хорошо одетый,

 

подстриженный и также хорошо выглядящий молодой человек, от которых обычно женщины сходят с ума. Он мне напоминал актера, Александра Невского. Сейчас, когда хочу вспомнить его лицо, у меня первым делом всплывает образ того актера.

; Александр. – Представился он, протягивая мне руку.

; Тоже.. – сказал я изо всех сил пытаясь улыбнуться, но из-за усталости у меня лишь немного поднялись уголки губ, на глаза сил не хватило, по этому это выглядело не искренне.

; Выпьем за победу! – веселым голосом сказал Рома.

; Я спать пошел.

; Выпей с нами по одной хотя бы, — попросил Александр, когда я приготовился вставать.

; Ну если только по одной… – расслабившись, пробормотал я.

Как все-таки легко манипулировать людьми, когда они находятся в состоянии измененного сознания. Это те, кто вроде меня работает по 24 часа или же употребляют различные наркотики, к которым алкоголь, кстати, тоже относится. Те, которые смотрят телевизор с детства, и это, пожалуй, самый сильный наркотик, потому как нет ничего сильнее, чем внедренные в человеческое сознание ложные ценности и стереотипы поведения.

Так после четырех рюмок водки, уставший и пьяный, я ушел в свою каморку.

Рухнулся наподобие матраса и мгновенно уснул.

Но спал я не долго. Через пару часов меня еле-еле растолкал уже подвыпивший Александр.

; Саша, вот ты нас рассуди, – начал говорить он мне. – Рома, занимал у меня три тысячи три месяца назад, но он занимал их на месяц и все еще не отдает. Вот что мне с ним делать? Нет, мне конечно не жалко, но человек, давший слово, обязан его держать! Так или не так?

; От меня что надо??? Это ваши проблемы, вот и разбирайтесь. Я сплю. – Сказал я еще более уставшим и нервным голосом, ведь проснуться через пару часов сна-забытья, устав от 24-часовой смены, да еще и выпив четыре рюмки водки, для человека еще хуже, чем не спать вовсе.

; Дак я отдам! – крикнул из другой комнаты Рома. – Мы не договаривались, что я на месяц беру!

; Дак вот ты посмотри на него, Саш, – сказал он мне, показывая в сторону комнаты Ромы. – он еще и от своих слов отказывается. Пойдем с нами посидим, иначе он меня выбесит.

Я неохотно поднялся с ужасной мыслью, что уже не удастся уснуть, пока эти двое аликов не угомонятся и не разойдутся. Мы сели, налили по стопке и выпили. И пластинка понеслась по-новой

; Отдавай мне деньги сейчас! – Сказал Александр с слегка напряженным видом.

; Нету. И вообще я не помню когда я у тебя занимал. – Со спокойной физиономией ответил Рома.

; Что???? – Возмущенно вскочил Саша, вплеснув руки вверх, – у тебя еще наглости хватает... – всеми силами, как по каплям, Саша собрал все свои эмоции в одну кучу, и попытался ее спрятать, но это не удалось, было видно, как он кипел от злости. – Или ты сейчас отдаешь мне мои деньги, или пеняй на себя! — с видным напряжением, сквозь зубы прошипел он.

; Я тебе ничего не должен. Ты все врешь. Ты же знаешь...

Роман не успел договорить, как в него прилетел здоровый кулак, который слегка рассек ему бровь.

; Ты что творишь? – проплакал Рома, умоляюще смотря исподлобья жалкими глазами. (Почему то он не отключился после такого удара).

; Пошел ты! – произнес Александр, хватая его за шею, и бросил его в шкаф, как

 

маленькую пушинку, но с звуком, как будто со всей силы ударили молотком по фанере.

Я сидел в этот момент на диване, и не мог сообразить, что мне делать. Точнее не хотел ничего соображать. В моих уставших мыслях летала фраза «Блин, куда я попал! Ненавижу алкашей»! Но мои мысли перебил разъяренный громила, схвативший полуметровый цельный деревянный табурет. Саша размахивался им, было видно, что вложил в это всю свою силу, затем вдребезги разнес его о голову Романа. От удара мой сосед резко отлетел и ударился головой в шкаф, после этого его голова отпружинив продолжила свое путешествие к полу, и с диким стуком, еще и подскочив после этого, врезалась в линолеум. Я думал, что после такого удара он больше не то что приподняться, глаза-то открыть не сможет. Но он поднял свою разбитую голову и тупым взглядом посмотрел на меня, затем на Сашу, затем снова на меня и умирающим голосом сказал:

; Вызывай милицию...

; Че ты сказал?!? – вскипел Александр. И нанес контрольный удар ногой по голове, что унесло сознание Романа далеко в его пьяное подсознание.

Я смотрел на это, как на обычную бытовую сцену, иногда понимая эмоции Саши, иногда чувствуя страдания Ромы. Но по большому счету мне было не до этого. Мое сознание с трудом удерживало многокилограммовые ресницы, которым помогала не сомкнуться происходящая сцена.

; Короче, сами разбирайтесь... – сказал я и начал подниматься, чтоб пойти в свою комнату и продолжить свой сон.

; Саш… Саш... Пожалуйста, не обижайся, ну ты же видишь какое это животное.. посиди со мной, а то этот еще долго не проснется.

Он сказал это так жалобно, что мне стало неудобно оставлять его одного с полумертвым хозяином квартиры.

; Вот скажи, разве так можно? Брать в долг, а потом не отдавать? Ты так когда- нибудь делаешь? Вот и я нет! А эта сука может так делать, за что и получил.

; Я не беру в долг… А если беру, то только со стопроцентной уверенностью, что смогу вернуть долг.

; Вот и правильно. – Согласился Александр и стал понемногу успокаиваться.

Мы посидели так около получаса, проговорив на разные бесполезные для размышлений темы, поэтому не буду забивать страницу пустым трепом.

Тут до Саши дошла одна идея: «Раз Роман мне должен, я найду где у него лежат деньги и заберу свое!». Когда он мне это озвучил, мне стало не по себе. Ведь я понимал, что если он возьмет деньги, Рома напишет на него заявление, будут опрашивать их и главного свидетеля, то есть меня! А это мне совсем не нравилось! Так что, зная где у Ромы лежат деньги, а именно в слегка отошедшем от старости куске обоев, я начал помогать Саше в безуспешном поиске, давая заведомо ложные советы где можно посмотреть, и куда он (Роман) мог спрятать свои накопления. После часа безуспешных поисков, Саша решил пойти домой подкрепиться, но сказал, что обязательно вернется. Я был рад что он уходит, ведь это означало, что я смогу как следует выспаться. Чем я и занялся после того как закрыл за ним дверь.

Сон мой длился уже подольше, часа четыре... я даже успел помыть несколько машин во сне, пока меня не разбудил стук. Я медленно поднялся и протер глаза. Стук был частый и нервный, было понятно, что стучат уже долго. Я осмотрел квартиру, кроме меня не было никого, причем закрыта дверь была изнутри, но я не мог вспомнить, когда успел это сделать. Но так как никто кроме меня этого сделать не мог, я сообразил, что сделал это по просьбе уходящего Романа. Тут я опять услышал стук и мягко пошел к двери. Я не хотел, чтобы там оказался Саша, который опять не будет давать мне спать... Посмотрев в глазок, я никого не увидел, так как его закрывала чья-то рука. Тут непонятный голос из-за двери:

«ОТКРЫВАЙ!». Я не мог понять Рома это или какой другой человек, и тут я совершил ошибку..

; Рома, ты? – сказал я в дверь.

 

; Да! Открывай! – немного помолчав, сказал мне голос.

; Саша? – удивленно сказал я, открыв дверь и впустив его.

; Он здесь? – заискивающим взглядом спросил Александр, проходя в большую комнату.

; Нет, его нет… Я не знаю где он.

; Тогда я подожду этого урода! Представляешь, он пришел к моим родителям домой и сказал им, что я вор! Сказал, что я у него украл деньги и болгарку. Надо же быть таким уродом! Я убью его, когда он придет!

И тут я понял, что мне не только не удастся сегодня выспаться как следует, но и вообще жизнь с алкоголиком полна приключений и сюрпризов, которые нормальные люди называют проблемами. Я на тот момент был нормальным человеком, и мне, как и всем, проблемы доставляли всяческие неудобства и дискомфорт. Я считаю это одним из основных минусов нормальности. Под этим словом я имею в виду людей, которые мыслят и действуют в рамках программ, которые им задает окружающая среда. Это ряд ложных рассуждений, принципов и мыслеформ, которые не дают «нормальному» человеку выйти за рамки своего мировоззрения и посмотреть на себя и на других, даже не с более высоких, а просто с принципиально иных позиций. Так вот, я как раз принадлежал к числу таких людей. И проблемы эти мне казались бесполезными, неприятными случайностями, а не прекрасным, нужным и крайне полезным опытом. Но хотя мысли об этом уже тогда пробивали слои моего сознания.

; Я убью его, когда он придет!

; Чай будешь? – не обращая внимания на его угрозы в сторону Ромы, спросил я.

; Что? – приходя в себя от злости, спросил Саша. – А кофе есть?

И мы прошли с ним на кухню, он рассказал мне, как Рома приходил к его родителям и жаловался, угрожая написать заявление в милицию. Он рассказал все в таких подробностях, что было ощущение, будто он в это время стоял около него с блокнотом или диктофоном, а потом еще некоторое время учил слова. И это ощущение меня не подвело...

Ведь это с самого начала был развод, и развод не Ромы. А меня... Это была тщательно спланированная акция, может, даже и отрепетированная заранее по наводке моей знакомой Аси. Вот в чем заключалась эта афера...

Ася, очень бедная девушка, с ребенком на руках. Она работает в детском саду за копейки, чтоб как-то и где-то добывать еду и растить чадо. Тут она знакомится с человеком, который только что приехал откуда-то издалека и ищет на съем жилье. Причем этот человек, то есть я, выглядит очень довольным и счастливым. Просто природой так заложено. Ася сделала вывод, что у меня есть достаточно большая сумма денег, ведь не может же человек с такой уверенностью пересечь полматерика, не имея с собой средств по крайней мере на ближайшие месяца два. Пока ищет работу, место жительства и т.д. Так вот, Ася рассказывает все это своему другу Александру, который как бы случайно оказывается общим знакомым Романа и как бы случайно приходит к нему выпить водки в честь праздника. Тут он сыграл на моем рассредоточенном сознании и устроил небольшую сценку с избиением Романа, якобы из-за долга. На самом деле он хотел забрать те деньги, которые я заплатил ему за аренду жилья. Но не найдя этих денег, он решает забрать деньги у меня. Для этого он уходит, и дожидается пока Роман не выйдет из квартиры. И затем навещает меня, пока мое сознание не отошло от сна и водки, и рассказывает мне заранее сочиненную сказку про то, как Рома был у его родителей. Тут появился повод его убить. Причем он отчаянно пытался меня убедить, что не покалечить, не избить до неузнаваемости, а именно убить. Чему я так и не поверил, но аферу эту проглотил, словно неопытная рыбка глотает крючок. Мне не хотелось, чтоб меня вызывали в милицию по делу о тяжких телесных, и поэтому я сделал то, на что и рассчитывал Александр. Я предложил ему денег за то, чтоб он оставил Рому. Но я сказал ему, что денег у меня не осталось, что я брал с собой впритык на жилье, и на недели две на еду, а остальное планировал заработать. Но предложил ему обмен своего телефона на его, от чего он выигрывал примерно тысячу, но ему мой телефон показался дорогим, тем более я не

 

называл его цены, сославшись на то, что это был подарок. Я лишь потом все понял, уже по приезду в Екатеринбург. И сейчас вспоминая эту аферу, у меня появляется широкая улыбка ни лице и приятное чувство того, что это со мной произошло.

Когда пришел Рома, Саши уже давно не было. Он ушел довольный с телефоном. Рома ничего не говорил ни про каких родителей или заявление. Он только мог материть его за глаза за то, что попал под раздачу, но хотя бы догадался, что это была наводка Аси, о чем мне говорил, матеря и ее. Но я тогда не мог в это поверить, так как я видел в Асе доброго человека и был ей очень благодарен за то, что не пришлось спать первую ночь в городе, на какой-нибудь лавке или в подъезде.

***

Свой второй выходной я решил прогуляться по городу, познакомиться с более отдаленными от своего дома районами. Я решил посмотреть, как выглядит Эрмитаж, ведь у меня была когда-то мечта — туда попасть. Когда я впервые увидел это мощное здание, выполненное, на мой непрофессиональный взгляд, очень талантливым архитектором, я был поражен не столько красотой, мной увиденной… эта красота проникала через каждую клеточку в организме, и я чувствовал энергетику всего этого комплекса. Зайти внутрь у меня не получилось, так как этот день был не приемным, не помню, к сожалению, по какой причине, но я попал внутрь примерно через пару недель. Опишу свои ощущения, забегая вперед.

Это было что-то необыкновенное. Неудивительно, что я простоял получасовую очередь, прежде чем войти внутрь. Каждая комната представляла собой след определенной эпохи, этноса, культуры и религии. Все было настолько уникально по своему виду и впечатлению, оставленному в глубинах сердца, что невольно перед глазами возникали картинки с людьми, пользовавшимися предметами, которые сейчас были выставлены на всеобщее обозрение. Я не умею описывать хорошо то, что видел уже давно, поэтому пишу лишь то, что чувствовал, находясь там. Я жадно что-то искал, входил то в один зал, то в другой, в каждом зале мое внимание постоянно приковывали красивые предметы.

Бродя по комнатам, я ударился в воспоминания и представления. Вспоминал я свое детство, в котором мы с ребятами со двора дрались на палках или играли в войну на территории детского сада. И представлял я себе уже не детские войны и битвы, смотря на старые мечи, сабли и старинное огнестрельное оружие. Есть вещи, думал я, о которых мы никогда бы и не подумали, не окажись мы там, где об этих вещах легче всего думать. Эта мысль поразила меня настолько, что я решил в тот момент, что будет очень глупо всегда жить и работать на одном и том же месте, всю свою жизнь. Ведь если я не побываю во всех интереснейших местах планеты, то у меня не появится всех интереснейших мыслей, которые от этих мест должны просачиваться вглубь человеческой натуры.

Много мыслей мне приходило в голову в эти минуты, и я увлекся всем этим до такой степени, что заблудился и еще минут 20 искал выход из Эрмитажа.

Но как вы помните, это случилось чуть позже, а сейчас, я просто проходил мимо этого чудесного места.

К вечеру я вернулся домой. Вскоре пришел с работы Роман. Мы сходили в магазин, взяли продуктов, сигарет. Он быстренько что-то приготовил. Мы перекусили и легли спать. Я уснул раньше, ведь Роме предстояло осилить чекушку водки, которую он купил себе для сна.

***

На работе про ситуацию с Александром я никому не рассказывал, ведь я там никому не доверял, да и к тому же слухи летали по этой организации, словно пули в чеченской войне.

Но, когда я говорил с Андреем, случайно упомянул про Рому, и оказалось, что он его знает. Причем не с лучшей стороны.

; Ты что? – говорит Андрей — это же Рома – кульбит!

; Почему кульбит? – поинтересовался я.

 

; Мы как-то с друзьями увидели его обожранного в дрова и начали прикалываться, мол «Рома, исполни кульбит». Так он залез на забор и прыгнул сальтом вперед, да вот только упал на спину, после чего повторил это представление еще несколько раз! Мы с пацанами чуть животы не надорвали, когда на это смотрели!

; Хахах. Вот с таким человеком я живу...

; А хочешь у меня пожить? Как раз одна комната пустует. – С неожиданным удивлением услышал я.

; Конечно! Это было бы куда лучшим вариантом! Да и до работы ближе будет!

; Я сегодня поговорю с матерью, а завтра скажу тебе ее решение. – Сказал Андрей, и на этих словах пришла наша очередь на мойку машины.

Это был большой джип, который шел на стандартную мойку. Мы с Андреем уже разработали несколько психологических приемов по добыванию чаевых, и владелец этого автомобиля как раз подходил под одно из наших представлений.

Это был мужчина лет сорока пяти, уже заплывающий легким жирком, с лысиной на полголовы. Стандартный тип мелкого чиновника, который живет на то, что предлагает ему народ за определенные разрешения и запреты. Выходя из машины, он прижимал к себе портфельчик с документами с таким видом, будто там был компромат на всю его финансовую деятельность. Мы поздоровались и произнесли ключевую фразу, которая произносилась именно такому типу людей: «Не торопитесь, мы сделаем чуть лучше, чем нужно». Он сразу понял то, что мы имели в виду, кивнул и направился в кафе.

Андрей начал протирать пороги, а я взял пистолет с воздухом и стал продувать щели.

; Как думаешь, – спросил я — сколько еще будешь здесь работать?

; Что-то около пары месяцев — ответил Андрей. – А ты, надолго приехал?

; Не знаю, как получится. Может на год, может на полгода. А дальше куда? – опять спросил я.

; Я в машинах люблю ковыряться, может, в сервис устроюсь.

; А образование? Ты думал про это?

; Дак я не выдержу, — засмеялся Андрей. — Я уже прожженный наркоман, а чтоб учиться, надо будет знать теорию, запоминать, учить. Во мне уже столько синтетики, что я думаю, это будет пустой тратой времени.

; Дак бросай! Дальше будет хуже, поверь. У меня есть знакомые наркоманы, которые плохо кончили.

; Ты что? Это же Питер. Здесь каждый второй бизнесмен нюхает. И ничего, наоборот это им помогает! – Защищая наркотики, сказал Андрей

; Да ладно?

; Взять, к примеру, наше руководство. От менеджера до учредителей – все нюхают кокаин. Здесь, говорят, как-то вечеринка была, дак один из учредителей прям в кафе на столике насыпал! Перенюхал малость так, что с кокаином в бороде и на усах бегал бешенный по мойке. – Сказав это, он громко засмеялся

; Хаха! Ну все равно, они не злоупотребляют так, как ты.

Андрей включил пылесос и быстренько прошелся по переднему низу, это не входило в стоимость стандартной мойки, но это входило в наш план.

; Да мне по фиг, я думаю, меня уже ничего не исправит. – Сказал Андрей и мы немного посмеялись

Я протер стекла изнутри, у передних дверей. И, подложив коврик под открытую водительскую дверь, мы попросили бригадира звать клиента.

; Мы протерли стекла изнутри и немного пропылесосили. – Сказал я садящемуся за руль автовладельцу.

; Спасибо, ребята, – сказал мужчина, протягивая мне чек оплаты с двумя сотенными бумажками. Закрыл дверь и уехал.

Я отдал одну сотню Андрею, мы написали фамилии на чеке (от этого начислялась

 

зарплата), заняли очередь на авто, и пошли в раздевалку пить чай.

К дому я подходил в двенадцатом часу, так как пришлось задержаться на работе. Но, как оказалось, в этот раз не так просто было попасть в квартиру. Дело в том, что Рома перед этим принял на грудь значительную дозу спиртного, включил телевизор погромче и задремал. Поэтому обычного стука он не услышал. Я начал стучать все сильней и сильней, сначала руками, потом ногами, стараясь стучать в те моменты, когда телевизор стихал. Вдруг открылась соседняя дверь, и оттуда выглянула старушка с очень грустными глазами. Ее взгляд мне все сказал. Мне было стыдно, как никогда. Я извинился, объяснил, что очень устал, и хочу попасть домой. Она, не меняя взгляда, немного покачала головой, что значило по-моему «Да сколько уже можно терпеть вас всех» (имея в виду всех жителей и друзей Романа), и закрыла свою дверь. Я стучался снова и снова и вдруг услышал движение в квартире. Когда он открыл дверь, я удивился, как можно было разбудить такого пьяного. Ведь он не, выказав ни одной эмоции сожаления, да что там, совсем ни одной эмоции, ушел опять в свою комнату, лег и мгновенно захрапел. Я тем временем пошел в свою каморку, закурил сигаретку и сел на кресло. Пока курил, думал: «Вот бы Андрей договорился с мамой своей». Потом потушил, лег на тот пропитый матрас и быстро заснул.

Первым делом на работе я спросил у Андрея про решение матери. Он сделал грустное лицо и сказал, что она отказалась. Ничего личного, просто она знала про страсть Андрея к наркотикам и поэтому подумала, что я тоже какой-нибудь наркоша.

Это неудивительно, но немного несправедливо. Ведь нельзя составлять мнение о человеке, исходя из первого впечатления, которое формируется в первые 5-15 минут знакомства. А судить о человеке, даже ни разу не видя и не разговаривая с ним – это не просто несправедливо, но и просто глупо! Но можно понять Мать, которая уже дважды пускала Андюшиных друзей, один из которых стащил что-то из одежды, а другого забирала скорая из-за того, что парень хватил лишнюю дорожку спидов.

Об этом мне потом уже рассказала Юля, мама Андрея. Как же я туда попал? Просто после одного случая с Ромой я настоял, чтобы Андрей познакомил меня со своей мамой, а я произведу приятное впечатление, как я это умею, и сам поговорю на счет аренды.

В этот же день я пришел к нему в гости, где мы познакомились с его мамой Юлией Сергеевной. Я решил рассказать историю, из-за которой я здесь, так как знал, что одним из самых сильных оружий является правда. Она поначалу предвзято отнеслась ко всему, что я говорил, но это было из-за того, что Андрей постоянно выдумывал такие сказки, чтобы достать денег у друзей или родственников, естественно, что она могла попросту не поверить в то, о чем я говорил.

Это было 7 июня. Мы сошлись на том, что она даст мне срок до первого июля. Если все будет хорошо, значит, я останусь. Я был очень доволен результатами нашего знакомства. Ведь у меня был выходной на следующий день, значит, это была моя последняя ночь в той каморке, где я провел целый месяц и 2 ночи.

Ах да, совсем забыл, я же не рассказал, что это был за случай, который подтолкнул меня на мысль о знакомстве с мамой Андрея...

Это был выходной день. Незадолго до момента, описанного выше. Мы с Ромой решили пойти в магазин, прикупить продуктов. Когда мы уже подходили, нам вдруг попалась какая-то шайка. При всем богатстве русского языка мой словарный запас не смог лучше определить этих людей. Это были молодые парни лет 23-25, выглядевшие на лет 30. В каких- то спортивных костюмах, которые обычно используют под робу гости из Средней Азии, когда приезжают на заработки в нашу страну. С грязными волосами и почти уже сгнившими зубами – по парням было видно, что они совсем не знают, что такое мыло и вода. Эти люди живут в притонах, а деньги добывают тем, что разводят «лохов» на ЖД вокзале. И, конечно же, они знали Рому. И, как потом выяснилось, не с лучшей стороны. И друзьями они не были. Я познакомился с ними, и, так как их профессией был развод, то Федя, их главный, быстро начал собирать информацию.

; А ты откуда? – Спросил Федя.

 

; Я с Урала, а ты? – в ответ спросил я.

; Опа! А я с Перми. Дак ты земляк, братан!

; Дак да, только в Перми не был никогда, а ты, ты был в Екатеринбурге? – я задавал побольше вопросов, чтобы понять в чем будет состоять развод и как без драки от него уйти.

; Да, у меня там друзья живут. Слушай, а ты боец? – начал разводить он.

; Ну так, приходится иногда, а что?

; Да тут короче, черные восстали! У нас с ними стрелка завтра в 22.00, поддержишь русских? – спросил он так фанатично, что я было задумался, а не соврать ли ему. Но потом понял, что «да» и «нет» – это не правильные ответы.

; Да, конечно, поддержу! – по плану ответил я, – хотя нет постой, я на работе буду, не смогу.

; Да ладно, че ты, внатуре, отпросись там, или забей! – уже потеряв нить развода от непредвиденного ответа, промямлил он.

; Нет-нет, я не могу, я только недавно устроился, скоро должны денег дать, если пропущу, могут лишить зарплаты! – Уверенно начал говорить я, после того, как понял, что он проиграл, дав слабину.

; Да ты трус! – Сказал он агрессивно — Ты не земляк мне, понял! Да я таких, как ты... – он не договорил, так как к нам подошел Рома, взял меня за локоть, и сказал:

; Пойдем поговорим наедине пару минут.

; Но мы еще не закончили! – вспыльчиво вскрикнул Федя.

; Через пару минут продолжим. – Спокойно с улыбкой ответил я.

Мы с Ромой зашли в магазин, и, не оборачиваясь, пошли в сторону второго выхода.

Мы были на полпути домой, когда та шайка поняла, что к чему.

Я знал из их разговора, что они знают адрес Ромы, и могут прийти к нему в любой момент. Тем более, что причина у них на это была. Признаюсь, что в тот момент шайка из человек семи, все грязные, с гнилыми зубами, пахнущие плесенью вызывали у меня страх за свое физическое здоровье. Но вида я не подавал. Тут-то мне и пришла в голову мысль о том, что нужно срочно переехать.

Когда я собирал свои вещи, Рома был на работе. Я оставил лишь короткую записку когда уходил:

«Я переезжаю, прощай! Ключи у соседей, и еще… Бросай пить»

Моя новая комната сильно отличалась от предыдущей. Это были около 20 квадратных метров просторного жилья, с высокими потоками. Двуспальная надувная белая кровать, которая, исходя из рекламы, должна была оказывать еще и лечебное воздействие на позвоночник. Плазменный телевизор с подключенной приставкой «сониплейстейшн2» и кучей дисков с играми и фильмами. А самое-самое, что мне больше всего нравилось, так это тренажер «Атлант» со штангой и коллекцией различных блинов, и пара гантелей, на которых тоже было много блинов. И все это современное и дорогое.

Вот так я начал набирать вес, крепнуть. Работа удавалась все лучше и лучше. Чаевых становилось больше. Я все чаще начал выезжать на природу. Гулять по набережной и по самому полюбившемуся мне месту – Марсову полю.

Я приходил туда мимо красивейшего Спаса-на-Крови, который известен во всем мире. Шел в летнее кафе «Гастроном» которое было придатком от очень солидного одноименного ресторана. Заказывал себе чашку «Американо» без сахара. И медленно потягивал за этой чашкой крепкие сигареты, рассуждая о смысле жизни:

«Как все может повернуться в жизни обычного человека? Вот жил себе, учился, развлекался с друзьями, как обычно развлекаются обычные люди. Даже был любим одной из самых красивых и умных девушек этой планетки с прекрасным именем Надежда... Как же плохо я поступил… но я правда не смог ее полюбить. Я действительно этого хотел изначально, у меня не было других целей. Но я не смог забыть свою первую любовь. Я же

 

думал в детстве, что я необычный человек и у меня должна быть отличная от остальных судьба, но мне внушали и внушали, что супергерои бывают только с суперсилой, а остальные

– это толпа, которая хлопает в ладоши, когда на вывеске загорается надпись

«аплодисменты»… И я ведь поверил в это! В свою обычность, в свою стандартность. Но как все может повернуться в жизни обычного человека. Судьба подвела меня к этому шагу, к этому прекрасному месту. А что человеку нужно для полного счастья? Ровная жизнь, ровная карьера и образование? Да нет же, ведь ему нужна интересная судьба! Мотылек не летает по ровной траектории, потому что он живет всего лишь два дня и за это время ему нужно успеть все. А что делает человек? Разве он сможет иметь уникальную судьбу, когда действует в рамках всеобщих стандартов?»

На этих мыслях я потушил свою сигарету, сделал последний глоток кофе и попросил счет. По своей привычке я оставил на чай официантке, а после пошел на Марсово поле по окруженной цветущей зеленью тропинке. Компании молодых людей и девушек сидели на покрывалах, расселенных на траве, рядом стояли корзинки для пикника, все улыбались и общались друг с другом. Я обычно проходил к вечному огню, смотрел на него несколько минут и шел на ближайшую из окружавших поле скамейку. Садясь, я закуривал сигарету и наблюдал за взрослыми и детьми, за животными и птицами. Время в эти мгновения останавливалось, и в душе воцарялись покой и блаженство.

И все же, как здесь хорошо. Этот город, это место… такое чувство, что я всегда здесь жил… как будто я очень долго был в гостях, а теперь вернулся домой. Как я рад, что все сложилось именно так, ведь у меня будет, что вспомнить в старости и рассказать внукам, если, конечно, я доживу до них.

В основном, именно так я проводил свое свободное от работы время. Но не мог я отказаться от прогулки на катере по рекам и каналам Санкт-Петербурга и от русской горки в парке развлечений, как и от развода мостов в белые ночи. Я узнавал все больше и больше об этом интереснейшем городе. И все больше в него влюблялся.

***

Когда я мыл машину в один очень загруженный рабочий день, ко мне подошел Сережа, администратор автомойки. Он отвел меня в сторону и совершенно спокойно спросил:

; Хочешь поработать бригадиром? Ты сразу не говори, ты подумай минут десять, я позже подойду и скажешь. Только пока не говори никому об этом.

; Хорошо. – Удивленно ответил я.

Почему удивленно? Да потому, что мы за пару дней до этого разговаривали с Андреем о том, что эта мойка только здоровье нам портит. Что нужно искать более подходящее место для заработков. А это так, подработка (хотя деньги для «подработки» выходили не плохие).

Тут меня охватила радость, что теперь дела пойдут еще лучше. Во-первых, это очень сильно отражалось на моем здоровье, ведь мне не надо было целыми днями ходить в мокрой обуви и постоянно стирать тряпку в химии. А во-вторых, физическая работа сменилась умственной. У меня даже по всему телу пробежала эмоциональная волна. Знаете, как бывает, когда радость вроде бы переполняет и хочется всплеснуть руки вверх или закричать, или и то, и другое. Но я, конечно, сдержался, и волна не прошла дальше улыбки. За эти десять минут я успел вымыть машину, которую минуту назад даже и не хотел мыть так хорошо. За этот загруженный день, когда поток автомобилей практически не останавливался, мои силы ослабли, и я работал на «отстань», ну, вы меня поняли. И вот, после неожиданного предложения я начал мыть ее так, словно владелец авто – мой самый лучший друг. Поэтому клиент в итоге остался доволен.

Через минут пятнадцать подошел Сергей, чтоб получить от меня ответ. И после моего согласия он отправил меня к менеджеру. Мы зашли вместе с администратором. Он сразу обратился к менеджеру:

; Ну че, я поехал? Голова ваще раскалывается. Вот он здесь останется.

 

; Ты думаешь, он справится? – спросил он Сережу.

; Справишься? – с жалостливым лицом спросил меня администратор, ведь от моего ответа зависело, отпустят его или нет.

; Да, конечно! – с улыбкой сказал я то, о чем думал иначе.

Они оба улыбнулись, зная, что я либо не справлюсь, либо мне будет очень тяжело сегодня.

; Ну что, езжай, отдохни пару дней и возвращайся. Выздоравливай. – Сказал менеджер, после чего мы пожали друг другу руки, попрощались и Сережа вышел.

; Мне сейчас приступать? – спросил я, заранее зная ответ. Поэтому сразу задал следующий вопрос: — Спецовку где взять?

; Иди Сережу догони, он тебе покажет.

Я так и сделал. Этот день остался в памяти не только как самый напряженный в жизни, но и самый интересный в плане получения жизненного опыта. Ведь я приобрел в этот день много полезных умений и навыков. И самое важное – это спокойствие в экстренных ситуациях. Все вокруг кипело, бурлило. Авто пошло с еще большей скоростью. Мойщиков не хватало. Автовладельцы нервничали, просили, чтоб их обслужили быстрее. Мойщиков не хватало, они уставали. Просились отдохнуть, так как уже без перерыва работали часа по два. А им вместо отдыха говорили работать еще быстрее. После того, как я надел спецовку, все меня спрашивали, зачем я это сделал. Они не могли понять, как девятнадцатилетнего парня могли всего через месяц с лишним работы назначить бригадиром. После удивления приходила зависть тех, кто уже по полтора года работали и заслуживали этой должности больше, чем я. Мои просьбы начали превращаться в требования. И мойщики думали, что я зазнаюсь, хотя такого и не было. Просто были зависть и непонимание.

В этот день я понял несколько очень важных для себя вещей. Одним из них было то, что любая тяжелая работа приносит свои плоды. Я был очень доволен, что я в свой первый день испытываю нереальную для первого дня эмоциональную нагрузку. В будущем это поможет принимать решения в сложных ситуациях, связанных с работой. И я понял, что трудности помогают не только в работе, но и в жизни вообще. Я стал как никогда ждать их, и всегда им радовался. Также я понял, что нет таких сложностей, которые были бы мне не под силу. Это лишь вопрос времени и не более.

Я полностью осознал давно тот факт, что у меня не может быть самого лучшего друга в этом месте. Ведь то, что говорилось одним, на следующий день могли сказать ему же в совсем извращенной форме. Поэтому я решил никому не верить и не доверять на этой мойке. Я в этот день был как заведенный, улыбка не слезала с моего лица. Я только слышал раз за разом советы напарника и руководителя: «не суетись» И это правило в дальнейшем запало мне в душу на всю жизнь.

Так без выходных я проработал около 3 недель. С 10 утра до 12 ночи я трудился.

Запоминал клиентов, их автомобили, учился продавать услуги, учился общению с коллегами как руководитель с подчиненными, что мне давалось непросто. Ведь я привык, если руководить, то как равный член команды, а не как стоящий выше. Но со временем я с этим справился. В дальнейшем я свободно ориентировался в клиентах, в работниках, в коллегах, подчиненных, руководителях, работниках кафе. Я находил подходы как к бухгалтеру, так и к менеджеру Сергею Евгеньевичу. Я стал своим. Зависть среди подчиненных сменялась привычкой. Я становился своим везде и всюду. И мне это очень нравилось.

Моя зарплата значительно выросла. Причем мои расходы увеличились ненамного. Это давало мне возможности накопления.

С Юлей, хозяйкой квартиры, мы общались все больше. Она одна, как мне кажется, видела во мне того, кем я был. Без преувеличений и без предвзятости.

; Юля Сергеевна, меня повысили. Я теперь бригадир. – Сказал я ей. – Андрюша

как?

; Молодец, ну и как тебе в новой должности? – она сделала небольшую паузу —

Ээхх… Андрюша чудит. Неадекватный все время ходит. На разговор не идет, психовать

 

начинает. А как отпускать начинает, то жалуется на демонов.

; Да уж… Ну может повзрослеет, так исправится. – Сочувственно, но с улыбкой сказал я. – А новая должность мне больше нравится. Тяжелее конечно, но оно того стоит.

; Еще чая? – Спросила Юля — Так, когда ты собираешься на родину?

; Да, пожалуйста. – Согласился я на чай — Даже не знаю, но это ведь не от меня зависит. Хоть это звучит цинично, но я жду смерти человека. Вообще-то мне здесь очень нравится, но нужно продолжать учебу. Ведь я взял академ.

; Ну а если он не умрет? – спокойно спросила она — Бутерброды?

; Нет, нет, спасибо… я люблю чай без всего. – Сказал я. — Умрет, я в этом уверен. Он мне сам об этом сказал.

; Дак почему ты все-таки уехал? Ты испугался?

; Да, но не за себя.

; Но почему ты не обратился в суд, в милицию? – удивленно спросила Юля.

; Да потому, что они ни в чем не виноваты. Я бы сам, наверное, так же поступил на их месте.

На этом я допил свой чай и пошел в свою комнату за очередным подходом к штанге и несколькими бананами. Ах да, я же не написал о своих новых привычках. Когда я возвращался домой с работы с суток, в часов десять утра, я практически всегда заходил в магазин и покупал 8-9 бананов, и полкилограмма мороженого. Это, конечно же, не было моей основной едой, но стало моим наркотиком в этом городе. Когда я приходил, съедал мороженое, пару бананов, делал пару подходов к штанге, затем еще пару бананов. И только после этого ложился спать. А в свои выходные делал то же самое. Мороженое и бананы. Я не мог без этого.

Иногда, просыпаясь на той большой, белой, двуспальной кровати в свой выходной, я думал: «Таак… где я… что я тут делаю? Это невероятно. Никогда бы об этом не подумал… что я, обычный человек, попаду в такую необычную историю. Но с обычными людьми такого не бывает. Когда я сюда приехал, у меня здесь не было ни друзей, ни знакомых. И вот всего лишь через пару месяцев, я имею шикарное жилье и работу, где у меня в подчинении куча людей. Как же так получилось все… Вере спасибо… она еще раз спасла мне жизнь. А ведь что такое жизнь? Разве жизнь – это институт, работа, семья? К черту такую жизнь! Вот жизнь: когда приезжаешь в незнакомый город и начинаешь добиваться своего. Вот в течение того времени, что я всего этого добивался, это время я жил. Даже сейчас уже не то… все как то стало спокойно, размеренно. Уже нет того, что было в первое время, когда я двигался вперед. А теперь… я словно иду по конвейеру, который движется мне на встречу со скоростью моего шага. И в итоге я не двигаюсь вперед, а остаюсь на месте. Чтобы двигаться вперед, нужно бежать, но, остановившись, тут же можно вернуться на исходную позицию.

Так вот я с бега перешел на ходьбу. Но что дальше? Что мне делать, чтобы опять рвануть с места и двигаться дальше?»

***

Чтобы не оставлять уж совсем пустым промежуток между этими «пробежками», я все же вкратце расскажу, что было в тот период.

Я жил себе в удовольствие. Работа была нервной, но уже не такой трудной. В выходные я ходил по городу, дышал тем воздухом, который помню и сейчас. Я знакомился с молодыми девушками, большинство которых моментально влюблялись в меня в этот же день. Но я никогда не был красив, наоборот, часто я не любил свою внешность. Но в то время, когда я чувствовал себя выше, да-да, признаюсь, я позволил себе тогда возвыситься над

«простыми смертными», я чувствовал, что и внешность моя менялась в лучшую сторону. Тем более я видел этому постоянное подтверждение от моих новых знакомых. Конечно, я, как и сейчас, избегал близкого общения, поэтому друзей я себе заводить не торопился. Если я подпускал девушку на интимно близкое расстояние, то после этой самой близости прекращал с ней общение. К тому же я понимал, что рано или поздно уеду обратно и с собой никого не

 

заберу. Да и они как будто думали о том же, никогда не навязывались. Правда, я там познакомился с двумя прекрасными, милыми девушками из Красноярска, от которых, как я потом понял в процессе общения, мне нужно было только общение. Их звали Екатерина и Светлана. Они приехали в Питер отдыхать на летние каникулы. Девушки учились в одном университете, одна на филолога, а другая на психолога. Общение с ними доставляло огромное удовольствие. Мы вместе ходили кататься на роликах, на русской горке и даже со Светой уговаривали Катю залезть на сидение «Катапульты». Это такой аттракцион, в котором 2 человека садятся рядом на оборудованные кресла, пристегиваются ремнями безопасности, и их на 51 метр выкидывает вверх. Если кто не пробовал, хотя бы ради этого стоит побывать в Санкт-Петербурге. Мы даже ходили на кладбище известных литераторов. И даже сейчас, спустя много времени мы иногда общаемся посредством современных социальных сетей.

Также я встретился с двумя своими одногруппницами, которые, как я случайно узнал, приехали в Питер на несколько дней по какой-то путевке. Аня и Оксана, в институте они были лучшими подружками и постоянно делали все совместно. Вот и на экскурсии в Питер решили приехать вместе. Мы встретились у них в номере, в отеле. И около двух часов разговаривали. Они не могли поверить, что мы увиделись. Это было так неожиданно, ведь когда я уезжал, то практически никто не знал, куда я делся. Я был очень рад видеть их, потому что это были единственные знакомые лица из прошлой жизни в том месте. Хотя мы с ними до этого не общались особо, но, когда встретились, нам было о чем поговорить, и мы бы разговаривали еще и еще, если бы не время, которого так не хватало. С тех пор мы с Аней стали хорошими друзьями и по возможности встречаемся, разговариваем, гуляем, ходим в кино, словом, не забываем друг о друге. Она стала одним из тех немногих людей, которые меня понимают. Ведь этих людей в моей жизни можно пересчитать по пальцам одной руки.

В один из моих выходных мне позвонил мой хороший знакомый, чтобы сообщить очень неприятное, но ожидаемое мной известие.

; Вчера были похороны. — сказал он.

; Ну что ж, значит приеду скоро – ответил я.

; Когда?

; Думаю через неделю или полторы.

; А почему? Почему не раньше? – с удивлением спросил он.

; Я занял денег одной женщине, у нее зарплата только на следующей неделе, поэтому.

; Что за женщина? И много ты ей занял?

; Мы работаем вместе, я занял ей двенадцать тысяч, но она хорошая женщина, и я ей верю. – Начал было оправдываться я, но он меня перебил.

; Ты что! – вскрикнул он — Зачем! А если она не отдаст?!

; Это мое дело! – нервно сказал я, но взяв себя в руки продолжил. – Если не отдаст, пусть ей будет стыдно, но я уверен в том, что все будет хорошо. Она по совместительству устроилась домработницей к нашему учредителю, и на следующей неделе у нее зарплата.

; Ну как знаешь. Купишь билет – скажи.

; Хорошо. Пока.

Но денег от нее я так и не дождался. Я до сих пор не могу понять, то ли она обманула меня, то ли у нее просто не получилось. Так сильно она вошла ко мне в доверие. Потом я звонил ей на все телефоны, которые она мне давала, но со временем они все стали недоступны.

Из-за своей доверчивости я приехал в Екатеринбург с 20 копейками в кармане. Мне очень помог в этот день мой двоюродный брат Андрей. Он встретил меня на вокзале и отвез к сестре. Оттуда я отправился в свой родной город, к родителям.

Екатеринбург

 

Что ж, я взялся описывать жизнь, и поэтому не буду останавливаться на размеренной ходьбе по конвейеру, ведь это самое скучное, что может быть. Даже когда человек останавливается и катится назад – это более интересно для читателя, чем топтание на одном месте. Поэтому я сразу хочу перескочить на тот момент, как я снова рванул вперед, снова стал двигаться быстрее, чем при обычной ходьбе. Как и в прошлый раз к рывку меня подтолкнуло действие, а именно, поиск работы. Но чтобы не кривить душой, скажу откровенно, как и в прошлый раз, в меня вдохнула жизнь девушка. А звали ее Софья.

Мы познакомились через три месяца после моего приезда из Питера, в школе крупье в декабре 2008 года. Я попал туда после нескольких месяцев безуспешного поиска работы.

Поверьте, после хорошей руководящей должности с далеко неплохой зарплатой не так легко было найти для себя что-то подходящее. Представьте себе генерала, который выбирает, куда пойти служить рядовым солдатом. Я себя, конечно, ни в коем случае не сравниваю с генералом, но я привел этот пример лишь ради того, чтобы хоть как-то оправдать такие долгие поиски заработка.

Почему именно крупье, спросите вы? Да потому, что это было ново. А у меня и тогда была бессознательная страсть ко всему новому, интересному. Ну и потому, что там я познакомился с Софьей, в которую тут же влюбился как в человека. Эту девушку я до сих пор считаю самым умным человеком из всех, кого я когда-либо встречал. Она в свои 24 года имела два высших образования, фотографическую память и прекрасную внешность. Самым главным плюсом ее было то, что она никогда не зазнавалась и общалась с людьми на том самом уровне, которому они соответствовали. Я заметил это и однажды сказал ей:

; Сонь, мне так нравится, что ты общаешься с людьми на их же уровне. Ведь я без преувеличения могу сказать, что твой уровень развития по сравнению с другими людьми неизмеримо выше.

; Хих, — с искренней радостью посмотрела она на меня — Ты это заметил! – С огромной радостью и удивлением сказала она, будто бы я озвучил ее мысли ее собственными понятиями.

; Как этого не заметить? – в ответ улыбался я.

; Это называется «Эффект мимикрии». Название идет из подводного мира, эффект, который умеет производить рыбка: сливается с дном морским, чтоб ее случайно не съели.

; Я это запомню, правда еще не раз тебе придется напоминать мне название этого эффекта, — сказал я, и мы вместе над этим посмеялись

Эта девушка, как мне казалось, знала ответы на все вопросы. Как только я ее увидел, входившую на первое занятие в школе крупье, я сразу понял, что мы с ней подружимся. Я на всю жизнь запомнил день нашего знакомства с нею. Как только мы посмотрели друг на друга, наши глаза одинаково зажглись и постоянно поддерживали этот огонь, мы снова и снова встречаясь взглядами. Когда мы впервые заговорили друг с другом, то сразу поняли, что нет в нашей жизни столько времени, которого хватило бы для того, чтобы вдоволь наговориться. Мне очень нравилась в ней одна особенность, которую я впоследствии решил перенять. А именно, то, что она никогда ничего не рассказывала о себе, если ее об этом не спрашивали. Также она никогда первая не начинала разговор, что было отличным психологическим ходом. Ведь тот, кто первым обращается к другому человеку, на подсознательном уровне как бы просит чего-то, и на том же уровне у него останется ощущение того, что за это он останется должен. Она великолепно разбиралась в психологии. И это неудивительно, ведь у нее было высшее образование философа и вышка музыканта.

Недалекий человек понимает, что это ядерное сочетание знаний делает из человека — сверхчеловека. Каким и была Софья.

В школе крупье мы учились «чиповать»: быстро собирать фишки в «стеки» – столбики из 20 фишек. Была целая техника, по расстановке пальцев, чтоб было делать это удобней и быстрее. Нужно было щипковыми движениями в одну и в другую руку набирать примерно по десять фишек, а потом соединять их в стек. Также мы учились тасовать карты, используя

 

несколько нехитрых техник. Помню, как наш тренер Руслан дал нам ясно понять, что у этой процедуры есть только одно название, которое нам следует запомнить. А все остальные названия нам лучше оставить в прошлом.

; За замес, тусование и прочие ругательства я буду вас штрафовать. Такие слова вам нужно оставить для игры в дурака с друзьями. В казино же есть четкое определение –

«шафл» – говорил нам Руслан.

Так как он был человек очень серьезный и, как мы с Софьей поняли, еще и очень умный, то решили учиться у него хорошо. Да и нам было очень интересно.

За две с половиной недели обучения мы освоили шесть видов покера, блэк джек, и техники профессионального ведения игры. Каждое движение мы отрабатывали ни по разу, ведь суть работы крупье была не только в том, чтоб раздавать карты, но и в том, чтобы делать это кристально чисто, без малейшего намека и сомнения со стороны руководства казино и клиентов, что их могут обмануть. После того как прошли обучение карточным играм, мы стали работать. И в процессе этого, более опытные дилеры учили нас ведению игры за американской рулеткой.

На одном из первых занятий за «рулем», как называли рулетку, Федор, один из самых опытных крупье, задал нам вопрос:

; Вы знаете, сколько будет, если сложить все цифры на рулетке?

; Нет, а сколько? – спросила Соня.

; 666. – ответил Федор, и закрутил барабан в одну сторону, а шарик бросил в другую.

; Хах, неудивительно, что все мировые религии не поощряют азартные игры — сказал я.

Когда шарик упал в номер 27, Федор взял его, и как только закрутил барабан в противоположную сторону, сразу же противоположно барабанному вращению пустил по кругу шарик.

; Федор — вдруг обратилась к нему Соня — ну а сколько будет, если перемножить все цифры на рулетке?

; Даже не думал об этом — расстроено произнес опытный крупье.

; Ноль — произнесла с торжеством Соня.

; Точно, ведь все равно придется на ноль умножать все — прокомментировал я.

В тот день, когда мы закончили рабочую смену и с Софьей пошли на автобусную остановку, я спросил ее:

; Ты веришь в бога?

; Это интимный вопрос, Саша, — ответила она серьезным голосом, но с улыбкой.

; Ну хорошо, хорошо — улыбнулся я, и голосом любовника, который только что кончил любовные игры в постели с любимой я сказал — Сонечка, милая, ты веришь в бога?

И мы тут же рассмеялись.

; Ну правда, Сонь, мне интересно, как ты относишься к религии? – не отставал я.

; Это уже другой вопрос, — улыбалась она. – Я никак не отношусь ни к какой религии. Мой папа еврей, а мама хохлушка. Поэтому я росла без особого религиозного воспитания. – уже серьезней продолжала она. – Вот представь себе сетку, любую сетку, пусть эта будет рыболовная снасть или сетка для волейбола, или паутина, как рисуют ее в мультиках.

; Ок, я понял, что за сеть.

; Хорошо, теперь представь, что таких сетей бесчисленное количество и они имеют бесконечный размер.

; Это как тысячи паучков, решили бы плести паутинку в одном месте? – уточнил

я.

; Примерно так. Ну вот, раз про паучков заговорили, то представь теперь, что

 

фантом этой паутинки и есть бог. – продолжала она.

; И это значит, что все, что окружает этих паучков, есть бог? – вывел я. Она улыбнулась и сказала:

; Все, что есть вообще, то и есть бог, где паучки, плетя паутинки определенным образом, видят в каждой паутинке - божественность.

; Так значит, ни одна религия не содержит в себе бога как такового? Все лишь созданные самими же людьми иллюзии? – начал понимать я.

; Ну, в общем-то, да.

После этого разговора я всерьез начал задумываться над этим вопросом, ведь мое отношение к религии до этого базировались лишь на тех знаниях, которые дала мне моя ныне покойная бабушка. Она была очень набожной женщиной, рядом у нее все время лежала Библия, различные молитвенники и прочая православная литература. После того, как у нее сильно заболели ноги, и она с трудом стала ходить, моя мать забрала ее к себе. Остаток жизни она прожила вместе со мной в комнате. Когда она стала жить с нами, мне было лет семь, а когда умерла, лет двенадцать. Поэтому лет пять я воспитывался как православный человек.

; Раз мы заговорили об этом, — начала Соня. — Ты сам-то в кого веришь?

; Спроси меня об этом года через два, я пока затрудняюсь с ответом, — с улыбкой ответил я.

Мы к тому времени уже стояли на остановке. Подъехала нужная ей маршрутка, и мы попрощались, пожелав друг другу спокойной ночи и добрых снов.

Я обязательно вернусь к религиозной теме дальше, но на тот момент я мало думал об этом. Хоть мне и было приятно об этом разговаривать с кем-то, но мои знания в этой сфере ограничивались несколькими рассказами из детской Библии, знанием, что когда-то жил-был Иисус Христос, которого распяли на кресте, и что он был сыном бога и девственницы. Не то, чтобы я в это верил или не верил, я просто знал то, что должны впихнуть в голову простого невежественного человека, который относит себя к какой либо религии. Я ни в коем случае не хочу оскорбить тех людей, которые относят себя к той религии, о которой хотя бы прочли основное писание, например, Коран или Библию. Сами посудите, как человека можно назвать мусульманином, если он в руках не держал Коран, или как человека назвать христианином, если он не прочел Библию, а лишь был воспитан в христианской семье. Таким был и я.

Когда я уже подучился более или менее вести игру, хотя признаюсь, это никогда хорошо не получалось, меня стали ставить за стол рулетки с небольшим количеством гостей. Кстати, небольшое отступление, в казино клиентов принято было называть гостями, а не клиентами, потому что казино заботилось о том, чтоб лишней фразой никто не заставил думать игроков, что они пришли сюда не как старые приятели заведения, а как источник доходов. Так вот, когда меня начали допускать к работе с рулеткой, я волей-неволей сам пытался угадать, куда упадет шарик. У меня всегда был аналитический склад ума, поэтому долго гадать я и не смог, это же было бессмысленно и неинтересно. Но я стал анализировать и предугадывать примерно в какой области на рулетке выпадет шарик, и через некоторое время мог угадывать соседей примерно 6 из 10 раз. Что такое соседи, вы, наверно, уже догадались: это расположенные рядом, в самом колесе, несколько номеров. А если быть еще точнее, соседями называли пять цифр. В колесе они расположены хаотично, и поэтому на игровом поле соседи разбросаны по всему столу. По мере того как я работал за столом с рулеткой, я все лучше и лучше стал ориентироваться в предугадывании выпадения нужного мне числа или соседей этого числа. А когда я понял, что, выбрав нужную скорость вращения колеса и шарика, которую задавал тоже я, можно почти без ошибочно «угадывать» соседей девять из десяти раз. Но поверьте, этому я научился не сразу. Точнее сказать, я этому научился только к концу своей карьеры в игорном бизнесе летом 2009 года, но об этом чуть позже.

Чем же занимаются крупье в казино? Спросите вы. И я отвечу. Они терпят клиентов.

Да, именно так. Если пока вы не поняли почему, мое повествование поможет этому.

 

***

Март 2009 года. Обычный рабочий день, за исключением того, что уже два месяца работал в ночную смену. Ночная смена отличалась от дневной тем, что ее первая половина (с 20 до 3 часов) была очень загружена работой и отдыхали мы примерно раз в два, три часа.

Также в ночь организм по своей природе требовал того, за что иногда штрафовали: сна и отдыха. Днем было проще: весь день работа чередовалась с отдыхом, а самое интересное начиналось часа за два до прихода ночной смены.

Стафф — так называлась служебная комната, в которой отдыхали крупье. Пара диванов, несколько стульев, телевизор с dvd-проигрывателем и обеденный стол. Если не считать раздевалку на входе, в коридорчике в пару метров, и личных вещей, раскиданных по всему помещению. Здесь люди отдыхали положенные им двадцать минут, общаясь с коллегами, смотря телевизор, играя в нарды, обедая и т. д. После они на какое-то время уходили работать в зал и снова возвращались в стафф отдохнуть, опять же на двадцать минут.

С Софьей мы уже работали в разные смены, поэтому виделись лишь по утрам, в те дни, когда у нас смены шли одна за другой. И виделись мы не больше двадцати минут. Все реже мы общались вне казино, в этом был виноват я и только я. Научившись от своей подруги эффекту мимикрии, я приспособился к уровню развития моих коллег. А вот «выйти» из него уже не сумел. Там были разные люди, но большинство, как мне казалось, лишь с базовыми потребностями. Если вы вспомните пирамиду потребностей Маслоу, то точно поймете, о чем я говорю, но те, кто про нее даже не слышал, думаю, способен догадаться, что же я имел в виду. Так я снова начал курить (я бросал эту привычку за неделю до того, как начал учиться в школе крупье), начал заниматься сексом с нелюбимыми мной людьми и иногда выпивать. И поэтому я стал отдаляться от Софьи, даже сознательно избегать частого с ней общения. Я вспоминаю ее лицо в то время, как она на меня смотрела. Соня все это понимала, ее грустные глаза говорили, что ей жаль, что со мной происходят такие перемены. И она единственная из всех людей, которых я когда-либо мог знать, могла без слов, без каких- то объяснений сделать самые точные предположения, которые касались наших с ней тогда угасающих дружеских отношений. Я не переставал считать ее другом, я даже был уверен и уверен сейчас, что никогда не перестану этого делать, но в то время я уже понимал, что такого живого общения, как раньше, уже не будет.

Я пришел на работу примерно на час раньше, как это чаще всего бывало. Я жил на другом конце города и добирался до казино с пересадкой, от часа до двух, в зависимости от пробок. Чаще всего я приезжал в начале восьмого. И вот, когда приехал в этот раз, в стаффе была лишь одна Светлана, симпатичная девушка невысокого роста, с короткой стрижкой, светлыми волосами и красивой фигуркой.

; Что ты так рано? – спросила она меня.

; Я же живу далеко, поэтому выхожу пораньше.

; А ты где живешь?

; На ЖБИ. – отвечал я — а почему ты одна? Народу много играет?

; Да вообще! Ужас, как набежали все разом! – Импульсивно заговорила Света.

; Зато не скучно — улыбнулся я — и ночка такой будет.

; Да уж! А ты вообще откуда? Из Екатеринбурга? – вдруг спросила она.

; Я уже не уверен откуда я. – сказал я, вспоминая свои ощущения, которые я испытывал, находясь в Санкт-Петербурге.

; Как это? – спросила Светлана, посмотрев на меня, как на человека, который сказал что-то непонятное.

Я рассказал ей вкратце о своем путешествии в Питер и о том, что чувствовал, живя

 

там.

 

; Прикольно! Я бы тоже съездила так куда-нибудь. – Сказала Света

; Дак поехали летом в Питер! – Шуточным голосом сказал я.

; А поехали! – в шутку согласилась Света, и мы рассмеялись.

 

Тут подошло время ее выхода в зал, и я на несколько минут остался в стаффе один.

После того, как я переоделся, в стафф вошла Соня, вид у нее был измученный. Но ее выматывала не только работа в казино, она еще училась в аспирантуре Уральской государственной консерватории и успевала репетировать, играя на балалайке в какой-то группе. У меня было такое чувство, что она не спала все то время, как начала здесь работать.

; Привет, Саш… – на глубоком выдохе сказала она и рухнула на диван. Я сел рядом и приобнял ее за плечи.

; Бедная девочка, — улыбаясь, сказал я.

Она положила голову мне на плечо и жалостливо сказала:

; Можно, я посплю немножко?

; Тебе бы множко поспать не помешало. – Сказал я уже голосом посерьезней.

; Я не спала уже целую вечность. Это моя мечта.

; Соня, меня не интересует какие у тебя завтра дела, на работе у тебя выходной, поэтому как придешь домой, выключай телефон и ложись спать! Иначе я расстроюсь! – Уже на полном серьезе, требовательным голосом сказал я.

; Но у меня репетиция... – начала было она.

; Софья! Я не хочу ничего слышать ни про репетиции, ни про учебу! Ты выглядишь на несколько лет старше, а я хочу видеть тебя такой, какой увидел впервые – молодой и здоровой! – Перебил ее я.

; Старше? Пожалуйста, не говори мне больше такого, — улыбаясь, сказала она таким голосом, что было понятно: она согласилась на мою просьбу хорошенько выспаться.

В это время стафф потихоньку заполнялся людьми из ночной смены. Становилось шумно, и мы с Соней прекратили наш разговор и просто сидели молча, пока минутная стрелка на настенных часах не достигла сорокаминутной отметки. Это означало, что Соне нужно было идти в зал на свои последние двадцать минут работы.

Когда я вошел туда, все столы были заняты гостями, играла песня Леди Гаги про лицо покера, было слышно, как шарик скачет по рулетке короткое время, после чего звучит фраза

«27 красное».

Я подошел к тумбочке, где был список с позицией для каждого человека на ближайшие двадцать минут. Напротив моей фамилии была пометка «Р1», это значило, что мне нужно было идти к покерному столу под номером один. Когда я подошел к столу, дилер которого я должен был сменить, уже начал раздавать карты. Поэтому я встал сзади него и тихонько дотронулся до его плеча, чтобы он знал, что я должен занять его место. Когда он закончил, то сделал жест «чистки рук», демонстрирующий, что он ничего лишнего не забрал со стола, затем взял со стола карты и сказал игрокам:

; Смена дилера, удачи.

; Пошел на …!!! – ответил ему один из игроков из-за своего проигрыша.

Клиенты казино делились на несколько категорий. Одни играли регулярно, но по минимальной ставке, другие – постоянно по средним ставкам, третьи – время от времени по крупным ставкам, так называемые ВИП-клиенты, остальные обычно играли по малой ставке и приходили один или два раза. За столом, который мне достался, сидели игроки, относящиеся к первой категории, и, так как эти люди приносили стабильный доход, то управление казино снисходительно относилось к подобному рода выкрикам с их стороны.

Я встал за стол, «почистил руки» (это такой жест, когда одной ладонью проводишь по другой), поздоровался с игроками и разложил карты одним движением вдоль всего стола.

Они были разложены таким образом, что первая карта с лева был туз червей, затем двойка, тройка и т.д., после чего были крести, буби, ну а последней картой лежал король пикей. Я быстро пробежался глазами, проверяя все ли карты на месте, и повернулся к коллеге, который сидел слева от меня на возвышенном стуле и должен был следить за ведением игры, вмешиваться в нее, если вдруг крупье совершит какую-либо ошибку.

; Чек? – спросил я его, что означало, что все было в порядке.

 

; Чек. – ответил инспектор, так называли позицию наблюдающего человека. Я начал мешать карты.

; Ну что ты нам сегодня раздашь... – спросил меня один из гостей, всматриваясь на надпись у меня на бейдже. – Александр?

; А что вы хотите? Вы заказывайте заранее. – Сказал я.

; Ага, вам закажешь, а вы потом это себе и раздаете. – Улыбнулся другой игрок

; Да жулики они!! – Нервно вскрикнул гость, который несколько минут посылал предыдущего дилера.

; Не пойман – не вор, — сказал я нервному игроку, чтобы его позлить.

После нескольких удачных для игроков раздач они немного повеселели и уже не казались такими плохими людьми. Тот, кто недавно кричал и злился, стал улыбаться и хвалить меня. Это как дети, которых так долго игнорировали, а тут вдруг начали оказывать внимание. Вы наблюдали когда-нибудь сцену, когда ребенок посреди улицы или магазина начинает кричать, падать, громко реветь? Это бывает как раз с теми родителями, которые уделяют детям очень мало внимания. Но как «любящие» родители, они уделяют его ровно столько, сколько им это интересно, и когда им это интересно. А не тот объем, который нужен на самом деле. Поэтому этот «бунт» посреди дороги для опытного человека говорит о том, что ребенок своим громким ревом и катанием по земле на бессознательном уровне пытается сказать окружающим людям, которые это все наблюдают: «Смотрите все, мама и папа меня не любят!!!». Как правило, такие люди так же будут относиться к своим детям. Раз уж разговор зашел о детях, я хотел бы сделать небольшое отступление и задать несколько вопросов, которыми в идеале должны озадачиваться все будущие родители без исключения. Можно ли качественно управлять самолетам, если этому никогда не учиться? Думаю, такой пилот разобьется. Можно ли играть в покер, не зная комбинаций? Думаю, 90% людей будут в проигрыше. И вот главный вопрос: как можно заводить детей, ничего не зная об их воспитании? На этот вопрос отвечайте сами. А я продолжу историю.

Спустя двадцать минут меня сменил мой коллега, я отправился за стол американской рулетки. Так же сменяя своего предшественника, я поздоровался с гостями и закрутил шарик.

; Ну что, Александр? – Сказал один из завсегдатаев казино. — Какой номер выпадет?

; Я бы поставил на 27, – ответил я, улыбаясь — а какой выпадет, не знаю.

; Хахаха, не верю я тебе, ты сильно закрутил. – Засмеялся гость.

; Зеро! – сказал я, когда шарик лежал в зеленой ячейке колеса.

; Близко — улыбнулся гость

Так я закрутил шарик еще до десяти раз. Так как за столом сидели всего пара человек, то массовых ставок не было, и я спокойно, без особых нервов, провел эти двадцать минут.

Далее по плану у меня стояла инспекторская позиция за пятым покерным столом, за которым играли пара самодовольных, заплывших жирком, похожих на свиней мужчин. Один из них, хлопнув по попке, проходившую мимо официантку, с хрюканьем сказал, обращаясь к своему приятелю:

; Да они же балдеют, когда их лапают настоящие мужчины! Этим то, — указывая вокруг парня-крупье, — не дают пади! Хррюхахаха.

; Ага, ты посмотри, на них, одни педики! Хрюха ха, — ответил ему приятель.

Игру за этим столом вела девушка, опытный дилер Екатерина. А я сидел на инспекторском стуле, когда это свиноподобное существо спросило Катю:

; Вот ты, жирная, наверно, тебе кроме этих педиков не дает никто?

; На себя посмотри. – Тихонько, сквозь зубы процедила Катя. После чего ко мне повернулся второе подобие свиньи:

; Александр! – прочитал он мое имя. – А у тебя есть девушка?

; Да ты посмотри на него, какая у него девушка может быть, он же педик! Ахахрюха. – Продолжал изрыгать первый.

 

; Да, я женат, — сказал я, чтоб они больше не задавали вопросов.

; Казино-то закроют, куда вы пойдете? Дворы мести? Ахахрюха! — Продолжал второй.

Про себя я думал: «Вот уроды, самим-то им только за деньги дают, а они еще издеваются».

Так я сменил еще три позиции, после чего пошел в стафф на свои законные двадцать минут отдыха. Я достал недавно купленный учебник по психологии рекламы и углубился в его головой, так что даже забыл о времени. Когда я очнулся, оставалась всего минута до выхода. Я налил себе стакан холодной воды, выпил его залпом и пошел в зал.

Еще через пару часов работы, я отправился в стафф уже не один. Со мной была в перерыв попала Светлана. Это было то время, когда подавали обед.

; Ну как оно, Света? – спросил я

; Да как обычно.

Пока мы кушали, она поспрашивала меня про Питер, как и где я там жил.

; А я вот тоже хотела бы попутешествовать, — сказала она.

; Ну так мы же договорились, – улыбнулся я, — летом едем в Питер!

; Дак да! Едем! – смеялась она.

И мы начали в шутку обсуждать план нашей поездки, как мы заработаем денег к лету, отправимся туда, найдем там жилье, работу, и прочее. Мы так увлеклись обсуждением, что я начал сомневаться: а в шутку ли мы говорим? Думаю, этот же вопрос задавала себе Света. В дальнейшем это стало нашей чуть ли не единственной темой для разговора, когда мы оставались вдвоем. И спустя какое-то время, нам стало ясно, что мы и вправду вдвоем отправимся в путешествие.

С тех пор мы стали проводить вместе больше времени, но делали это как-то тайно, чтобы никто из коллектива не знал, не то, что мы собираемся вместе ехать, а что мы вообще общаемся больше, чем остальные коллеги. Мы не договаривались о нашем тайном сотрудничестве, потому что сразу без слов понимали, что так будет лучше для нас обоих.

Встречались вне работы, обычно в игорных клубах с автоматами и, попивая пиво и играя по малым ставкам, разговаривали на разные темы.

Однажды мы зашли в один из таких клубов и у нас завязался разговор про бога.

; Веришь в бога? – спросил я ее.

; Я не знаю, даже не задумывалась об этом — отвечала Света

; Ну хорошо — продолжал я — а к какой религии ты себя относишь?

; К православию — Сказала она не уверенным голосом. – а ты?

; А я не верю ни в бога ни в черта, ахах — не натурально, как-то зловеще посмеялся я.

; А во что же ты тогда веришь? – с удивлением посмотрела она на меня.

; Я не знаю… но точно во что-то верю! – уверенно сказал я.

Я тогда не сильно задумывался на эту тему, более четкой формулировки, во что или в кого я верю, у меня никогда не было. Тем более в силу своего характера я терпеть не мог повторяться. А именно, разным людям на один и тот же вопрос, который предполагает развернутый ответ, отвечать одинаково. И когда у меня не было четкого представления о чем либо, то я всем отвечал по-разному. Не то что бы разное со смыслу, а пытался просто подобрать другие слова. Примерно та же привычка у меня была с примерами из книг или учебников. Когда меня просили привести какой-нибудь пример, то я думал, что будет очень глупо с моей стороны повторять чьи-то слова, и пытался придумать свое. На меня давило осознание того, что я могу кого-то повторить, «сплогиировать». Хоть это и доставляло мне определенные неудобства в жизни, зато совесть оставалась чиста.

***

В мае 2009 года, как и в предыдущем году, я снова начал менять свою жизнь. Я подал

 

два судьбоносных заявления: об увольнении по собственному желанию с работы и на отчисление из института – так как решил, что уезжаю из этих мест навсегда. Я должен был доработать до начала июля, получить деньги и купить билеты на поезд. Но об этом позже.

; Доброе утро, — сказала мне Нина.

; Доброе утро, сестренка, — открыл я глаза, — сколько время?

; Так-то три часа уже. — усмехнулась она. — Сколько можно спать соня?

Я хотел было что-то ответить, но в это время начал подниматься, поэтому сил сказать что-то у меня не нашлось. Я сидел на кровати и не мог понять, что мне нужно делать.

; Это все моя работа. – сказал я наконец сестре — Она отнимает столько сил и нервов.

; Да уж, ты когда уезжаешь-то?

; После десятого (июня) — ответил я — вот уволюсь – и сразу же поеду.

Я более-менее начал приходить в себя, а после того, как умылся и почистил зубы, уже полностью отображал окружающую действительность, или то, что считал за нее.

У меня был выходной, полдня я без сожаления проспал. Дома были все: моя двоюродная сестра Нина, ее бывшая одноклассница Анжела и их общая одногруппница Анастасия. Все одного возраста. Жили мы вчетвером в двухкомнатной квартире на десятом этаже шестнадцатиэтажного дома. Жили дружно и во всем друг другу помогали. С Настей ввиду ее вспыльчивого и огненного характера, мы часто шутили, всевозможно покалывая друг друга. Настя очень милая, честная и добрая девушка, поэтому наши колкости не выходили за рамки приличия и всегда воспринимались не как какие-то укольчики, а скорее, наоборот, как комплименты. С Анжелой, самой романтичной из девушек, мы были как брат с сестрой. Она всегда радовалась каждой романтичной сцене в фильмах и плакала, когда видела что-то трогательное. С Ниной же у нас сложились особые отношения. Мы доверяли друг другу почти все свои секреты. Могли подолгу задушевно рассказывать то, что было важно для нас, разговаривать о чем угодно. В такие минуты я чувствовал, что моя сестра – это самый близкий мне человечек. Обнимал ее, целовал в лоб и говорил, что очень сильно люблю ее. Ну а когда не говорил, это было понятно без слов.

Компания трех красивых и умных девушек, с которыми мне посчастливилось жить, восстанавливали спокойствие и те нервы, которые уничтожала работа.

Когда мы всем нашим дружным семейством пили чай, девочки стали рассказывать одна за другой, что им снилось этой ночью. Я сейчас не вспомню, что именно они видели в своих снах, но я точно знаю, именно тогда мне пришла в голову мысль, что я не видел сны с тех пор, как я приехал из своего путешествия. Я помнил, может быть, один случай, когда видел сон, но ни когда, ни что это был за сон, я не знал. Тогда это вызывало немного удивления, сейчас этот факт сам кажется мне страшным сном. Сегодня, когда я пишу эту книгу, я вижу сны каждую ночь. И радуюсь этому как ребенок. Я уверен, если бы не та, прежняя моя бессонница, то, наверное, воспринимал бы сейчас сны как само собой разумеющееся, как это бывает с чем-то обычным, повседневным, привычным. Взять, к примеру, одно из чувств, то же зрение. Вот вы читаете эту книгу, видите каждую строчку, каждую букву, каждый знак препинания. И вы считаете это обычным делом. Ведь это — способность видеть – у вас с рождения. Но задумывались ли вы когда-нибудь, каково, не имея этой возможности, предположим, до двадцатилетнего возраста, потом внезапно ее получить? Что бы вы сказали, прозрев? Я бы утверждал, что это чудесный дар, которым надо уметь пользоваться. «Что за бред», – скажете вы, думая: «я то умею пользоваться этим». Но подумайте сначала вот о чем: всегда ли вы видите то, что находится перед вами, правильно? Взять те же стереокартинки с объемным изображением. Человек сразу видит объем или ему сначала нужно сфокусироваться, сконцентрироваться, настроиться? Или другой пример, который многим знаком. Это анимационный тест на определение доминирующего полушария, где на сером фоне балерина крутится по или против часовой стрелки в зависимости от того, как человек привык смотреть на жизнь. Гибкий ум может заставить ее чуть ли не стоять на месте, но у большинства люде, она будет постоянно крутиться в одну из

 

сторон. Ну что, ответили на вопрос об умении пользоваться зрением? Пример с балериной и стереокартинками показывает: многие вещи в мире иллюзорны, а мы видим только то, что мы привыкли, а не то, что на самом деле перед нашим взором.

К вечеру я решил немного прогуляться и подышать свежим воздухом. Хотя называть воздух свежим в Екатеринбурге не совсем верно, даже странно, но все же в том районе, где я жил, были такие места. Если от КОСКа «Россия» подняться к каменным палаткам, то в шарташском лесочке можно встретить даже белок, и, раз природа здесь сумела выжить, то и мне пойдет на пользу этот воздух. Вокруг были одни лишь деревья. Кое-где можно было услышать стук дятла и более мелодичные звуки, издаваемые другими птицами. Боковым зрением улавливались различного рода движения как на земле, так и на деревьях. Но когда начинаешь пристально всматриваться, ничего подобного там не обнаруживаешь. «Маленькие зверьки видимо уже настолько привыкли к человеку в этой местности, что уже на генетическом уровне чувствуют его взгляды» — думал я.

Наслаждаясь покоем и свежим воздухом, который, как мне казалось, полностью забирался в мои легкие, вытесняя оттуда воздух города, я задумался: «А ведь я уже добрых полгода не спал ночью… Может, поэтому-то я и не вижу снов? Но чем отличается сон ночью от дневного сна, чтобы не видеть снов? Это, наверное, потому, что днем очень много помех и шума. Ведь когда я сплю, рядом происходят какие-то действия: работает телевизор в соседней комнате, люди проходят мимо места, где я отдыхаю, комната наполнена дневным светом и прочее тому подобное». И тут мне в голову пришла совершенно сумасшедшая мысль: «Значит, сознание отделяется от тела только тогда, когда исчезают все возможные помехи. Людям кажется что сознание, наше «Я», находится у нас в голове, хотя, возможно, его там держат наши органы чувств. Мы видим глазами, слышим ушами, чувствуем запахи носом, и все это, мы знаем, проходит последовательную обработку через головной мозг.

Когда же мы спим НОЧЬЮ, все эти сигналы временно отсутствуют и наше сознание способно путешествовать на многие и многие расстояния и даже в другие времена и пространства. Эти явления мы привыкли называть сновидениями. Но когда человек бодрствует, сознание не способно выскользнуть через многолетний стереотип того, что «Я» находится в нашей голове. Оно заперто там нами же, нашими же органами чувств, зрением, слухом, обонянием. Но можно ли переместить сознание, если искусственно отключить все органы чувств? Что если надеть спальные очки – знаете, которые не дают проникать свету, вставить затычки для ушей, надеть марлевую повязку или что-то в этом роде и прожить так некоторое время. Изменится ли наше восприятие того, где находится наше сознание, наше

«Я»?». Думая об этом, я уходил все дальше в глубь леса. Вечер был теплым и светлым. Я в разных вариантах представлял, как и с кем буду проводить этот опыт по искусственному отключению своих органов чувств сроком, допустим, на неделю. Ведь вы же, как и я, наверно, не сможете представить такой опыт без постоянного помощника, который бы заботился о нашей безопасности и, естественно, потребностях в течение неопределенного времени. Немного очнувшись от потока своих мыслей, навеянных спокойствием и мелодичностью природных звуков, я повернул назад и, не прибавляя скорость, двинулся в сторону, откуда пришел. Тут меня снова охватили различные мысли. Я думал о религии и ее значении в мире, о философии и психологии. В общем, обо всем понемногу, о чем может думать человек, идущий один по лесу. Однако из всех тех мыслей, что приходили мне на обратном пути, новых уже не было. Лишь то, о чем я уже где-то слышал или читал, либо мои собственные мысли, которые до этого приходили мне в голову. Думая обо всем этом, я не то что бы прокручивал одну и ту же пластинку в голове, а постоянно модернизировал и дополнял эти мысли уже своими новыми соображениями, исходя из опыта. Анализировал и синтезировал, проще говоря, раскладывал в своей голове все по полочкам, как это делают в библиотеках, рассортировывая литературу, всячески классифицируя ее. Вспомнил теорию струн, которую в шестнадцать лет придумал, а через некоторое время узнал, что ее давно придумали до меня и назвали теорией струн. Также вспоминал свой сон, в котором я убивал друга, которого потом спас. Эта компрометирующая история, которую я не стану описывать,

 

иначе при прочтении определенными людьми я подставлю некоторых людей.

Когда я вышел из леса, было уже темно. Солнце показывало свои последние лучи, но луна вовсю сверкала серебристым цветом. Я закурил сигарету, и с мыслью о том, как лучше добраться до дому, на транспорте или пешком, я направился к автобусной остановке. По пути я решил пойти пешком через игорный клуб с автоматами и поиграть там на рублей 150. Я частенько ходил по таким заведениям с тех пор, как стал работать в казино. Когда я шел туда играть, а не выигрывать, то уходил оттуда либо в плюсе, либо при своих. Как только мной начинала двигать корыстная цель, удача тут же от меня отворачивалась. Как я понял позже из этой закономерности в играх, это правило действовало всегда и везде. Как только я начинал делать что-либо для получения прибыли, а именно что-то корыстное и неправильное (это было крайне редко), то в 90% случаем оставался в неблагоприятном, неожиданном положении. Наверно, это было связано с моей установкой: корысть и неправильные дела всегда плохи и несомненно наносят вред человеку через какие-то житейские ситуации. Не для хвастовства, но для более четкого раскрытия моего характера и мировоззрения, скажу, что я был воспитан честным, а в том, что когда-либо делал или поступал нечестно, были виноваты окружающая среда и моя слабая воля. В этот день я унес из клуба рублей 500 выигрыша и был очень доволен своей прогулкой, я уже по пути домой зашел в магазин и купил себе и сестре по пачке сигарет. Хотя сейчас я бы купил более безвредную вещь, если бы у меня было хорошее настроение, но тогда я взял сигареты.

Мы все пошли курить на балкон. Там весело обсуждались какие-то насущные ситуации, связанные с их университетом, их знакомые, слухи про этих же знакомых. Кто-то забеременел, и одна говорила от кого и с кем, другая – что это глупости, пока не закончишь универ и что сама бы так никогда не сделала, третья рассказывала о том, что у них богатые родители и они помогут… и прочее, о чем может вестись разговор среди трех лучших подружек, которые вместе живут и учатся. Мы с Ниной курили дольше всех в этой компании, и поэтому когда Настя с Анжелой ушли с балкона, мы остались наедине.

; Знаешь, Нинуля, мне тут на днях друг нагадал по руке, что я умру в двадцать семь лет. – Сказал я сестре с определенной ноткой черного юмора.

; Друг называется! – Широко раскрыв глаза, смотря на меня, как будто я сказал ужаснейшую вещь, сказала Нина. – И ты что, веришь в это?

; Почему бы и нет?! – сказал я, но уже больше себе, чем ей, и потупил глаза. – Что в этом такого?

; Не неси чушь, Саша! Ты же знаешь, что мысли материальны и ты вправду можешь умереть. И не потому, что у тебя такая судьба, а потому, что ты сам себя в этом убедишь! – Напряженно и четко произнесла моя сестра, так, как будто я умру завтра, если не откажусь от этого предсказания.

Я посмотрел на нее с искренней улыбкой и любящим взглядом.

; Да что ты, Нинуля, не переживай из-за этого, я знаю, что этого не будет. Это  для меня лишь повод сделать шутку в моей жизни на тему моей смерти. Клянусь жизнью, что проживу дольше!

Она засмеялась после этих слов. На улице было тепло, поэтому мы еще немного поболтали на бытовые темы, а потом пошли спать.

Когда я уже лежал, все думал, от чего же я все-таки могу умереть в двадцать семь лет.

Я не то что бы думал, что так оно и будет, но допускал это как один из всевозможных вариантов. Первые мысли были, конечно, о несчастном случае, например, крушение самолета или автокатастрофа. Но это лишь первое. Вообще, я начал в мыслях перебирать, как же мне вообще возможно умереть в этом возрасте. Я думал о раке легких, который мог застать меня, ведь курил я с четырнадцати лет, с промежутком бросания в общей сложности около года в разное время. Алкоголизм и наркоманию я отметал, так как особого желания выпить у меня никогда не было, это только случалось в различных компаниях. Да и серьезными  наркотиками я никогда не увлекался. А от курения марихуаны, думал я, наркоманами не делаются. Пожалуй, не буду сейчас останавливаться на теме моего отношения к «вредным

 

привычкам», а скажу об этом гораздо позже, когда дорасту до этого в сюжете этой книги. Вернемся к моей смерти, а точнее, к ее возможным вариантам, которые приходили мне в голову в ту ночь. Война. Это тоже было среди всего прочего, ведь если взглянуть в историю человечества, то войны ведутся непрерывно. Пока в мире есть деньги, власть, войны будут приносить прибыль тем людям, которые их организуют. Как сказал один человек, «в войнах не бывает победителей», в том смысле, что большое количество людей гибнет и с той, и с другой стороны. Однако тут не говорится о третьей, выигравшей стороне, которая продавала оружие обеим конфликтующим. О той стороне, которая ставила своего человека во главу власти там, где ей выгодно было чужое поражение. Пока существует разработка оружия и торговля им, будут организовываться и войны. Нужно же это оружие испытывать, чтобы потом выгодно его продать. Это все равно, что крупнейшие реабилитационные центры, деньги которых идут на рекламу и производство алкоголя и наркотиков. Если в этот центр перестанут поступать пациенты, то он не станет приносить прибыль. Вот мы и опять отвлеклись в то время, как я уже начинал было засыпать. Было уже больше четырех часов ночи, я бы даже сказал, около половины пятого. И последней мыслью моей на тему, как я могу умереть, была о парашютном прыжке. Признаюсь, я все еще не прыгал с парашютом, хотя мечта эта появилась, когда я еще учился в школе. Эта мечта была вызвана безграничной жаждой свободы, адреналина и наслаждения красотой вида. Иногда мне снится примерно одинаковый сон. Я стою на крыше высокого здания. Такого высокого, что с него совсем не видно ни людей, ни автомобилей, которые находятся внизу. Я смотрю вниз, и так как привык к этому сну, я понимаю и радуюсь, что это сон. Мое сердце даже во сне начинает колотиться в разы быстрее. Я отхожу подальше от края, улыбаюсь так, как улыбаются в моменты счастья. Тут я быстро начинаю двигаться к краю крыши, отталкиваюсь как можно дальше от здания и очень быстро, но недолго, лечу прямо к асфальту. Хоть я никогда не прыгал с крыши небоскребов по-настоящему, но я уверен, что лечу именно с той скоростью, которую испытал бы, если бы прыгал. И я уверен, что чувства во сне не отличаются от тех, которые я бы испытал наяву. И в тот момент, когда я уже вот-вот столкнусь с асфальтом, точнее сказать, когда самая первая частичка меня его касается, а длится это меньше мгновения, я испытываю верх удовольствия от того, что мое сердце заполнено адреналином. В этот момент я, как правило, подскакиваю в кровати с широко раскрытыми глазами, улыбаюсь, радуюсь тому, что я увидел и испытал. И вот вновь закрываю глаза, и этот же сон может повториться еще несколько раз. Вот поэтому я и мечтаю прыгнуть с парашютом, вот поэтому я и мечтаю стать свободным от всего, что меня окружает. Единственный вариант моей смерти, о котором я не успел подумать, был самоубийством. Ни один человек, который мечтает о настоящей свободе от всего никогда не пойдет на такую глупость. Когда человек совершает это, он не освобождается, а, наоборот, становится зависимым от своего поступка. Самоубийство – страшный грех. Убить себя – значит сдаться. А какая свобода может быть у человека, который сдался? Такая же, как у одного черного короля на шахматной доске, против которого играет пять ферзей. Человек появляется на свет, проделывает наитруднейший путь, начиная с того, что из всех людей на земле, а их семь миллиардов, встречаются именно те двое, которые становятся его родителями. Из 350000000 сперматозоидов к яйцеклетке добирается именно тот счастливчик, который в будущем станет развиваться в утробе целых девять месяцев, которые полны для будущей матери стрессов, плохой экологии и напичканной ГМО пищей. Далее, ребенком, он должен развить все рефлексы, все навыки, чтобы иметь возможность познавать и изменять этот мир. И вот, пройдя этот нелегкий и уникальнейший путь, человек совершает самоубийство... Ну не глупо ли?

Екатеринбург – Санкт-Петербург

В этот раз, уезжая из дома, я решил попрощаться с родителями. Я был искренне уверен, что уезжаю на очень долгий срок. На столь долгий, что не был до конца уверен, вернусь ли я когда-нибудь в эти края. Этот отъезд уже не был ни для кого неожиданностью,

 

потому как я был так рад ему, что делился этим счастьем чуть ли не с каждым встречным. Прощание с родителями не было трогательным или сентиментальным. Я пожал отцу руку, обнял мать и сказал им что-то типа «прощайте, даст бог, свидимся». Это было просто и непринужденно, как будто я еду на пару дней к какому-нибудь другу. Как будто я и не уезжаю никуда, а так. Просто вывожу все вещи, которые у меня были, в другое место.

Я опущу те моменты, как мы со Светой созванивались, собирались на ЖД вокзал с разных концов города. Начну уже с того момента, как мы встретились у самого здания вокзала. Я стоял у главного входа с большой клетчатой сумкой, рюкзаком и пакетом с обувью. Света в сопровождении трех девушек везла небольшой чемоданчик на колесах со стороны северного автовокзала. Двух девушек я знал, это были наши бывшие коллеги по работе. Все три подруги шли, немного шатаясь из стороны в сторону, а в руках у каждой были одинаковые банки с алкогольным коктейлем. Они распевали какую-то пьяную песню во весь голос, поэтому я сделал вывод, что эти баночки у них далеко не первая спиртосодержащая жидкость, которую они в себя влили. И я оказался прав, ведь Света потом рассказывала мне, как они провожали ее с утра, с коньяком, шампанским и водкой. Вспоминая эту картинку сейчас, мне становится жалко тех девушек, которые не только навсегда калечат организм  свой и будущего потомства, но и выставляют себя на посмешище, демонстрируя свое пьяное поведение. До поезда оставалось около получаса, когда мы стояли на перроне и прощались.

Точнее прощались больше девушки со Светой.

; Как же мы без тебя будем? – Наигранно пропела одна.

; А как же я-то без вас, — тем же напевом подыграла Света.

; Ты хоть пиши, не забывай нас, — говорила другая.

И все в том же духе, я, конечно, тоже перекинулся парой фраз с ними, но они не были мне близки, поэтому эти фразы были сухие и неинтересные читателю. Вот и поезд подошел. Мы забрались внутрь, оставили вещи на своих местах и тут же вернулись на улицу, чтобы Света еще как можно дольше побыла в компании подруг. Вот нас просят зайти в вагон, тут и поезд трогается. Одна подруга со слезами бежит за поездом, выкрикивая пьяные пожелания и трогательные слова. Но вот поезд набирает достаточную скорость, и мы со Светой идем на наши места, чтобы переодеться и постелить белье на наши верхние полки. С этого момента началось наше более тесное знакомство со Светой. Теперь мы были с ней одни, среди

«чужих», незнакомых людей. Она мне сразу понравилась как девушка, и поэтому я почему-то был уверен на тот момент, что мы обязательно станем парой. Я скажу вперед, пары из нас не вышло, но в свете событий, которые мы пережили, мы стали хорошими друзьями.

Когда мы стояли в тамбуре и курили, Света спросила меня:

; Как думаешь, мы сразу найдем квартиру?

; Конечно! – ответил я — я в этом даже не сомневаюсь!

; А что если мы не найдем? – спросила она.

И после этого вопроса я серьезно задумался. Дело в том что я даже не рассматривал тот вариант, что мы можем не найти квартиру в первый же день. И это немного разозлило меня. Ведь этим вопросом она посеяла во мне сомнение. А я был суеверен на этот счет и предупредил Свету:

; Пожалуйста, я больше не хочу слышать о том, что что-то может не получиться в нашем путешествии! – Сказал я серьезным, сухим голосом.

; Почему? Ведь нужно держать в голове разные варианты, иначе, если результат окажется неожидаемым, у нас может не хватить времени на его обдумывание. — оправдываясь от своего вопроса, сказала она.

; Света! Значит, думай про себя, молча! А мне никаких неожидаемых вариантов больше не говори! – громко, со злостью в глазах сказал я.

Меня переполняли эмоции в тот момент. Я думал: «Ну что же ты такая глупая, раз продолжаешь настаивать на проигрышном для нас исходе событий». Меня раздражало то, что она не думает так, как думаю я. Ее же раздражало в тот момент то, что я повышаю на нее голос из-за простого желания поговорить и обсудить возможные негативные варианты. Я

 

понимал ее, но не мог донести до нее информацию, что для меня любая мысль о поражении, а хуже того, слово о поражении, влекут за собой неудачу в 90% случаев. Но я злился на нее, хотя она не была виновата в том, что ее мировоззрение отличалось от моего. Она не виновата была в том, что я не способен был мягко и корректно объяснить без эмоций, почему мне не нравится то, что она говорила. Наверно, каждый сталкивался с подобными ситуациями, когда начинаешь злиться на человека, спорить, яростно доказывая свою точку зрения. И в итоге ни к чему не придти. Разве то, что вы ни к чему не приходите – одна вина оппонента, с которым ведется спор? А ведь этот самый оппонент думает именно так. Вся проблема в том, что человек не хочет, а в «клиническом» случае не может понять и принять мысли другого человека. Ведь для него важно в основном то, чему его научили родители, школа, общество, СМИ, и прочее. Вот и у нас со Светой были разные понятия об этом.

Я тогда еще не осознавал, что живу не своими мыслями. Продвинутый читатель понимает, о чем я, но для остальных, которые еще только стремятся к «продвинутости», я поясню. Большинство людей думает, что все мысли, которые вертятся в их умных головках, принадлежат им и только им. Но мало кто понимает, что эти мысли были внедрены в них в течение всей жизни. Вот, например, один человек в детстве постоянно смотрел мультфильм про зеленых черепашек-каратистов, которые всегда отстаивали закон, порядок, честь при помощи силы и оружия. А вот другой человек смотрел мультфильм про Чебурашку, где все решалось мирным путем или хитростью Шапокляк. И что, когда человек, который смотрел первый мультик, говорит: «Да они не правы, надо им морду набить» – это что, его мысли? Пример, конечно, утрированный, поэтому не сердитесь, а посмотрите на другой случай, правда, немного отличающийся во времени. Помните, что до модели мира Коперника, согласно которой все небесные тела в Солнечной системе движутся вокруг Солнца, была другая, где центром всей Вселенной является Земля? И в то время люди были целиком и полностью уверены, что это несомненная истина. Как и сейчас, для всех непоколебимая истина, что центром Солнечной системы является Солнце. А вы уверены, что оно так и есть? Откуда вы это взяли? Это же написано во всех учебниках, скажете вы. А я спрошу: «А что, нигде не написано и никем не сказано, уже и быть не может?» Над этим вам нужно будет подумать, ведь своих собственных мыслей у человека практически нет. В основном только те мысли, о которых он узнал из окружающего мира. Я тогда не хотел видеть, о чем думает Света. Мне было важно, чтобы все оставалось по моему, и только по моему мировоззрению.

Вид из окна поезда был просто замечательным. «Такая красота, – думал я, – встречается только в России». Деревья росли настолько ровно, что даже и мысли не возникало, что их когда-то не было. Зеленые верхушки сосен располагались на одинаковом расстоянии друг от друга и от земли, что выдавало гениальность и божественность их создателя.

; Какая красота… – сказал я, вздыхая.

; Да, и это красота – наш путь в неизвестность — прокомментировала Света.

Пока ехали, мы либо разговаривали о разных мелочах, либо читали. Я дочитывал четверть книги о психологии рекламы, чередуя ее с серьезной литературой про НЛП, а Света читала книжку, которая только лишь отображала основы НЛП, называлась она «Слово из трех букв». В той книге не было особых тайн и секретов программирования психики, там лишь мельком говорилось об общем положении, по содержанию она была больше похожа на психологическую книжицу из популярной литературы. Но все же проницательный читатель бы заинтересовался ее содержанием, будь он знаком с нейролингвистическим программированием.

В Санкт-Петербург мы приехали утром. Первое, что мы сделали, сдали наш багаж в камеру хранения, чтобы не таскаться с ним по улицам. Когда мы вышли на улицу, я предложил Свете пройтись пешком около двух или трех километров до моей бывшей работы. Именно такое расстояние примерно было от Ладожского вокзала до моста А. Невского. По дороге, уже возле перехода станции метро Новочеркасская, я встретил старого знакомого, Григория. Это был молдаванин лет сорока, который работал на «въезде» на мойке. «Здорово

 

Жора!!» Весело крикнул я ему, хотя он находился от меня в паре метров и. судя по времени и направлении его движения, шел на работу, на мойку. Он повернулся ко мне, сухо поздоровался, пожав мне руку, отвернулся и ускорил шаг. «Не сильно-то он рад тебя видеть»,

– сказала Света, я не мог не согласиться и лишь предположил, что он просто-напросто меня не узнал. Я сказал Свете, что мы были в хороших отношениях с ним, постоянно шутили, и я очень часто просил его переводить на молдавский разные шуточные выражения, такие как

«Работать, негры!», «Работай быстрее!». Вот почему меня очень удивило, что он даже не улыбнулся, когда меня увидел год спустя, и поздоровался так, как будто мы видимся по нескольку раз в день. Когда мы подошли к воротам, на «въезде» уже работал Слава. Он был моего возраста, и когда-то был дружен с Андреем, у которого я снимал жилье. Слава оказался с лучшей памятью, чем Жора, который уже переоделся в робу бригадира и направился в зал. Мы поздоровались, и было видно, что Слава был рад меня видеть так же, как и я его. Мы недолго постояли на улице, обменявшись стандартным набором вопросов типа – «как дела»,

«как жизнь» и т.д. Потом подошла машина на мойку, и ему стало не до разговоров. Мы со Светой направились в зал, я надеялся отыскать старых знакомых и поспрашивать у них насчет аренды комнаты на длительный срок. Впрочем, знакомых было немного, ведь текучка в этом месте такая, что не проходило и недели, как кто-то уходил, а кто-то приходил. И не проходило и полугода, как менялся почти весь состав мойщиков и бригадиров. Но все же пару человек я встретил. Артур, молдаванин, чуть ли не с открытия мойки в 2006 работал здесь мойщиком. Он был одним из самых опытных полировщиков, одним из самых лучших в полировке, а также во всем, что касалось химчистки и тефлона (защитного покрытия), и, конечно, самой мойки. Теперь я увидел его в робе бригадира, чем он очень гордился, я понял это, когда мы с ним разговаривали. Но гордился, не открыто говоря «вона я какой стал», а по- хорошему, с удовольствием отвечая на мои вопросы по поводу его повышения. Я всегда считал его очень хорошим человеком из-за его манер и отношения к другим людям. Он был честным и позитивно настроенным человеком и из всех завидующих мне в прошлом году людей, которые, как и он, метили на это место, мягче всех воспринял, что выбрали не его, работающего здесь уже так давно, а меня, с опытом всего в полтора месяца.

Мы с ним немного поболтали на отвлеченные темы, о том, как кто живет, о судьбе остальных наших общих знакомых. А когда речь зашла на тему аренды жилья, то он обещал поспрашивать знакомых, и если что-то будет, то обязательно даст мне знать. Мы обменялись номерами телефонов и на этом распрощались. Походив еще несколько минут по большому залу и вспоминая свою работу здесь, я радостно улыбался всем, кого видел. Свете было скучно смотреть на мою ностальгию, и она уже начала просить меня уйти отсюда. На пути к улице я еще задержался на «въезде», разговаривая со Славой, который перед прощанием тоже обещал поспрашивать знакомых и дал свой номер телефона.

Было уже примерно одиннадцать утра, когда мы направились в сторону метро для того, чтобы поехать в центр города, искать интернет-кафе. Когда мы вышли на Невском проспекте, просто повернули направо и пошли по дороге сквозь толпы народа, которые были обычны для этой улицы. Увидев знакомый книжный магазин, в котором я покупал ту книжицу, которую в поезде читала Светлана, я предложил ей зайти туда, чтобы поинтересоваться у продавцов, где здесь ближайшее интернет-кафе.

; Скажите, пожалуйста, где мы можем найти ближайшее интернет-кафе или интернет-клуб? – спросил я у молодой девушки, которая работала здесь продавцом- консультантом.

; Интернет-кафе? – переспросила она, пожимая плечами, и сделала такое лицо, которое обычно делают при этом движении, давая понять, что не знает. После этого жеста она вдруг позвала коллегу, молодого парня лет 22-25 с длинными волосами, убранными в хвостик. – Максим, ты не мог бы помочь молодым людям?

; Да? – отозвался Максим.

; Они ищут интернет-кафе, ты случайно не знаешь, какое тут есть поблизости? – спросила своего коллегу девушка.

 

; Нет, не знаю… но вот Игорь должен знать, — сказал он девушке, после чего повернулся к нам и попросил немного подождать.

Через секунд тридцать он вернулся с молодым парнем, судя по всему Игорем. Тот подошел к нам и начал объяснять:

; Добрый день, пойдемте на улицу, я вам покажу. Вам нужно интернет-кафе? А тут недалеко. Вон, видите то здание с вывеской? Ага, да-да, именно оно. Дойдете до него, потом повернете налево. Пройдете один дом, и во втором будет интернет-кафе.

Мы поблагодарили его за помощь, помахали рукой через прозрачное стекло магазина девушке и Максиму и двинулись в сторону здания с вывеской.

; Какие здесь люди хорошие, — заметила Света — Не сказали «нет не знаю», а еще и других спросили, чтобы помочь нам.

; Да, я же говорил, что это чудесный город, — самодовольно ответил я на Светино замечание. – Да и симпатичные... как тебе Игорь? – с улыбкой продолжал я нахваливать это место.

; Ну так, есть чуток, — с хитрым взглядом и интонацией сказала Света.

Мы шли по центру города, и я все говорил об этом месте. «А вон на право посмотри» или «А вон крыша какая».. Но Свету это не впечатляло. Ей казалось все старым и ветхим.

Она сказала мне, что думала о Питере, как о современном городе. А вокруг, говорила она, одни старые дома прошлого века, а то и раньше.

Когда же мы дошли до интернет-кафе, стали усиленно штурмовать все поисковики на тему сайтов с объявлениями об аренде жилья. Затем проверили все эти сайты, но, куда бы мы не позвонили, всюду попадали на агентства. Так как мы были в этом людьми неопытными, агент Марина уговорила нас встретиться, на основания того, что от встречи мы все равно ничего не потеряем. Мы добрались до этого агентства, вход в офисное здание напоминал какое-то бандитское убежище из фильмов, где жулики выбирают для тайных встреч именно такие помещения, к которым нужно пробираться через всевозможные проходы и комнаты.

Сначала мы свернули с неприметной улицы в дворовую зону, где, судя по людям в касках, велась какая-то стройка. Затем вошли черную железную дверь, которая была с торца дома и напоминала вход в подвальное помещение. Поднявшись на четвертый этаж по полуразрушенной лестнице, мы со Светой, ориентируясь по белым бумажным стрелкам, наклеенным на стенах каждый шаг, двигались через бесконечные коридоры, которые то и дело сворачивали в разные стороны. Наше путешествие по этому зданию, напоминало мне какой-то лабиринт. Когда мы добрались до офиса агентства, оно выглядело в этой обстановки так цивильно, что у меня появилась крохотная надежда, что нас здесь не обманут. Когда мы вошли в офис и оценили внутреннюю отделку в европейском стиле, эта крохотная надежда выросла до малой. Помещение было небольшое, но внешний вид офиса и двух работниц внушал нам доверие. По крайней мере мне, ведь в агентстве недвижимости я был впервые.

; Здравствуйте, чем я могу вам помочь? – сказала нам одна из девушек.

Это была брюнетка, в светлой рубашке и темной юбке – стандартной офисной одежде.

; Добрый день. Мы ищем Марину, мы ей недавно звонили насчет квартиры, — сказал я и тут же понял, что добавление «насчет квартиры» в агентстве недвижимости было лишним.

; Вы мне звонили, – улыбнулась эта девушка. — Напомните мне, пожалуйста, какие критерии поиска вас интересуют?

; Нам нужна комната, теплая, уютная с горячей и холодной водой. Желательно поближе к метро, ну и чтобы совсем недорого.

; Хорошо, я вас поняла — сказала Марина, и начала возиться в своем компьютере, подбирая варианты по моему запросу. Между делом она не навязчиво спросила

– А вы пара?

; Да, — ответил я немного посмеиваясь, – мы молодожены.

; Нет, – одновременно со мной сказала Света. — мы друзья. — И сердито на меня посмотрела.

 

; Мне нужно знать это для заключения договора, тут есть такой пункт, — удивленно смотря на нас по очереди, сказала Марина.

; Запишите, что мы друзья, — сказала Света.

; Нет, лучше молодожены, — перебивая, вставил я и повернулся к Свете. — Парень с девушкой друзья – это редкость. А если укажем, что молодожены, то будет меньше вопросов.

; Может указать, что вы брат с сестрой? – предложила Марина.

; Да, — хором ответили мы, когда все обменялись взглядами.

Марина составила договор на имя Светы. После чего она позвонила женщине, Зое, которая сотрудничала с этим агентством и сдавала комнату недалеко от станции метро. Мы договорились встретиться с Зоей после ее работы в восемь часов вечера. Распрощавшись с Мариной, мы этими же лабиринтами вышли на улицу. Я предложил немного прогуляться по Питеру, но так как времени было уже шестой час, то мы со Светой решили сначала найти тот дом, в котором собирались жить, а лишь потом пройтись по ближайшим окрестностям. Вечер был относительно спокойным на той улице, по которой мы шли. Легкий ветер играл с макушками деревьев, расположенных между автомобильной дорогой и тротуарам. Повсюду в этой местности стояли красивые и стильные скамейки с оригинально сделанными спинками. Эта картина мне напоминала Таховский бульвар в городе Заречном, с тем лишь отличаем, что на Таховском только пешеходная зона, а здесь была автодорога.

Когда мы нашли дом, было семь часов вечера. Я предложил пойти на то самое место, которое было усеяно оригинальными скамейками и отдохнуть там часок от нашего сегодняшнего поиска.

Усевшись поудобней, мы со Светланой начали говорить о наших дальнейших действиях. О том, что уже завтра нужно будет обойти периметр вокруг нашего дома в поисках работы. Нам хотелось жить и работать в одной местности, что позволяло экономить не только на общественном транспорте, но и на времени, которое оставалось бы нам для отдыха после «тяжелого рабочего дня».

Когда было восемь часов вечера, мы уже стояли около подъезда и ждали Зою. Но она не появлялась, и я решил позвонить ей на тот номер, что оставила нам Марина.

; Зоя, Добрый вечер. Это Александр, мы вас ждем около подъезда, — сказал я, когда она взяла трубку.

; Да-да, вы меня, пожалуйста, извините, я работаю в клинике, и меня задержали. Я освобожусь только через полчаса, – ответила она торопливым голосом.

; Хорошо, мы тогда прогуляемся, а вы звоните нам, когда будете подходить.

Мы со Светой прождали еще час, к этому времени мы уже стояли возле подъезда и ждали Зою или ее звонка. В десять минут девятого она позвонила.

; Александр, вы меня, пожалуйста, извините, моя сменщица заболела и меня оставили на сутки. Подходите завтра к этому же времени, и мы встретимся.

; Что? Вы понимаете, что нам негде переночевать даже? – возмущенным голосом сказал я.

; Я ничего не могу сделать, а сейчас извините, мне нужно работать, — сказала Зоя и сбросила звонок.

Света слышала весь разговор и стояла, смотря на меня удивленными глазами.

; Ну что? – сказал я ей, — у нас есть уникальный шанс провести ночь на вокзале.

; Уникальнейший, — с отчаяньем и безысходной улыбкой, протяжно сказала

Света.

Мы возбужденно обсуждали эту ситуацию, в которой оказались, в то время как

добирались до вокзала. Выражали вслух недовольство таким отношением к себе. Успокаивала лишь только та мысль, что Зоя помогала людям в той клинике, где ее задержали.

Когда мы приехали на вокзал, первым делом отправились в что-то вроде столовой.

Поужинав, мы вернулись в зал, перешли в зал ожидания, где повсюду стояли металлические

 

скамейки на двух человек и перекладинами, служащими для того, чтобы на них невозможно было лечь. На такой скамейке даже сидеть можно было не больше минут двадцати, дальше все тело затекало от неудобства. Мы нашли деревянные скамьи между залом с кассами на втором этаже и залом ожидания на третьем. Время подходило к полуночи, я предложил Свете поспать немного, и она легла на скамейку, положив голову на свою сумочку, которая в свою очередь лежала у меня на коленях. Она уснула быстро. Просидев так с ней минут десять, меня объял жуткий дискомфорт своего положения. Мне хотелось повернуться, чтоб сесть поудобней, да что там повернуться, мне хотелось встать и походить. Но мне не хотелось будить свою попутчицу, поэтому я смирно сидел и терпел. Мой дискомфорт нарастал с каждой минутой, отчего я думал, что если просижу еще мгновенье, то просто вскочу, отшвырнув мирно спящую подругу, но огромное желание, чтоб она отдохнула, и чувство, что я поступаю хорошо, не позволяли мне сдвинуться с места.

Эгоизм — вот что меня удерживало, вспоминая тот и все остальные случаи, думаю я. Да, я хотел, чтобы Света отдохнула, но это было лишь второстепенное желание. На первом месте было чувство корыстной радости за то, что я совершаю хороший поступок. Ведь всегда, когда я делал или делаю что-либо положительное в отношении других, я в первую очередь думаю о себе, о том, что этот человек или другие какие-то люди, для которых я совершаю благой поступок, отблагодарят меня мыслью, что я хороший человек. Я понял это только спустя пару лет после событий, которые разворачиваются перед вами на этой странице книги. Я пишу это не в оправдание и не для того, чтобы сказать, что я теперь изменился в этом отношении. Нет же, и, более того, я не знаком ни с одним живым человеком, который бы поступал хорошо не для своей выгоды. Но обращусь к

«проницательному читателю», как обращался Чернышевский в своем романе «Что делать?». Проницательный читатель, ты наверно скажешь: «Нет Саша, ты не прав! Встречались и в моей жизни такие ситуации, когда я делал что-либо для людей, не думая о своей выгоде!» Хорошо, отвечу я читателю, ведь обычный человек, которым я являюсь, обычно судит по себе, что я и делаю. И хочу лишь привести пару примеров, которые на вид не имели бы для меня ни какой выгоды.

Однажды, катаясь на коньках по стадиону в городе Заречный, я увидел как девушка, доставая что-то из кармана, выронила свою бирку от ячейки хранения обуви. Я сначала толком не обратил на это внимания, ведь было темно, и я услышал лишь то, как эта бирка упала, и то я не сразу понял, что это за звук. Лишь через несколько минут я сделал предположение, что это может быть, подъехал на то место, где катилась девушка и увидел на льду бирку. Я быстро поднял ее и поехал в сторону, куда двигалась та девушка, чтобы отдать ей эту бирку. Но было уже поздно, ведь того времени, пока я сообразил и подъехал, чтобы проверить свое соображение, хватило, чтобы девушка растворилась в толпе катающихся людей. Я убрал эту бирку в карман, и так как я уже собирался уходить, то проехал еще один круг по стадиону и пошел в здание. Я отдал гардеробщице эту бирку, сказав, что ее потеряла молодая девушка. И что если объявится такая, потерявшая, то ей бесплатно вернули обувь.

Ведь штраф за потерю этой бирки составлял несколько сотен рублей.

Другой случай, который бывает чаще остальных: когда я уступал пожилой женщине место в общественном транспорте. Начну с последнего. Я всегда уступаю место не для того, в первую очередь, повторяю, в первую (!), чтобы те, кому уступаю, чувствовали себя комфортней, а для того, чтобы я сам почувствовал себя лучше. Ведь правильные поступки действуют на меня, как говорится, как бальзам на душу. И когда я уступаю место старикам, женщинам или детям, я всегда получаю от этого моральное удовлетворение. Когда звучат слова благодарности от этих людей, я улыбаюсь им, киваю и делаю вид, что ничего такого не произошло. А внутри меня переполняет эгоистическая гордость. Так и в случае с биркой. Я сделал это для себя в первую очередь, ведь я знал, что, когда та девушка поймет о своей потере и расстроенная придет к гардеробу, зная, что ее ждет штраф или выговор от гардеробщицы, то она непременно обрадуется и будет мысленно благодарна тому, кто ее принес сюда. Вот он, весь эгоизм.

 

Через полтора часа неудобного сидения на деревянной скамье к нам подошел сотрудник охраны и сказал, что после определенного времени здесь нельзя находиться. Света проснулась и поднялась. Я спросил, можно ли нам остаться, если мы будем вести себя тихо и не станем никому мешать. Охранник ответил положительно, потому что не увидел в нас ни наркоманов, ни пьяниц, которые могут за ночь что-либо здесь повредить или испортить. Он тоже совершал хороший поступок, нарушая правила вокзала. Но он делал это сознательно, зная, что если все пройдет спокойно, никто от этого не пострадает.

Я воспользовался моментом и встал. Немного походив, я понял, что, если еще просижу в том положении хотя бы пять минут, то не выдержу этого, и сорву пару нервов, которые больше никогда не восстановятся. Такая перспектива меня не радовала, поэтому я предложил сходить в кафе и попить чаю.

; Какие мягкие кресла, — сказал я, сидя в большом кожаном кресле, бежевого

 

цвета.

 

; Да, почему в кафе нельзя спать… – прозвучал риторический вопрос. Я посмотрел на нее удивленно и подумал: «Было бы неплохо здесь поспать».

; Нам придется спать на деревянной лавочке, — с улыбкой сказал я. Света посмотрела на меня с отчаянной улыбкой, и из ее груди вырвался глухой,

 

короткий стон.

Мы допили чай и вернулись на ту деревянную скамейку. Так как вход туда был прегражден одной из двухместных лавочек, то мы были там совершенно одни. Эта ночь показалась мне одной из самых длинных ночей в моей жизни. Нам за все это время так и не удалось толком выспаться. Мы то сидели, то лежали, постоянно ерзая и вскакивая от неудобства. Пару раз за ночь ходили отдохнуть на мягкие кресла и выпить чаю. Я чуть было не задремал там, но бдительные сотрудники того кафе-столовой быстро на это отреагировали, предупредив, что спать тут не принято. Время тянулось так медленно, что это сводило с ума. Все мои мысли в те минуты вились возле таких понятий, как тепло и комфорт. Да-да, чуть не забыл, было еще и холодно. Не так чтобы уж совсем, но можете поверить, на мой рассудок это давило не меньше, чем отсутствие комфорта. Когда начало светать, мы решили, что «достаточно выспались», и пошли пить чай. Просидев около часа на мягких креслах, мы то и дело будили друг друга, когда видели, что один начинает клевать носом.

Вокзал начал оживать к шести часам утра. Все чаще было видно людей с багажом, которые то и дело мелькали туда и обратно.

; Пойдем погуляем, — предложил я. — Я уже так устал от этого места!

; Я тоже, — зевнула Света, — давай сначала поедим.

; Давай, – сказал я, вздыхая, и поднялся, чтобы пойти к витринам.

Все-таки думаю, что стоит рассказать, что это было за кафе-столовая, чтобы читатель имел более точное представление об этом месте. Там было четыре различных кафе, которые стояли вплотную друг к другу. Если проводить аналогию, то представьте себе большой торговый центр, где в зоне для кафе расположено несколько отдельных фирм. Так и там, вплотную были расположены четыре разных фирмы. У каждой были свои продавцы, официанты и повара. Что касается столиков, не могу точно припомнить, но вроде отличия были, хотя необязательно было садиться за столики напротив того кафе, где покупал еду.

Наверное, именно поэтому я и не могу припомнить существенных отличий в этом вопросе. Помню только то, что по центру были расположены столики со стульями, а вдоль стены стояли большие мягкие кожаные кресла.

После завтрака мы отправились к метро. Я очень хотел посетить сегодня пару своих любимых мест. А именно Марсово поле и Крестовский остров. Сначала мы отправились на Марсово поле. Доехав до станции Невский проспект, мы пошли в сторону Эрмитажа. Я решил, что раз мы все равно в этой местности, заодно побывать и там. Внутрь мы не заходили, а лишь прошлись по площади. Я не стану описывать все, что мы наблюдали вокруг, потому как все те места увидеть на картинках в интернете. Да и просто-напросто незачем, лучше сами смотрите. На Марсовом поле ничего не изменилось, я лишь заметил, что то

 

летнее кафе, в котором я привык пить кофе год назад, было по-другому оформлено. И не было открыто в столь раннее время. Мы сели на скамейку, и я закурил сигарету. Перед глазами проносились образы минувших дней, которые я проводил здесь в полном одиночестве. Здесь вспоминалось наше знакомство с девочками из Красноярска, Светой и Катей, которые мне так понравились. Моя подруга сидела рядом и не могла понять причину счастья на моем лице. Когда она меня об этом спросила, то я ответил, что мне просто очень нравится это место.

Я докурил, мы посидели еще с минуту и, так как времени до нашей встречи с Зоей было еще много, мы решили еще прогуляться по набережной Невы. Погода не была жаркой, хотя уже началась вторая половина июня. Наоборот, было по-осеннему прохладно. Мы шли по набережной, фотографируясь в более или менее интересных местах на телефон Светы.

Когда мы шли по одному из огромных раздвижных мостов, который пересекал Неву, подул столь сильный ветер, что не только волосы стали дыбом, но даже кожа на лице зашевелилась. Мы сочли это очень забавным и некоторое время стояли под непрерывными струями ветра, который корчил удивительные гримасы на наших лицах. Жизнь в Петербурге постепенно начинала оживать. Вокруг появлялось все больше и больше движения.

Мы двинулись в сторону метро, чтобы отправиться на Крестовский остров. Это было чудесное место. Аллея длиною в несколько километров, окруженная деревьями, за которыми были поля с различными красивыми и яркими цветами. Мы то и дело подходили к ним, чтобы взглянуть поближе. Мы фотографировались с цветами и различной формы деревьями, которые, как нам казалось, по своей красоте и необычности не имеют аналогов в мире. Там было несколько прудов, по которым плавали стаи уток и лебедей. Этих птиц постоянно подкармливали люди, которые тут гуляли, поэтому красавицы подплывали очень близко, не боясь ничего. Сфотографировав их в разных ракурсах, мы двинулись назад к метро. Был уже третий час дня, и мы проголодались. Отправившись в центр, мы нашли пиццерию, в которой пробыли довольно долго, потому как пиццу там готовили, видимо, не очень быстро. Но это компенсировали ее вкус и схожесть с домашней пищей.

Когда мы вышли оттуда, было уже почти пять часов. Время в этот день шло так, как должно идти. Не быстро и не медленно. Хоть мы и были постоянно где-то, а не сидели на одном месте, все же оно не летело, как это обычно бывает, если находишься в постоянном движении. Наверно, такое чувство возникало из-за того, что мы провели ночь длиною в вечность. Мы продолжали нашу прогулку по этому удивительному городу часов до семи

-начала восьмого. Я набрал номер Зои, чтобы уточнить, когда она придет.

; Вы знаете, – сказала она торопливым голосом — я очень устала и сейчас не в состоянии с вами встретиться.

; Что? – нервно выкрикнул я. — Да мы эту ночь на вокзале провели, вы понимаете?

; Да, я все понимаю, но я правда отработала сутки и очень хочу отдохнуть, ведь мне завтра с утра на работу.

; Это невероятно, — выкрикнул я еще громче. — А нам что теперь делать? Мы же договорились с вами!

; Пожалуйста, не надо на меня кричать. Я не знаю, что вам делать. Так получилось.

; До свиданья! – Сказал я, и, не дождавшись того же от нее, положил трубку.

Я был очень зол в тот момент, и Света, слышавшая весь этот разговор, смотрела на меня очень усталым, отчаявшимся взглядом.

; А, может, они нас кинуть решили, — сказала она мне после минутного молчания.

; Агентство-то? – переспросил я, не глядя на нее, а лишь только водил глазами перед собой, думая о чем-то другом, о чем, сам не знал. — Да нет… Я надеюсь, что нет...

; Может, им позвонить? – спросила Света.

; Точно! – сказал я, уже обратив на нее внимание.

 

Марина взяла трубку, и я ей объяснил, что произошло, и в конце спросил, не собираются ли они нас кинуть. В ответ она эмоционально извинялась.

; Почему вы нам вчера не позвонили? Мы бы подобрали вам что-нибудь посуточно, – говорила она.

; Дак подберите что-нибудь сейчас!

; Но мы работаем до пяти часов, все адреса у меня на рабочем компьютере, – говорила она извиняющимся голосом.

; Ну а как вы представляете, если бы я вам вчера в девять позвонил! – Не выдержав, крикнул я.

; Ой, я не подумала... Простите… Я завтра, как только приду на работу, сразу же вам позвоню и скажу, где есть посуточные варианты.

Я понял, что эту ночь нам снова предстоять пережить на вокзале. Ничего не отвечая, я сбросил звонок и присел на корточки. «Как же так?» – думал я. – Зачем это все надо?».

; Ну что, Света, поехали в наш милый дом — Ладожский вокзал.

Оставалось только шутить, ведь все серьезные разговоры на тот момент очень тяжело действовали на мою психику.

Вторая ночь, проведенная на вокзале, далась не на много легче первой. Единственное, что помогало, это недавний опыт. Мы так же всю ночь шарахались по вокзалу. Не буду описывать эту ночь, ведь она почти ничем не отличается от предыдущей. Единственное отличие – наш разговор со Светланой. Она сказала, у нее не очень хорошее впечатление о Питере, она бы хотела уехать куда-нибудь на юг. Я сначала был настроен против этой идеи, так как был просто влюблен в этот город. Но, когда всерьез об этом задумался, то в голове возник образ: будто бы я стою на берегу моря и смотрю вдаль, не видя ничего, кроме воды.

Тут я понял, что я ведь никогда не видел моря. Никогда не плавал в нем. И что такая возможность вряд ли у меня появится, если я сейчас найду здесь постоянное жилье и работу. Мы со Светой решили съездить на юг на пару месяцев, чтобы к осени вернуться в Питер и уже тогда окончательно там осесть.

Утром мы позвонили Марине и предупредили, что мы воспользуемся их услугами осенью, но уже бесплатно, так как в этот раз они нам не помогли толком. Я объяснил, почему мы приняли такое решение, на что она с неохотой в голосе, но без возражений, согласилась. Оказалось, что на вокзале был интернет-клуб, о котором мы узнали этим же утром. Там-то мы и начали рассматривать карту Черноморского побережья. Перебирая разные варианты, мы остановились на городе Туапсе, после чего пошли к кассам покупать билеты. Оказалось, что поезд будет лишь через пару дней 19 июня. Нам очень не хотелось эти два дня проводить на вокзале, поэтому пришлось звонить Марине с тем, чтобы она подсказала нам несколько недорогих общежитий, где можно бы было провести эти пару дней.

Этот день был дождливым и грязным, а из-за этого было ужасно холодно. Мы со Светой полдня пробегали по всему городу, по тем адресам общежитий, что дала нам Марина. Все они были рассчитаны на проживание от одной недели, с предоплатой и отсутствием свободных комнат. Вахтеры тех общаг нас жутко «радовали», говоря, что это не только у них так, а по всему городу. И так, без результатов, голодные, промокшие и уставшие, мы вернулись в милый дом — Ладожский вокзал. Наш багаж уже пару дней хранился в камере хранения, и, когда я о нем вспомнил, мне в голову пришла прекрасная мысль. Заключалась она в том, чтобы позвонить Андрею, у мамы которого я снимал квартиру и попросить его о том, чтобы он приютил мою сумку с рюкзаком и чемоданчик Светланы на пару дней до моего отъезда. Эта идея, которая была связана только с экономией денег за ячейку в камере, принесла нам гораздо большую пользу. Когда я ему позвонил, он был дома, но через некоторое время, как он мне сказал, собирается уходить, и поэтому попросил поторопиться с этим делом. Мы тут же забрали багаж и на метро доехали одну станцию от вокзала до станции Новочеркасская.

; У вас там нет ничего запрещенного? – серьезно спросил Андрей, когда я заносил наш со Светой багаж в квартиру.

 

; Ахах, — не выдержал я. — Ты кого то боишься? Кстати, это Света, Света это Андрей.

; Очень приятно, — сказала Света.

; Взаимно, — с улыбкой и вниманием сказал ей Андрей. – Да ты что, меня же тут с грузом недавно приняли, — он немного помолчал, видимо оценивая мою реакцию, а потом смачно добавил — Суки!

; Как так-то? Что же ты так неосторожно? – спросил я с удивлением, перенося сумку и чемоданчик в комнату.

; Да подожди, не кричи, — шепотом произнес Андрей. — Пойдем на площадку выйдем, покурим, я тебе щас такое расскажу!

Я аккуратно составил наши вещи к стенке комнаты, надел обувь, и мы втроем вышли в подъезд.

; Рассказывай давай, как сам-то? – спросил Андрей, как будто забыв, что только что ему не терпелось рассказать мне о том, как его приняли «суки» – так он называл всех, кто носил форму.

; Да как, вот как уехал, в казино устроился, — говорил я. — Карты раздавал, да рулетку крутил вот со Светой. Она коллега моя по прошлой работе.

Я рассказал ему немного о казино, о том как мы решили сюда приехать, об агентстве недвижимости, Зое, о паре ночей на вокзале и о планах поездки в Туапсе. Он достаточно внимательно это слушал, время от времени вставляя свое фирменное выражение «Да ладно?»

; Кстати, помнишь Красоткину Ирину? – продолжал я – Ну, которая мне еще двенадцать рублей должна была? Ведь она мне их так и не отдала.

; Да ладно? – произнес Андрей без особого удивления и с ноткой задумчивости.

; А я ведь поверил ей тогда. Кстати, ты ничего не знаешь о ней? Или вообще о ком-нить с мойки?

; Да ты че? Я ее-то с трудом помню, и то потому, что она те должна была. Я уже забыл всю эту гадость с той мойки, столько всего прошло, — сказал он, как бы все еще параллельно о чем-то думая.

; А ведь и за тобой должок был, — сказал я ему с иронической улыбкой.

И правда, он как то занимал у меня понемногу денег в те времена, и этот долг в конце концов составлял около двух или трех тысяч рублей. Я давно ему простил его, так как мне отчасти было жаль Андрея, потому что он из прожженного и всеми обожаемого любителя повеселиться с немалой скоростью погрязал в наркоманское болото. Погрязал так сильно, что, все понимая, боялся этого и, если опять приводить сравнение, усиленно двигался в болоте, но от этого его засасывало еще быстрее.

; Да что ты мне напоминаешь об этом? – сказал Андрей, рассеивая словами свою прежнюю задумчивость.

Он посмотрел на меня с хитрой улыбкой, с такой же, с которой я смотрел на него. Хоть он и был хорошенько подсажен на наркотики, но все же голова у него еще работала, и поэтому по улыбке он понял мою мысль и выдал себя такой же хитрой улыбкой.

; Ладно, — немного посмотрев на меня так, сказал он, — что вам на вокзале делать, переночуете у меня. Все равно меня не будет этой ночью тут, а мамка на даче сейчас.

После его слов мы зашли в квартиру. Андрей сказал, что скоро должны зайти его друзья ненадолго, а потом они все вместе уйдут, оставив нас одних. Я первым сходил в ванную. Я немного полежал в горячей воде, вспоминая, как это было здесь раньше. Вообще, с тех пор, как мои родители поставили в ванной комнате душевую кабину, я стал так сильно неравнодушен к ванным, настолько, что мог пролежать в воде до нескольких часов, а вылезал оттуда с большой неохотой. Сейчас же я наслаждался этими процедурами недолго, так как Свете тоже очень этого хотелось. Поэтому, когда я вышел, она тут же туда и отправилась.

Я был свеж и весел и даже чувствовал себя немного отдохнувшим. Мы остались в комнате с Андреем одни, тут он достал пакетик с белым порошком и осторожно высыпал

 

немного на гладкий лакированный стол. Сделав пару дорожек с помощью пластиковой карточки, он достал скрученную в трубочку банкноту номиналом в сто долларов и поочередно, разными ноздрями втянул этот порошок с такой скоростью, что после этого отпрянул от стола с широко раскрытыми глазами и глупой, но счастливой улыбкой.

; Юхоу, — вскрикнул Андрей, когда его всего передернуло. Этот звук напоминал возглас радости, из мультика «Том и Джерри».

; Хорошо пошла, — сказал я, хотя никогда не пробовал, но несколько раз видел, как это делают другие.

; Ваще нормально пошла! – сказал он с возбуждением.

; Это шустрики? – спросил я.

Шустриками — на сленге в Санкт-Петербурге называли «Спиды», что, в свою очередь, было образовано от английского слова speed – скорость.

; Да, ты будешь? – спросил он меня.

; Да ты что, я никогда не пробовал! Мне даже страшновато.

; Да ладно? – удивленно посмотрел на меня Андрей — А я думал, вы со Славой только так свистели!

Слава был моим коллегой на мойке. Парень моего возраста, родом из Владикавказа, уехал в Питер скрываться от армии. Невысокого роста, со светло-русыми вьющимися волосами. Очень энергичен, за что за ним и завязался тот слух, что он неоднократно применял наркотики, а именно, нюхал спиды не только во время работы, но и вне ее. Хоть слухи и оказываются в большинстве своем лишь слухами, в данном случае это было правдой. Мы со Славой сдружились в конце моего пребывания в Питере, когда он из-за пристрастия к наркотикам лишился квартиры, которую снимал с другом. Последнюю неделю до моего отъезда в Екатеринбург он проводил ночи в самых различных местах. Пару раз его пускали его знакомые, пару раз он ночевал у меня и даже несколько раз спал в парках на лавочках. Не знаю что, но что-то в его характере мне нравилось, наверное, то, что он был полной противоположностью моему характеру. И вот, когда мы сдружились, то каждый день виделись с ним. Мы даже один раз всю ночь бродили по набережной, а как только свели мосты, то еще до часов восьми утра бродили по центральной части города.

; Нет, я видел-то его за этим только раз, как он при тебе брал дорожку, и все.

; Да ладно? – улыбаясь, сказал Андрей, вновь доставая свой пакетик.

Он высыпал остатки порошка, выровнял их пластиковой карточкой и протянул мне свою скрученную банкноту. Я взял ее и ближе подошел к столу, собираясь вдохнуть дорожки, но меня остановило непонятное чувство.

; А может лучше с чаем? – сказал я — А то через нос для меня чересчур.

; Так оно. Ты ведь в первый раз. Лучше с чаем.

Моя кружка с чаем уже стояла на столе. Он уже не был горячим, так как я просил Андрея о чае, еще когда уходил в ванну. Он взял чистый лист бумаги и аккуратно сдвинул на него белые дорожки.

; Пей залпом, — предупредил Андрей, — так лучше будет.

; Хорошо, — ответил я и опустошил кружку в несколько секунд.

; Ну все, минут через двадцать-сорок жди прихода.

; Только Свете не говори, — попросил я его, — а то кто его знает, как она на это отреагирует.

; Да как скажешь, — с улыбкой сказал он. — Кстати, под этим делом сексом прикольно заниматься!

; Да мы же с ней просто друзья... – начал я.

; А какая разница? – удивленно спросил Андрей и опять широко улыбнулся.

Я не стал развивать с ним эту тему, потому как моя точка зрения насчет секса даже тогда отличалась от его. Хотя, если брать того меня, то не сказал бы, что намного.

Света вышла из ванной, и почти в это же время подошли друзья Андрея. Мы поиграли

 

минут 15 в покер, в который они раньше никогда не играли и поболтали на разные отвлеченные темы. Время было уже достаточно позднее, когда Андрей с друзьями собрались уходить. Он дал нам постельное белье и, пожелав спокойной ночи, с хитрой и пошлой улыбкой ушел. Мы со Светой остались одни. Голова у меня была ясная, как никогда. Мысли были настолько четкие и быстрые, что я сначала удивился, но потом понял, что это было действие наркотика. Я ощущал огромный прилив всех сил. Мне нужно было их куда-то девать, и мы со Светой начали задушевные разговоры. У нее была одна проблема, которая интересовала ее достаточно давно. Я не буду описывать, что именно это была за проблема, так как она сказала, что об этом знают всего несколько человек, поэтому я решил не компрометировать ее. Мы обсуждали это около часа, и за это время я с легкостью вводил ее в глубь этой проблемы. Я строил логические цепи так быстро и легко, что даже не заметил, как нашел корень ее страха. Это был случай в детстве, который полностью объяснял нынешнее состояние. Я же рассказал про случай, который произошел со мной во время работы в казино. Я нарочно изменю все имена, чтобы опять же не компрометировать некоторых людей.

; Однажды, в мой последний рабочий день, — начал я свою историю, — я решил поехать в Заречный, чтобы повидаться с родителями. Перед этим я решил заехать в одно место, к старому приятелю, который давно жил один, после того, как жена ушла от него, забрав с собой ребенка. Игорь был хороший парень, и я очень хорошо общался с его матерью, поэтому она попросила меня иногда заезжать к нему. Ведь у Игоря существовала проблема: он был наркоманом. Он не был таким всегда, точнее, был таким время от времени. Он начал колоться с семнадцати лет, но в девятнадцать очень пострадал от этого, поэтому бросал это занятие на несколько лет. Когда все в его жизни стало хорошо, то он женился, и у него родилась дочь. Его жена влюбилась в другого, пока он был в командировке, и ушла, забрав ребенка. Вот тут-то он и начал опять колоться. И вот, я решил навестить Игоря. Что-то тянуло меня заехать к нему. Я поднялся на второй этаж, где он жил, и постучал в дверь. Я стоял около минуты, после чего второй раз постучал. Тогда я решил набрать ему на сотовый и спросить где он. Ведь у него тогда не было никакой работы, и максимум, куда он мог выйти из-за своей проблемы, это в магазин за продуктами. Он уверял меня и свою мать, что завязал, и ему надо отсидеться, пока не пройдет зависимость. Вдруг я услышал мелодию звонка, через дверь. И понял, что телефон находится в квартире. Я не мог понять, как же так, ведь он постоянно сидел в аське с сотового и даже в туалет брал его с собой. Тогда я надавил на ручку двери, я это сделал так машинально и никак не ожидал, что дверь окажется открытой. Когда же я вошел, я увидел Игоря, сидевшего на кресле с запрокинутой назад головой. Когда я подошел ближе и посмотрел ему в глаза, я ужаснулся на мгновение. Его глаза были закатаны вверх, и было видно только белую их часть. Рот открыт и слышалось, как он очень тяжело дышал, каждый раз делая вдох и выдох все медленнее, чуть ли не в два раза. Губы посинели. Правая рука его была перетянута жгутом, а на столике лежал пустой шприц. Примерно через несколько секунд как я взглянул ему в глаза и заметил его быструю тенденцию к прекращению дыхания, он перестал дышать вовсе. Я на всю жизнь запомнил этот последний вздох. Было ощущение, что на этом последнем выдохе, медленном и болезненно звучавшем, вылетала душа из его тела. Я стоял перед решением: начать проводить реанимацию, и тогда он, возможно, выживет, но будет продолжать травить жизнь себе и своей матери, либо подождать еще минут пять, пока кровь окончательно перестанет поступать ему в голову, и тогда он умрет. Я решил, что пусть лучше его мать немного попереживает. Ведь рано или поздно он все равно умрет. Да, она будет переживать, и это мягко сказано. Но она будет переживать год, может, два. А потом будет жить дальше. Это лучше, чем если бы она видела, как ее сын медленно гниет и опускается все ниже и ниже, в результате чего все равно его будет ждать смерть. Несколько секунд мне понадобилось для того, чтобы я принял это решение. Я знал, что это равносильно убийству с моей стороны, но все же сделал свой выбор. Я тут же рухнул на другое кресло, не оставляемый потоками разных мыслей. В тот момент, когда я сел, Игорь не дышал уже около секунд двадцати, и я вдруг услышал знакомый голос с улицы. Это был школьный друг Игоря, который кричал его

 

имя. Я тут же вскочил, и меня как будто ударило молнией. Я вдруг решил, что, отнимая жизнь, я поступаю неправильно, и, если он сейчас умрет, я буду жалеть всю оставшуюся жизнь, что не дал шанса человеку. Я быстро выскочил на балкон и крикнул Максиму, чтобы тот быстрее поднимался. После этого я мигом рванул к Игорю, стащил его с кресла на пол и проверил сердцебиение. Пульса не было, поэтому я незамедлительно начал делать ему массаж сердца. Видимо, Игорь не был так далеко, ведь мне даже не пришлось даже делать ему ИВЛ, как он начал дышать. Спустя несколько секунд вошел Максим. Я быстро описал ему ситуацию, однако, упустив тот момент, когда я решил дождаться его смерти, и так как стационарного телефона в квартире не было, то я сказал Максу, чтобы он быстро бежал к соседям и вызывал скорую. Когда Макс вернулся, то помог мне усадить его на кресло. Пульс был башенным, дыхание восстанавливалось, и через пару, а, может быть, и чуть больше минут, Игорь пришел в себя. Он было начал ругаться, когда узнал, что вызвали скорую, но когда мы накричали на него и объяснили, что он был мертвым около минуты, то он успокоился. Даже повеселел. После этого он бросил принимать наркотики.

Света все внимательно слушала, изредка задавая уточняющие вопросы, которые касались в основном места, где это было.

; Да уж, — сказала она, — а сейчас он чем занимается?

; Игорь? Он в Новосибирск уехал, ему предложили там работу по строительству. Он сам электрик, но умеет все.

Мы еще немного поговорили с ней об Игоре, потом о Туапсе, об Андрее немного, но это было незначительно, чтобы это все описывать, и решили лечь спать.

Что касается Игоря, забегая вперед, скажу, что он с того момента больше никогда не прикасался к наркотикам. Он снова женился, и жена его в данный момент ждет ребенка.

Работает и живет он с ней в Омске.

Проснулись мы часов в девять утра, по будильнику. Но мы не спали толком несколько дней и решили подремать еще часик, ведь Андрея так и не было. В десять мы опять перезавели будильник. Окончательно проснувшись, в одиннадцать часов я позвонил Андрею, чтобы спросить, когда он будет. На что он ответил, что не придет сегодня и позвонил матери, она будет после обеда. Я обрадовался, так как давно уже хотел увидеть Юлю. Мы завели будильник на двенадцать, но уже не спали, а просто лежали счастливые, радуясь сегодняшнему комфорту.

В двенадцать часов я решил как следует поваляться в ванной и пробыл там около сорока минут. Как только мои волосы высохли, пришла Юля, мы обнялись и сели пить кофе. Разговаривали о ней, обо мне, об Андрее, которого недавно чуть не посадили по 228-й статье. Она говорила про него легко и просто, будто это и не был ее сын. Но что-то подсказывало мне, что за этим равнодушие спрятана любовь. Она говорила о нем с надеждой, что он исправится. Она даже начала посещать клуб родителей, у которых дети наркоманы, где таким же, как она, матерям и отцам, у которых чадо принимает наркотики, грамотные психологи рассказывали, как следует себя вести с такими детьми. Хоть Андрей уже не был ребенком, я все же смею употреблять это обозначение к нему и к остальным людям, которые принимаю наркотики. Ведь наркоманы – это дети, а наркотики – это их сладости. Наверняка, читатель замечал такие случаи, когда сладости вызывали у ребенка некоторую аллергическую реакцию, которая проявлялась в появлении красных пятен на лице, в особенности на щеках ребенка. Конечно, в таких случаях родители ограничивают такого ребенка от большого количества сахара, но что же случится, если вдруг малыша оставить одного с большой миской конфет, зефира, мармелада и прочего в этом роде? Конечно, он не будет понимать, что это ему вредно, и поэтому, основываясь только лишь на удовольствии, будет жадно поедать все из этой миски. Так и наркоманы — большие дети, которые, принимают наркотики только из-за сиюминутного мгновения радости, не думая о последствиях этого удовольствия.

; Еще кофе? – спросила Юля, когда заметила, что у меня уже пустая кружка. — А тебе, Света?

Мы со Светой переглянулись, чтобы не ответить одновременно, и молча, с

 

полувзгляда, решив, что я скажу первый, я произнес:

; Да, пожалуйста. У вас отличный кофе.

; А ты, Света, будешь кофе? – повернувшись к ней, спросила Юля, — или еще

 

чаю?

 

; Пожалуй, лучше чаю, — ответила моя попутчица.

После того, как она снова сварила кофе и налила Свете чай, Юля спросила нас:

; А где вы ночевали, когда приехали?

; У знакомых, — быстро ответил я и заметил на себе удивленный взгляд Светы. В этот момент зазвонил телефон, и Юлия Сергеевна вышла из кухни.

; Зачем ты сказал ей неправду? – Спросила меня Света каким-то отчаянным

 

голосом, как будто я только что совершил какой-то очень дурной поступок.

; Не знаю... – опустив голову, прошептал я, и задумался — Не знаю, но так будет лучше.

В тот момент я не мог выразить Свете словами то, что чувствовал. Почему сказал не правду? Я сделал так, потому что очень уважал Юлию Сергеевну, и ни в коем случае не хотел, чтобы она испытывала ко мне жалость. Ведь за все то время, которое я был знаком с ней, я был очень сильным и уверенным в себе человеком. Я думал, что если она пожалеет меня, то вместе с тем почувствует, что я оказался слаб. А ведь это и было в тот момент так. Я изо всех сил пытался это скрыть и от Юли, и от Светы. Даже от самого себя. Но согласитесь, что глупо скрывать от себя что-либо. Когда вы что-то знаете, и говорите себе «нет Вася (Люся), ты такой-то и такой-то! Ты поступаешь так-то и так-то! Ведь это получилось потому- то и потому-то!» и человек ищет себе отговорки, причины, почему он говорит или поступает определенным образом. Но в глубине то он знает, что все это глупости, и что он так обманывает себя. Только вот чаще всего человек пытается скрыть это от себя, обмануть себя. Но читатель, ведь ты не такой человек! Ты честен с собою всегда и до конца, я уверен.

Юля никогда не была глупой женщиной, и все это понимала. Как понимала то, что я обманываю ее, говоря о каких-то знакомых, у которых мы ночевали. Но сделала вид что, не обратила на это внимание, и когда она вернулась, мы проговорили еще с полчаса, а потом собрались и все вместе вышли. Юля отправилась на встречу родителей наркоманов, она предлагала нам остаться в квартире, но я настоял на том, что очень соскучился по Питеру, и поэтому мы со Светой пошли в последний раз вместе прогуляться по этому удивительному городу. Я сказал, что мы зайдем завтра и заберем вещи, ведь как раз завтра 19 июня у нас был поезд в пять часов вечера. Она просила быть у нее к десяти часам.

Мы гуляли со Светой до часов восьми вечера. На этот раз мы просто ходили по городу, не разбирая, где мы находимся, и куда идем. Когда же приехали на вокзал, то ничего примечательного не происходило. За исключением одного интересного события, которое очень нам помогло. Дело в том, что на вокзале, в определенном месте, где есть телевизор, но такие же металлические скамьи, можно находиться только пассажирам, которые имеют билеты на поезда. Либо три дня как пришел поезд, либо три дня до отправки. И вот, когда мы сидели вечером на третьем этаже, то к нам подошел охранник, с тем чтобы проверить, можем ли мы здесь сидеть. Мы показали ему наши билеты, и он с удивлением посмотрел на нас, спросив, почему мы не ожидаем поезда на другом вокзале, с которого будет отправление. Мы очень удивились его словам, ведь думали, что раз купили билеты здесь, то и поезд пойдет в Туапсе отсюда. Он объяснил, что поезда в том направлении с этого вокзала не ходят, и показал нам в нижней части билета надпись «МСК», означающую, что отправление будет происходить с Московского вокзала. Мы очень обрадовались такой случайности, ведь если бы не она, то мы непременно бы не попали на наш поезд, потеряли бы билеты, деньги, и не знаю, что было бы в таком случае. Но эта случайность нас спасла. Света даже сказала по этому поводу, улыбаясь: «Вот видишь! Это судьба!». Вечер пролетел быстро, но ночь тянулась в ожидании. А как вы знаете, в ожидании время идет как будто медленнее.

В девять утра мы вышли на улицу. Погода стояла морозная, воздух был свежим. Мы решили пешком дойти до квартиры Юлии Сергеевной, так как она ждала нас только к десяти.

 

Мы старались идти прогулочным шагом и все-таки подошли к ее дому уже в девять сорок. Так как на улице было морозно, мы решили не ждать эти двадцать минут, думая, что они не играют большой роли. Но мы ошиблись, потому как Юля открыла нам дверь еще сонная. Она недавно проснулась, и только-только хотела пойти в ванную умываться.

; Что-то вы рано, – сказала она сонным голосом.

; Да вот Свете не терпелось никак, — ответил я и сразу заметил на себе удивленный взгляд Светы.

; Да ты сам же... – начала было оправдываться Света, когда мы входили, но Юля ее перебила, сказав, что я, как всегда, шучу.

; Да вы проходите в комнату, я вам сейчас постельное белье дам, – сказала Юлия Сергеевна.

Я хотел было что-то возразить, сказав, что не нужно, и что мы в поезде прекрасно выспимся. Но посмотрев на Свету, подумал, что она, может, и хотела бы вздремнуть.

; Спасибо, но мы сначала ванну примем, — сказал я Юле, когда она достала постельное.

; Хорошо, только подождите. Я первая.

Она вышла скоро и вместо нее туда вошла Света, которая тоже была там относительно недолго. Когда и я вышел из ванны, то был уже двенадцатый час. Мы сели на кровать, понимая, что если сейчас уснем, то будет очень сложно себя расшевелить к поезду. Плюс к тому, ванна нас взбодрила, мы решили не спать. Я аккуратно собрал постельное, вышел из комнаты и сказал Юле, что мы не уснем сейчас и объяснил причину.

; Ну, тогда пойдемте чай пить, — ответила она. — Зови Свету.

На этот раз все пили чай. Юлия Сергеевна наделала бутербродов с сыром, и мы позавтракали.

; Какая у тебя страшная сумка, Саша! – удивленно сказала Юля.

; Да-да, где ты ее вообще нашел? – Вдруг задала вопрос Света. Было похоже на то, что она давно хотела это спросить, и как раз выпал подходящий момент

; Что поделать… – отвечал я, — другой нет. Зато она вместительная. Она посмотрела на меня задумчиво и спросила:

; А что ты с собой берешь? Какие вещи?

; Все, — отвечал я.

; Дак вам зачем с собой все брать? – спросила она удивленно — вы же все равно, говоришь, вернетесь. Вы можете оставить вещи, которые тебе не понадобятся.

; И в самом деле, — ответила Света.

; Спасибо, — кивнул я Юле, и мы все пошли в комнату разбирать вещи.

Когда мы закончили, был уже четвертый час дня. Юля попросила нас сходить с ней, перед тем как мы уедем. На мой вопрос «куда» она ответила, что недалеко, по пути к метро. Шли мы достаточно быстро, хотя моя клетчатая сумка была очень неудобна в плане таких походов. Ведь такие сумки обычно используют на китайских рынках, чтобы хранить в них вещи. Их даже не несут в руках, а обычно по нескольку штук перевозят на тележках. Юля шла быстро, и мне пришлось поднатужиться, чтобы не отставать от ее шага. Света же везла свой чемоданчик на колесиках. Когда мы подошли к какому-то магазину, Юля четко и ясно сказала мне ждать ее тут, пока она не выйдет.

; А ты, Света, пойдешь со мной. Поможешь мне, – повернувшись от меня к Свете, мягко сказала она.

Я достал сигарету и закурил. Я был немного удивлен тем, что происходило. Ведь я совершенно не понимал, зачем они вошли в этот магазин. Это был какой-то туристический магазин, в котором продавали вещи, связанные с экстремальным отдыхом. Я стоял, курил и думал о нашем маршруте до вокзала. Нам нужно было дойти до метро, проехать пару станций в сторону центра, и на третьей пересесть на другую ветку, затем доехать до станции Площадь восстания, возле которой и расположен Московский вокзал. Не успел я этого

 

додумать и докурить сигарету, как вышли дамы. Юля в руке держала большую дорожную сумку. Это была современная, длинная, хорошая, дорогая сумка с множеством дополнительных отсеков. Она положила ее возле моей и сказала:

; Вот, подарок тебе. А то на тебя жалко смотреть с твоим мешком, — сказала она, показывая мне на мою клетчатую сумку. – Да и Андрюша тебе был должен, так что, пользуйся.

Я был ошарашен этим и сразу посмотрел на Свету. На ее лице я прочитал не меньшее удивление, чем испытывал сам. Я смотрел на эту сумку и не мог понять, что тут происходит, несколько секунд.

; Спасибо огромное, Юлия Сергеевна! – сказал я с искренним чувством признательности, когда очнулся от своего ступора.

; Да ладно, мне было приятно это сделать, – сказала она радостным голосом, — ну, что стоишь? Перекладывай вещи.

Когда я закончил, то выкинул свой старый клетчатый мешок в урну, которая стояла возле того магазина. Новая сумка была намного удобнее и красивее. Я еще раз поблагодарил Юлю, и обнял ее, как очень близкую и добрую подругу, и мы со Светой двинулись в сторону метро, а она пошла в сторону дома. Когда я спросил Свету, что это было, она сказала, что сама не успела понять.

; Когда мы вошли, – говорила она, — подошли к тем сумкам, и она указала на эту, — Света показала взглядом на новую сумку, которую я нес, — и спросила меня, нравится ли она мне. Я даже ничего не подумала, я решила она себе ее берет! – В это время Света эмоционально подняла руку вверх, и широко открыла глаза, — а потом она заплатила за нее 1800 рублей и дальше ты все видел.

; Вот такие в Питере люди, — сказал я с восхищением о Юлии Сергеевне.

; Она такая... – и Света, не договорив, сделала лицо, изображающие глубокое удовлетворение, подняв руки и глаза к небу.

До самого вокзала мы говорили о том, какие здесь живут хорошие люди и в особенности, какая хорошая Юля. Я до сих пор очень сильно люблю и уважаю этого человека. И раз в год я звоню ей, чтобы поздравить с восьмым марта. Это, конечно, слишком мало для того, как хорошо я к ней отношусь, но все же мы очень рады всегда друг друга слышать.

Санкт-Петербург – Туапсе

Когда мы сели в вагон, на улице начался сильный ливень. Мы были счастливы со Светой в эти минуты, ведь самое счастливое время жизни – это сама жизнь. Я уже писал, что буду описывать только те моменты, когда я жил. «И что тут может быть счастливого?» – спросите вы? Все новое, что есть в жизни, это счастье. Ведь новое, пусть оно будет хорошим или плохим, всегда меняет нашу жизнь, заставляя двигаться вперед. Как сказали мудрецы, история не имеет заднего хода. Я же могу только дополнить это высказывание: человеческое развитие не имеет заднего хода. Если человек стоит на месте, то он это делает по нескольким причинам. Либо он очень глуп для того, чтобы желать большего, либо он еще глупее и думает, что достиг всего, чего можно желать. Умный человек, посмотрев на жизнь во всем ее проявлении, понимает, что все аспекты жизни не подвластны человеку. Он (человек), никогда не сможет развиться до конца, но он может придумать себе иллюзию конца своего развития. Тут я вспоминаю один интересный пример объяснения бога, где один профессор начертил на доске несколько горизонтальных линий, которые были расположены сверху вниз, одна за другой, и обозначил каждую линию отдельным значением. Нижняя линия означала неорганический мир, дальше шла одноклеточная органика, еще выше был мир растений, потом линия животных, следом человек, а самая верхняя линия была подписана как «высший разум» и в скобочках маленькими буквами «бог». И вот он объяснял своим студентам: «Вот вы видите неорганический мир. Это все, что не имеет жизни, а именно: камни, вот этот маркер, который я держу в руках и эта доска, на которой я пишу. Разве этот мир может

 

понять что-то? Разве он может понять уровни выше? Возьмем мир растений. Разве капустка может понять, что с ней происходит, когда козочка ощипывает ее?» Дальше нетрудно догадаться, что он сказал, правда? Дак разве не глуп человек, думая, что достиг всего в своей короткой жизни? Я думаю, вы согласны со мной, умные читатели.

Соседи нам попались очень милые. Это были бабушка с внучкой, но в самом современном виде. Внучке было уже лет пятнадцать, а бабушке около шестидесяти. Они общались, как подружки, совершенно не стесняясь друг друга. Они могли пошутить друг с дружкой на тему мужчин и любви, даже секса. Они даже курить ходили вместе, что меня крайне удивляло. Бабушка казалась подростком рядом со своей внучкой. Мы со Светой быстро с ними сошлись и узнали, что они были довольно обеспечены материально, каждый год по традиции ездят на Юг в плацкартном вагоне, потому как тут едут наиболее интересные люди.

; Там духота такая! – говорила бабушка, скрючивая лицо, показывая недовольство, — а тут и посвежее, и люди интереснее. Мы с внучкой всегда в плацкарте ездим из-за этого.

; Вы прям как сестры или подружки, — сказала Света со слегка удивленной улыбкой.

; Да нам мужчины одни и те же нравятся! Да бабушка? – подвинувшись к бабушке и пару раз задев локтем в бок, хитро улыбаясь, сказала внучка.

Все засмеялись. Мы задавали им свои вопросы, они с охотой на все отвечали, и наоборот. В этой веселой компании мы и проехали двое суток. Правда, они вышли на пару станций пораньше, но это было всего за несколько часов до нашего прибытия в Туапсе. Еще я познакомился с молодым парнем, моим тезкой, ехавшим из Санкт-Петербурга в Ростов для встречи с любимой. Мы познакомились с ним в тамбуре поезда, когда я выходил курить. Я курил часто, а он еще в пару раз чаще. Он объяснял это сильным волнением перед долгожданной встречей со своей любимой. Он познакомился с ней через интернет и никогда ее еще не видел вживую. Максимум, что было, они общались по скайпу. Он говорил только о ней и как сильно он ее любит. Редко встретишь человека с такой сильной любовью, как у  этой парочки. Ведь мы потом встречались и в Туапсе, когда он был уже со своей подругой Татьяной. Было невероятно видеть такую идиллию отношений. Они словно дополняли друг друга, как дополняют человека его части тела. Их чувства друг к другу вызывали огромный восторг и неменьшую зависть. Конечно, белую зависть, но с какой-то ноткой сожаления о том, что сам этого не имеешь. Видимо, с этого момента, с отголоска зависти и желания того же для себя я стал все больше и больше привязываться к Светлане. Ведь она была постоянно возле меня, а я возле ее.

Туапсе

Когда мы приехали на вокзал в Туапсе и вышли из вагона, то тут же услышали громкие крики мужчин: «Такси», «Такси недорого». Пока мы шли по тоннелю от перрона в здание вокзала, к нам пристал один таксист, уговаривая нас поехать именно с ним, не обращая внимания на наши отказы. Когда же он совсем надоел, я сказал ему, что нам недалеко пешком, после чего он рявкнул на нас что-то по-армянски и ушел. На вокзале было много женщин преклонного возраста с картонками, на которых красовалась надпись«сдам комнату» на некоторых были подписаны еще и цены. На нас сразу набросились несколько таких женщин со своими предложениями, но их цены были такими высокими для нас в тот момент, что мы всем отказывали. Мы сдали багаж в камеру хранения и подошли к одной спокойной женщине с такой картонкой, сказали, что приехали на несколько месяцев, поэтому нам нужен эконом-вариант. Она сказала, что сама не сможет нам помочь, так как с легкостью найдет, кому сдать свой дом, но она дала нам номер телефона своей подруги, которая смогла бы нам помочь.

Первым делом мы со Светой отправились к морю. Мы шли той дорогой, которой люди обычно не ходят, но мы знали, что море находится в той стороне. Когда мы вышли туда через

 

длинную тропу, через стройку, через заброшенные здания и лес, то оказались на пляже, который весь был усыпан крупной и мелкой галькой. Вот оно, море. Я видел его в первый раз в жизни. Этот звук, этот вид, этот запах – все это мгновенно возвело мое состояние до чувства восхищения. Первый раз в жизни я видел, как небо закругляется на горизонте, как одна стихия в буквальном смысле соприкасается с другой. Безграничная свобода чувствовалась во всем этом пейзаже. Там, где мы спустились к морю, людей совсем не было, во-первых, потому, что было еще достаточно рано, а во-вторых, как я уже сказал, мы выбрали безлюдную тропу. Мы выбрали место почище и, раздевшись, зашли в воду. Она была достаточно холодной в тот момент, чего я никак не ожидал. Я всегда думал, что на море вода очень теплая, но, видимо, в том месте и в то время это было не так. Потом она, конечно, поднималась до 26 градусов, но только к середине июля. В тот день, 21 июня 2009 года, она была на три градуса холоднее, что очень сильно было заметно. Мы пробыли в воде недолго, но это время радовались и даже вскрикивали что-то веселое от удовольствия. Когда мы вышли, то легли на раскаленную гальку, время от времени ерзая от ее температуры, но скоро привыкли и лежали с широкими улыбками от этого мгновения свободы в наших сердцах.

Когда мы позвонили Светлане Ивановне, бабульке, чей номер нам дала женщина на вокзале, та продиктовала нам адрес. Мы со Светой долго шли через весь Туапсинский пляж, пока не вышли к центру города и не стали спрашивать у местных торговцев сувенирами, которые стояли в палатках на улице, как пройти на Звездный, микрорайон, где жила Светлана Ивановна. Хотя нам настойчиво советовали отправиться туда на автобусе, мы все же решили пойти пешком. И действительно, это было отчаянной идеей, так как нам пришлось около часа подниматься в крутую гору, а потом еще около часа идти пешком по асфальту с резкими возвышениями и склонами. Когда же мы, наконец, дошли, то совсем выбились из сил. Кожа у нас уже достаточно покраснела от лучей палящего солнца, во рту была ужасная сухость, а ноги просили мягкого кресла.

Когда мы подошли к дому, нас уже на крыльце ждала бабушка лет семидесяти, с седыми волосами, зачесанными назад и убранными в хвостик. Ее смуглое лицо было покрыто неглубокими морщинами. Телосложение было крепким. Если бы ее переодеть в индейскую одежду, то она бы была очень похожа на индианку. Вот так выглядела Светлана Ивановна, с которой я разговаривал по телефону. Частный двухэтажный дом располагался на склоне горы, откуда был виден прекрасный пейзаж. Чтобы подойти к дому, нам пришлось спускаться по крутой бетонной лестнице, которая была около десяти метров длиной и около пяти высотой. Когда же мы спустились к дому, поздоровались и уточнили, что мы именно те, кого она ждет, а она именно та, к кому мы шли, хозяйка пригласила нас в дом, чтобы осмотреть комнату, которая была на втором этаже. Вообще дом располагался так, что второй этаж скорее был первым по отношению ко входу в дом, а первый этаж – наподобие нулевого. Наша будущая комната располагалась в самой отдаленной части дома, в конце длинного коридора. При входе, через комнату, находились еще четыре комнаты по две в разных ответвлениях, но они располагались все рядом, и невозможно было кому-нибудь выйти, неслышно для остальных комнат. Поэтому-то я и сказал, что наша комната в конце коридора была самой отдаленной. Эта была небольшая, но очень уютная комнатушка, с деревянным окном почти на всю стенку, большой двуспальной кроватью и небольшой тумбочкой с двумя отделениями. В общем-то, все, что было нужно.

; Ванна у нас внизу, там, где кухня, — начала Светлана Ивановна. — Постельное белье я меняю раз в десять дней. На кухне есть телевизор, холодильник, плита, все что нужно.

; Хорошо, нам все очень нравится, правда, Света?

; Да, все замечательно, — кивнула она.

; Ну что, сколько мне с вас взять? – задала вопрос Светлана Ивановна с полной серьезностью.

; Мы скорее всего здесь до осени, – сказал я – приехали и отдохнуть, и поработать.

 

; Ну... пять тысяч в месяц вас устроит? – осторожно спросила бабушка.

; Да-да, вполне! – закивали мы головами — Только вот с одним нюансом. Мы будем платить два раза в месяц, — сказал я, и, увидев знак кивок согласия, мы тут же отдали ей деньги.

Мы постелили постельное белье, принесенное Светланой Ивановной, и пошли вниз, на кухню, где располагалось ванная комната. То, что я назвал кухней, скорее было похоже на огромнейшую гостиную, где постоянно собирались жители этого дома. А ванная комната была даже скорее в краешке этой гостиной. Света пошла мыться первой, поэтому я решил подождать ее на кухне. За длинным столом сидел парень двадцати семи лет. Когда он меня увидел, то широко улыбнулся и, взмахнув руку вверх, громко, но дружелюбно поздоровался.

; Александр, — сказал я ему, когда подошел, и протянул руку.

; Очень приятно, Царь! – сказал он и захохотал как ребенок. – Андрей, — добавил он и отпустил мою руку.

Это был высокий, смуглый парень. Стрижка у него была всегда короткая. У него не было половины переднего, верхнего зуба, поэтому, когда он улыбался, это выглядело забавно и тоже невольно вызывало улыбку.

; Вы с подругой надолго приехали? – показывая взглядом на стул, спросил он.

; Да, на пару месяцев, — сказал я когда уселся, — ее Света зовут.

Мы перекинулись общими фразами знакомства, скоро вышла Света, и я сменил ее. Потом мы со Светой стали собираться на вокзал за багажом. Спросив у Андрея, на каком транспорте нам лучше всего туда поехать, мы взяли с собой немного денег и отправились к вокзалу. Автобус довез нас до центра города, откуда до вокзала пешком оставалось около десяти минут ходу. Мы забрали наши вещи из камеры хранения, и на выходе из здания вокзала Света заметила очень интересную штуку. Это был плакат примерно в пятнадцать квадратных метров, расположенный на стене двухэтажного здания. На нем были нарисованы игральные карты и фишки, с надписью «Покерный клуб КАРАМБОЛЬ».

Отсюда я прекращаю подробное описание, как это было немного выше и перехожу к своему привычному стилю, который был намного выше. Но это не значит, что дальше будет лучше или хуже, интересней или скучнее. Так что, если вам это не нравится, смело закрывайте книгу. Если вам важно в книгах не стили, а смысловая нагрузка, то уверяю, дальше будет только интересней.

На следующий день со Светой приехали в «КАРАМБОЛЬ», но кроме официантов из суши-бара с одноименным названием никого не застали. Они сказали, что клуб открывается с семи часов вечера, поэтому сейчас никого не будет. Так как до вечера было еще далеко, мы со Светой успели обойти весь центр города и искупаться в море. Этот городок был не таким большим, как я думал. Скорее он напоминал поселок, и чем-то – мой родной город. Где-то в половине седьмого мы пришли в клуб, в этот раз встретили там менеджера. Это была полная девушка лет двадцати шести или чуть больше. Мы представились и сказали, что ищем работу, что работали в казино в Екатеринбурге, но вот в спортивном покере опыта у нас всего около месяца. Потом немного пообщались на общие темы и ушли с тем, что оставили им свои номера телефонов. На следующий день, видимо, после того как обсудила этот вопрос со старшим руководителем, менеджер Оля позвонила мне и сказала, что ждет нас на работу через день. График сделали два через два. Смены были только ночные, поэтому я немного обрадовался, так как уже больше полугода мучился бессонницей.

В клубе было два больших покерных стола на девять человек, обшитых зеленым сукном. В общем, если вы смотрели фильмы про казино или видели знаменитые изображения собак, играющих в покер, то легко можете это себе представить. Первые пару дней мы играли сами с собой, так как клиентов было мало. Но потом все как с цепи сорвались, и каждый день в клуб приходило все больше и больше людей. Хотя в клубе и стояло два стола, но игра обычно велась за одним. Этот клуб в большинстве своем вел только кэш-игры, что означает игры на наличные деньги. Принять участие в игре мог любой желающий, который покупал фишки не менее чем на две тысячи рублей, но обычно брали на

 

тысяч семь или восемь. Мы со Светой работали в одну смену, и с нами ставили еще одного человека. Из шести крупье я был единственным парнем. В смену выходило по три человека. В то время, как двое следили за игрой, третий человек отдыхал у барной стойки суши-бара. Схема была та же самая, которую я описывал, когда работал в Екатеринбурге, с тем только отличаем, что стол был один и мы работали по двадцать минут на позиции. То есть крупье, инспектор, отдых. С каждым таким кругом проходил час рабочего времени. Чтобы скорее закончить с рассказом об этом клубе, я лишь расскажу о манипуляциях с фишками, которые уходили в комиссии за раздачи и на чаевые. Дело в том, что в конце каждой раздачи крупье должен был брать два процента комиссии с общего банка. Эти деньги шли в оплату за игру в этом клубе. Между крупье и менеджером было не гласное правило: так как клиенты обычно не считали банк, то мы брали чуть больше, чем два процента. Иногда вместо пятидесяти-ста рублей, мы позволяли брать сто-двести, но только в тех случаях, когда банки были из разного номинала фишек и интуиция говорила «сейчас можно». Так же мы поступали и с чаевыми.

Когда игрок кидал пятьдесят рублей на чай, а в следующий раз еще двадцать пять, то в процессе забора комиссии мы меняли три фишки по двадцать пять на одну по сто. Либо просто вместе с комиссией клали фишки в «чай». В конце рабочей смены, когда все игроки уходили, а это было уже под утро, мы делили весь «чай» на четверых: на троих крупье и на менеджера. Выходило примерно от тысячи до трех тысяч рублей на человека, не считая оклада за смену. Так что получалось довольно неплохо, и вскоре мы со Светой начали позволять себе некоторые лишние траты денег. Вот и все, что я бы хотел упомянуть в этой книге о клубе «КАРАМБОЛЬ».

***

Начало июля. Утренний теплый день в наш выходной. Сегодня мы со Светой и Андреем договорились вместе сходить на море. Так как мы вставали не раньше одиннадцати часов утра из-за нашей работы, то, умывшись и позавтракав, вышли из дома только к часу. С Андреем мы уже достаточно сдружились к тому времени. Он через несколько дней показал нам тропинку через горы, которая вела чуть ли не от самого дома до моря. Тридцать минут ходьбы по свежему лесу, с пением птиц, постоянным шуршанием и ползанием под ногами разной интересной живности – и ты у моря. Это была необыкновенно красивая тропа, рассчитанная на одного человека, с одной стороны которой было возвышение в гору, а с другой – крутой обрыв к горному источнику, сопровождавшему человека, который шел по этой тропе до самого моря. Солнечный свет проникал через верхушки деревьев, хорошенько освещая дорогу, но ни капли не задевая кожу своими горячими лучами. Ближе к морю, не доходя до него минут пять, стояла стена, где из гальки было выложен отрывок из стихотворения Пушкина:

«И божество, и вдохновение, и жизнь, и слезы, и любовь»

По словам Андрея, поэт снимал комнату в доме, находившемся выше этой стены.

Мы со Светой запомнили то место навсегда и даже время от времени вспоминали те строки, когда у нас было прекрасное настроение.

Дойдя до берега моря, мы прошли несколько сот метров вдоль него, пока не добрались до того самого места, где привыкли купаться и загорать. Там было меньше людей и грязи на берегу, а также песчаное дно. Поэтому мы редко изменяли своему любимому месту.

Расстелив покрывало с нашей кровати на гальке и прижав его со всех сторон, чтобы не унес ветер, мы втроем вбежали в воду.

; Ну что, кто дальше? – спросил меня Андрей.

; У тебя нет шансов, — с улыбкой ответил я, и мы оба посмотрели на Свету.

; Ты как думаешь? – спросил ее Андрей.

; Да я даже не знаю, — ответила она.

Мы выбрали место, где уровень воды был чуть ниже середины грудной клетки, и вместе сосчитав до трех, нырнули в воду и поплыли в противоположную сторону от берега.

 

Плыли мы около полутора минут под водой, и, в конце концов, очутились на том месте, где начинался волнорез. Андрей всплыл секунд на десять раньше, но я ненамного выиграл у него. Он плавал быстрее, чем я, но у меня лучше была развита концентрация внимания, которая позволяла мне дольше оставаться под водой. Поэтому, благодаря терпению, я выиграл тот заплыв, хоть и на считанные сантиметры. Андрей был мой первый серьезный соперник, ведь остальные, кто пытался соревноваться в подводном плаванье от силы проплывали лишь чуть больше половины того расстояния, что преодолевал я. Это не было связано с хорошим объемом моих легких, а лишь являлось результатом моего открытия в тринадцатилетнем возрасте. Все дело в том, что когда человек плывет под водой, он очень много думает о том, чего ему не хватает — о воздухе. Он пытается двигаться быстрее, отталкивается сильнее с каждым разом, затрачивая на это колоссальные усилия. И вот, когда мне было всего тринадцать, мне было лень плыть быстро, и я, полностью расслабившись, нырнул и поплыл. Я чувствовал, что плыву довольно медленно, но также понимал, что так мне по-прежнему не нужен воздух и я могу проплыть еще столько же. Я настроился на полное спокойствие и безмятежность, чему способствует почти полное отсутствие звуков.

Когда я вынырнул на поверхность, то чувствовал, что мог проплыть бы еще минимум столько же, так как не ощущал никакой нехватки воздуха. Я дышал так легко и свободно, словно вовсе и не плавал только что под водой. Я был поражен своим открытием, ведь это позволяло мне плавать на поразительные для остальных расстояния, да и для меня на тот момент тоже. Так может каждый, думал я, и все, что для этого необходимо, это успокоиться. Секрет был так прост, что я не понимал, почему остальные не постигли его и спрашивали, как это у меня получается. Но я старался держать его в себе, когда был ребенком, так как это было одним из моих качеств, которыми я мог похвастаться. Их у меня было немного, поэтому эта тайна жила во мне достаточно долго.

; Одинаково! – крикнул мне Андрей.

; Нет, ты же видишь, что я немного дальше, — ответил я ему — тем более я еще и в сторону ушел слегка.

; Ну и что? – сказал он, смирившись, что проплыл меньшее расстояние, — зато я быстрее!

; Тут с тобой не поспоришь, – сказал я, и мы оба поплыли к берегу.

Света плавала там, где ее ноги доставали дна. Поэтому, когда мы к ней подплыли, то оказались на довольно мелкой для нас глубине. Поверхность воды доставала нам примерно до уровня сердца. Когда мы вдоволь набрызгались друг на друга и наплавались, то решили пойти позагорать. Это было любимое занятие Светы, так как эта процедура хорошенько очищала кожу. «А для девушек это очень важно» – говорила она по этому поводу. Как каждый раз, выходя из воды, так и сейчас, я выполнял одну и ту же процедуру. А именно, отплыв подальше от берега, нырял и плыл под водой до тех пор, пока не оказывался на берегу. Когда я вышел из воды и пошел к месту, где мы остановились, Света уже лежала на спине, а Андрей стелил себе полотенце. Я лег рядом со Светой на покрывало и накинул свою футболку себе на глаза.

; У меня есть знакомый, — заговорил Андрей, когда лег на свое полотенце слева от меня, — который проплывал под водой от одного волнореза к другому.

; Ничего себе! – удивился я, — а сколько тут? Метров пятьдесят?

; Да, примерно так, — подтвердил Андрей.

; Я тоже когда-нибудь хочу научиться так плавать, — сказал я.

Мы лежали около часа, несколько раз переворачиваясь на живот и обратно. Затем повторили водную процедуру и опять стали загорать. В третий раз в воду мы не полезли, а пошли домой. Палящее солнце неплохо забирало силы, поэтому обратный путь нам всегда казался очень тяжким. Тем более, что нужно было подниматься в гору. Единственное, что радовало, это то, что путь был свежим и находился в тени, так как, вы уже догадались, возвращались мы обычно по той же тропе, по которой шли на пляж. Когда мы пришли домой, было уже начало пятого. Света приготовила куриный суп с лапшой и картошкой, и,

 

подкрепившись, мы с ней поехали в центр. Обычно мы добирались туда на автобусе или маршрутке, что ходили здесь каждые десять минут, но иногда, когда было желание, то шли пешком. На этот раз такого желания у нас не возникло из-за нашего похода на пляж, поэтому мы поехали на автобусе. В центре мы обычно брали по бутылке пива и садились на одну из лавочек, которые располагались на красивой аллее с фонтаном в центре. К часам девяти- десяти мы шли на автобусную остановку, откуда уезжали в наш микрорайон. Придя домой, мы ужинали, смотрели телевизор, играли в карты с семейством, после чего шли в свою комнату и, немного поговорив, почитав, поиграв, может быть, в нарды или покер, укладывались спать. Света спала очень хорошо, но вот я не мог уснуть часов до пяти. В восемь я просыпался и в полудремоте лежал до десяти часов, пока это состояние вовсе не пропадало. Было достаточно сложно переживать бессонницу каждую ночь, но бывало, что раз в пару недель я мог, как младенец, проспать до двенадцати.

Вот так, в основном, мы и проводили время. Работая по ночам, отдыхая на море и гуляя по городу, пока однажды я не ушел из покерного клуба, и Света не осталась работать там одна. Это время совпало с приездом Максима, после чего и начался новый этап приключений. Но обо всем по порядку.

Я нередко совершал ошибки при раздачах карт, что очень не нравилось нашему менеджеру, игрокам, да и мне, собственно, тоже. К сожалению, моя невнимательность и задумчивость того времени заставляла меня делать эти ошибки постоянно. Я мог не раздать кому-нибудь карты, или наоборот, раздать лишние. Мог не вовремя вскрыть карту, когда этого нельзя было делать. Эти ошибки мог совершить и совершал любой крупье, но в моем случае они происходили так часто, что это, как я сказал выше, нервировало нашего менеджера Олю. Но вместо того, чтобы меня уволить, она решила меня сломать, сделав так, чтобы я ушел сам. Я это понял потом, немного позже. Это показалось мне настолько забавным и смешным, что сейчас я не могу вспоминать произошедшее без улыбки на лице. Тогда же это было тяжелым испытанием, которое заставляло меня злиться и нервничать.

; Ну как можно быть таким невнимательным? – говорила со злостью в глазах и голосе Оля.

; Как можно быть такой жирной дурой? – думал я про нее молча.

; В Екатеринбурге что, все парни такие? – продолжала она, постепенно переходя на личность.

Я слушал этот треп, в моих жилах закипала кровь.

; Что ты скалишься? – подливала она масла в огонь, а потом с гнилой ухмылкой добавила, – обиделся что ли?

Это ее выражение заставило меня содрогнутся от ненависти, я думал что вот-вот потеряю над собой контроль и накинусь на нее с матом и криками. Но тут я сказал то, что ее саму немало задело, и на что она не могла возразить.

; На таких, как ты, не обижаются, — с улыбкой произнес я, и все засмеялись, поняв мой намек.

Когда меня сменили, я позвал ее за пустой столик, за которым обычно сидели клиенты суши бара, и сказал:

; Я сегодня работаю последнюю смену.

; Почему? — с улыбкой спросила Оля.

; Потому, что ты сука последняя, — подумал я так громко, что чуть было не произнес это в слух, — у меня плохо получается быть крупье.

Тут она сделалась мягкой и довольной собой, что довела меня до этого. И

«поддержав» меня в моем решении, уже не злила и не нервировала меня в этот день. Как я написал выше, я испытывал к ней такую злость, которую испытывают люди всего несколько раз в жизни. Если, конечно, эти люди не склонны к злости. Но, вспоминая это сейчас, я чувствую себя таким маленьким и глупым ребенком на тот момент, что непроизвольно улыбаюсь и покачиваю головой. Ведь злость и ярость никогда не делает человека сильнее, тем более, не делает его умнее и рассудительнее. Она никогда не действует позитивно ни на

 

кого, так как человек, испытывающий подобные эмоции, не только убивает свои нервные клетки, но и приносит себе негативное настроение на достаточно долгое время. Это настроение худшим образом влияет на последующие мысли и поступки человека.

Следовательно, злость, ненависть, ярость направляются только против носителя этих эмоций и больше ни на кого. Даже если бы я сорвался на Олю и вылил бы в тот момент всю желчь, которая во мне накопилась в отношении ее, то сыграл бы только и только против себя самого. Поэтому мудрые люди никогда не злятся, не нервничают, не испытывают никаких иных негативных эмоций в отношении кого-либо. Они делают выводы и ничего более.

До того, как мы окончательно распрощаемся с этим клубом, я бы хотел познакомить читателя еще с одним человеком, который связан с этим местом. Речь идет о шеф-поваре суши-бара, которого пригласили сюда из города Ростова. Виктор был корейцем по национальности, но вырос и прожил в России все свои двадцать пять лет. После школы Витя пошел учиться на повара, так как он знал одну простую истину: общепит будет существовать всегда. Хоть на Земле и существует несколько сотен или даже тысяч человек, которые способны питаться лишь энергией, получаемой от солнца, остальные семь миллиардов людей продолжают пользоваться своей пищеварительной системой. Когда он только начинал, то вкалывал без выходных, за копейки, «зарабатывал себе имя», как говорил он сам. Но спустя всего около года на него обратили внимание и предложили работу в должности шеф- повара. Вот уже около пяти лет он работал в этой должности в своем городе, переходя во все более крупные рестораны. Теперь, как говорил он же, «имя стало работать на меня», поэтому в деньгах он никогда не нуждался. В Туапсе его пригласили всего на лето, дав оборудованное место и пару учеников для того, чтобы оставить после себя повара, оклад составлял сорок тысяч рублей в месяц. Помимо того, что Витя хорошо готовил, он был очень азартным человеком, который мог всю свою зарплату оставить в одном игровом аппарате. Этот человек был мало восприимчив к спиртному, ведь сколько бы и чего бы он не пил, ему было мало, и он никогда не напивался. В общем, хороший парень, очень сообразительный и умный, но со своими недостатками.

Витя часто делал нам роллы совершенно бесплатно, как работникам клуба. Он был там сам себе хозяином, поэтому никто не мог его в этом упрекнуть. И вот, в мой последний день работы он спросил меня:

; Ну что, может сделать тебе поострее?

; Ага, давай Вить, чтобы я на всю жизнь запомнил, — усмехнулся я.

; Ооо, это что, вызов? – широко и добро улыбнулся он.

Я понимал, что сейчас возможно съем самое острое, что когда-либо пробовал. Так оно и было. Он добавил в него столько васаби и спайса, что этих приправ было примерно на треть всего ролла.

; Ешь сразу, целиком, и не запивай водой сразу, иначе рис взбухнет в желудке, — предупредил он.

Когда я это пережевывал, во всей ротовой полости все горело, я чувствовал такое пламя внутри, что еле-еле сдерживал свое спокойное улыбающееся, но отчаянное, лицо. Меня выдавали только слезы, которые я не мог контролировать от этого счастья. Я дожевал и набрал в рот немного воды, прополоскал немного те места, где чувствовал особую остроту.

; Это что, все, на что ты способен? – улыбаясь, со слезами на глазах спросил я

его.

Витя смотрел на меня секунду с открытым ртом от удивления, а потом как будто

опомнился и рванул со смехом делать мне второй ролл. На этот раз еще острее.

; Ну, посмотрим, что ты скажешь после этого, — сказал он с хитрой улыбкой.

Следующий ролл еще больше выжигал мне все внутри, но на этот раз я как будто попривык от первого, и обошлось без слез. Это было намного проще, чем первый, потому как я уже знал, что меня ожидает.

; И это все, Витя? – спросил я с большей ухмылкой.

; Ну, хорошо, сейчас я тебя сделаю! – сказал он с серьезной улыбкой, глядя

 

прямо в глаза и начал делать свой последний для меня ролл на этот день.

Он лишь на одну пятую объема добавил туда риса, все остальное пространство в полости змеиной кожи, состояло из массивной лепешки вассаби, залитое нечеловеческой дозой спайса. Когда он протягивал его мне, я с ужасом посмотрел на Витю огромными глазами.

; Вот такое даже я не пробовал, — сказал он мне, улыбаясь, — это самый острый, какой вообще может быть! Но ты ведь еще можешь отказаться, – добавил он хитрым голосом.

; Отказаться? Дак поздно уже, — задумчиво, не отрываясь от смертоносного ролла, ответил я.

Когда я начал его жевать, мои глаза налились кровью. У меня даже лопнул один капилляр от напряжения, которое я испытывал. В некоторые моменты я хотел было выплюнуть все, но понимал, что проиграю, сделав это. Проиграю тем, что взялся за дело, которое мне не под силу, когда до этого утверждал, что все ерунда. Конечно, я утверждал это для шутки, и все понимали, что это такое, но все же я не мог позволить себе сдаться. Я дожевал его до конца, постоянно борясь со своей волей. Мое лицо уже не было таким спокойным, как с прошлыми роллами, так как меня выдавали глаза, которые то широко раскрывались, то сильно зажмуривались. Но все же я это сделал, после чего даже смог сказать:

; И это все, что ты можешь?

На сей раз Витя гораздо дольше удивленно смотрел на меня. Я боялся, что он сейчас начнет делать еще один ролл, еще более острый, чем тот, от которого я еле оправился. Но он лишь, не меняя выражения лица, произнес:

; Да ты отчаянный!

***

На следующий день Свете позвонил Максим. Это был наш бывший коллега, который в Екатеринбурге выиграл неплохую сумму денег в покер и решил отдохнуть на них в Сочи. Но узнав от Кати, подруги Светы, что мы находимся в Туапсе, он под предлогом «повидаться с нами пару дней», решил отдохнуть у нас. Тем более, что свободных комнат было достаточно, а Светлане Ивановне была не лишняя его посуточная плата. Максим был очень азартным и очень вспыльчивым человеком. Он очень любил выпить, а когда выпивал, себя уже не контролировал и готов был проиграть все свои деньги, где бы то ни было. Двадцати пяти лет, с рыжими волосами и веснушками, он был невысокого роста. В его поведении, манерах и привычке обсуждать других людей, прослеживался комплекс Наполеона. Приезжал он вечером, на следующий день, поэтому просил нас со Светой его встретить. Я был рад старому знакомому, пока думал, что он приедет на пару дней, но потом он немного поднадоел, и, когда я понял, что он и не собирается в Сочи, то просто смирился с его соседством. Однако мы с ним неплохо проводили время, когда около полумесяца ходили играть в покерный клуб, который располагался по другую сторону вокзала от того, где работал я. В том клубе преимущественно проходили турниры, в отличие от «КАРАМБОЛЯ». Турнир представлял собой соревнование, в котором, заплатив небольшой первоначальный взнос, игроки получали определенное одинаковое количество фишек. Целью турнира было выиграть все фишки у остальных игроков. В таких турнирах обычно участвовало около двадцати человек. В зависимости от количества игроков, организаторы определяли, сколько будет призовых мест. Мы с Максом несколько раз занимали призовые места, выигрывая  около двух тысяч со ста рублей.

Когда нас со Светой разбудил звонок Максима, мы решили больше не засыпать, хотя было всего около двенадцати часов. Трудно отказаться от теплой и мягкой кровати после ночной смены. Кто когда-либо работал ночью, меня понимает, а кто не работал, то это все равно, что просыпаться в шесть утра, чтобы начать собираться на нелюбимую работу. Когда мы спустились на кухню, то увидели за столом около семи незнакомых нам человек. Среди

 

них были в основном взрослые мужчины, лет по сорок, один молодой парень лет восемнадцати и один парень постарше, которому на вид было примерно двадцать три — двадцать четыре года. Все они были нерусские и очень оживленно вели беседу на своем родном узбекском языке. По их внешнему виду было видно, что это рабочие-гастарбайтеры. Светлана Ивановна взяла их жить к себе всех за те же сто рублей в сутки. Когда Света ушла в ванну, я подошел к столу и начал со всеми здороваться. Они оказались очень приветливыми и даже называли мне свои имена, которые я пропускал мимо ушей, так как не думал, что я к кому-либо буду обращаться, да и потому, что это были те имена, которых я ни разу до этого не слышал. А новая несвязная информация, как известно, запоминается хуже всего.

Помывшись, мы отправились в центр, чтобы купить запасы на несколько дней в большом гипермаркете и заодно прогуляться.

; Витя звал нас на дискотеку в Шепси в субботу, — сказала Света.

; Я не сильно хочу туда ехать, ты же знаешь, как я отношусь к этому, – ответил я

 

ей.

 

Мы в это время бродили по магазину и искали молочный отдел.

; Да, но я сказала, что МЫ подумаем.

; Если хочешь, — сказал я, — ты можешь поехать одна, я не обижусь.

; Да ладно, я не поеду без тебя, – сказала она, и мы оба взяли одинаковые

 

бутылки с молоком, чтобы посмотреть срок годности.

; Как хочешь, — посмотрел я на нее и тут же немного приподнял свою бутылку, давая понять, что мы возьмем ее, и сказал, — вот это свежее.

Мы взяли молоко и продолжали ходить по магазину, выбирая продукты. Подойдя к хлебному отделу, Света повернулась ко мне и сказала:

; С тобой что-то не то в последнее время.

; И что же? – сказал я ей, улыбнувшись.

; Ты какой-то вялый стал, – ответила она и задумалась.

; Не знаю, Света, наверное, потому, что мне здесь надоело.

Мы взяли булку хлеба и две одинаковых булочки, отправились к кассе. Когда мы вышли, у нас было два полных пакета с продуктами. Мы присели на лавочку ненадолго, и у обоих забурлило в животах. Мы были голодны, потому как не стали завтракать при куче неизвестных гостей. Поэтому мы достали молоко с булочками. В руки мне случайно попал чек, в котором я также совершенно случайно увидел незнакомую надпись. Там было написано, что мы купили сырный хлеб, хотя я ясно помнил, что кроме обычного хлеба и двух булочек, мы ничего такого не брали.

; Ты же не брала сырный хлеб? – спросил я Свету и показал ей чек.

; Нет, ты же знаешь, что не брала, — ответила она, с удивлением глядя в чек.

; Посмотри, что написано на упаковке твоей булочки, — сказал я и стал рассматривать свою.

; Булка с курагой, — сказала она.

; Сырный хлеб, — прочитал я название на своей булке.

Мы с ней начали смеяться, в шутку говоря, что они там всех так обманывают, хотя, конечно, понимали, что это было случайностью.

; А пошли им скандал устроим! – сказал я Свете с горящими глазами.

; Да ладно, что тебе эти четырнадцать рублей? – махнув рукой, ответила она.

; Да причем здесь деньги, — продолжал я, — просто повеселимся! Ты представь их лица, когда мы придем и начнем их обвинять! Это же серьезная организация, за такое они там сильно будут бояться скандала!

Света улыбнулась, видимо, представляя лица администраторов магазина, и кивнула в знак согласия. Конечно, скандала мы устраивать не стали, так как делали все ради забавы, и нам стало жалко этих людей, которые с ужасом бегали вокруг нас, извиняясь за ошибки раскладчиков товара и обещая наказать их. Когда мы со Светой вышли из магазина, то долго

 

не могли придти в себя от смеха, который звучал до самой автобусной остановки.

Когда мы приехали домой, то встретили на кухне Андрея и пару узбеков. Андрей уговорил их купить ему большую бутылку пива, ведь узбеки охотно расположены к тому, чтобы угощать. Андрей это недавно понял и начал активно этим пользоваться. До того, как мы со Светой приехали, он вот уже полтора года не напивался, так говорила его бабушка. Но то ли мы, то ли кто-то еще сильно пошатнули это воздержание, потому как скоро Андрей стал пить каждый день. Пьяным, он превращался в совершенно другого человека. Он мог начать избивать отца или душить бабушку, чтобы те дали ему денег на алкоголь. Это было опущенное животное, которое зависело от стакана. Но повторюсь, это был пьяный Андрей, а трезвый он совсем не плохой парень.

; Атабек, выпей со мной! – сказал веселым голосом Андрей самому крупному из узбеков.

; Нет-нет, я не буду — ответил тот совсем без акцента.

; Почему? Ты такое пиво не пьешь, что ли?

; Я совсем пиво не пью, — сказал Атабек с ноткой какой-то гордости.

; А что ты тогда пьешь? Водку? – продолжал веселиться Андрей.

Атабек рассмеялся очень заразительным смехом, глядя на пьяного Андрея, и произнес:

; Я совсем не пью спиртное.

; И даже на праздники?

; И на праздники.

; А как ты тогда расслабляешься? – допытывался Андрей.

; А я не напрягаюсь, — ответил ему Атабек и опять рассмеялся в своей манере. Тогда Андрей немного серьезнел и снова спросил:

; Но почему ты не пьешь?

; По нескольким причинам, — ответил он, — а главная, это из-за вредности алкоголя.

Андрей сделался веселее, услышав это.

; Если так посмотреть, то жить тоже вредно, — смеясь, сказал он. Теперь Атабек сделался немного серьезнее.

; Это главный аргумент пьющих людей, — улыбаясь, но немного с грустью ответил ему Атабек, — Считай, что мне вера не позволяет.

; А ты представь, что Аллах на секунду закрыл глаза, — сказал ему Андрей и подмигнул левым глазом.

; Аллах никогда не закрывает глаза, это в вашей религиозной книге сказано, что бог на седьмой день отдыхал. Аллах же никогда не отдыхает, — с улыбкой сказал узбек, сидевший рядом с Атабеком.

; Да и к тому же мой организм не закроет глаза на эту отраву, — добавил Атабек и рассмеялся.

Мы со Светой в это время готовили еду и слушали их разговор, иногда посмеиваясь вместе со всеми. Особенно когда смеялся Атабек своим заразительным смехом. Хоть мы и не участвовали в их разговоре, но чувство было такое, будто и мы в теме всего этого диалога.

Мы поели и пошли в свою комнату.

; Расскажи мне о своей первой любви, Свет, — спросил ее я, когда мы лежали на кровати.

; У меня ее не было, — ответила она задумчивым голосом после некоторой

паузы.

; Просто по первой любви, – начал я, — в основном определяется будущий идеал

партнера.

; Правда? Ну не знаю, так ли это...

; Это так, уверяю тебя. Вот, например, если девочку лишают девственности изнасилованием, то она возненавидит мужчин и уже никогда не сможет создать семью из-за

 

недоверия к большинству мужчин.

; Это потому, что насильник был у нее первым? – спросила Света.

; Да, потому как первый опыт закладывает стереотипы поведения для всех последующих опытов, — серьезно сказал я, — это касается не только сексуальных отношений.

Света немного помолчала, задумавшись, потом повернула ко мне голову и спросила:

; Ну а если первый раз происходит не из-за изнасилования, но и не по любви? А так просто?

; Тогда девушка будет считать секс простым развлечением и с вероятностью в восемьдесят процентов изменит своему мужу.

; Это все чушь! – сказала Света — Вот я бы не стала изменять мужу!

; Ну, во-первых, это еще вопрос, а во-вторых, я же не сказал, что ВСЕ будут изменять.

; А у тебя это было по любви? – спросила она.

; Да, поэтому я уверен на все сто, что никогда не изменю любимой, – ответил я с гордостью.

; Расскажи мне про свою первую любовь, — попросила Света сухим голосом.

; Мы познакомились на форуме городского сайта двадцать седьмого декабря, — начал я, смотря перед собой, — ей было четырнадцать лет, и звали ее Вераника. Мы договорились встретиться возле фонтана, там, где обычно встречаются люди в нашем городе. Однако жили мы рядом друг с другом и шли туда примерно одной дорогой. Когда я первый раз ее увидел, она показалась мне такой забавной и необычной. В длинном, морковного цвета пальто и голубом вязаном берете. Она была как будто из другого мира, и впоследствии так и оказалось. Потом, позже, она мне призналась, что понятия не имеет, как она могла согласиться встретиться с незнакомым парнем вечером в то время. Она поражалась себе и тем поступкам, ведь получила очень чистое и нравственное воспитание. Мы гуляли с ней пару дней, вечерами, заходя иногда греться в подъезды, тогда еще не за железными дверями но замок. Она также в это не могла поверить, ведь зайти в подъезд с незнакомым парнем для нее было все равно, что пройтись голой по тюрьме, где сидели извращенцы. Для многих в том возрасте сидение в подъездах было нормальным явлением, но только не для нее, так как она была совершенно иного воспитания. Через несколько дней после нового года мы просто прогуливались днем по городу. Я решил сказать ей, что она мне нравилась, но никак не ожидал от нее такой реакции. Она мне что-то весело рассказывала до того, как я сказал ей это, а после она как будто услышала от меня самую жуткую угрозу в ее адрес. Лицо ее стало очень напуганным и удивленным. И всю дорогу до ее дома она ничего больше не говорила мне. Когда же мы подходили к ее подъезду, она, не прощаясь, рванула с места и побежала от меня так быстро, что я даже испугался такой резкости. Следующие пару месяцев мы с ней не виделись, а лишь переписывались по электронной почте. И вот, только в середине марта она сама меня позвала гулять. Тогда я даже не намекал о своей симпатии, но она вывела меня на эту тему, заставив задать ей вопрос, нравлюсь ли я ей. Это было недалеко от ее дома, поэтому как только она сказала «да», то резко повернулась от меня и быстрым шагом направилась в сторону своего подъезда. «Даже не попрощаешься?» – крикнул я ей вслед, после чего она остановилась, повернулась и со счастливым лицом, улыбаясь, крикнула мне: «Пока!». Мы улыбались друг другу несколько секунд, а потом она повернулась и пошла дальше. Я проводил ее взглядом, пока она не вошла в свой подъезд, и, тоже счастливый, пошел домой.

; Вы даже не поцеловались? – удивленно спросила меня Света.

; Ха-ха-ха, — посмеялся я, — Да мы еще до лета не целовались. А когда начали целоваться, то это было так редко, что я даже не помню, когда это было у нас впервые. Просто она не любила это делать, я так и не понял почему. Парой мы стали считать себя только с двадцать седьмого мая. С этого времени я понял, что это будет единственный в моей жизни человек, которого я буду любить всю жизнь. Я это понимал лишь косвенно, но сформулировал эту мысль окончательно и прямо чуть-чуть позже. Так мы стали видеться с

 

ней почти каждый день.

; Но если она не любила целоваться, то чем же вы тогда занимались?

; Ей нравилось, когда я ее целую в шею, как я ласкаю ее грудь, бедра, как я шепчу ей на ухо, что безумно люблю ее. Но сексом мы не занимались, потому как она сказала, что сможет сделать это только после свадьбы.

; И ты что, готов был ждать?

; Ты прям как парень говоришь, который ценит минутную потеху больше, чем глубокие чувства! – с удивлением и ухмылкой посмотрел я на нее. — Я же говорю, я ее безумно любил! Поэтому мне было не важно, когда это произойдет.

; И что, даже не хотелось?

; Ты что? Конечно, хотелось, мы только об этом и говорили. Как будем в  будущем заниматься любовью. Единственной нашей договоренностью в этом было то, что мы будем заниматься только классическим сексом, без всяких дополнительных извращений. В таких чувствах мы жили с ней до того, как я поступил на первый курс института. Седьмого октября, в субботу, она уговорила меня не ждать до свадьбы, которую мы хотели сыграть, как только ей исполнится восемнадцать. Скажу честно, на уговоры потребовалось немного времени. Мы долго возились с презервативом, потом искали как поудобнее прилечь, ведь у нее и у меня это было впервые. После этого мы занимались сексом все свободное время. Когда я учился в Екатеринбурге, это было лишь по выходным и в дни каникул. В этом  занятии было столько любви, столько страсти, что мы делали это раза по два, три за день. Все лето, как ты догадываешься, проходило именно за этим. Мы редко с ней куда-то ходили, нам было нужно одно: секс и только секс. Говорят, что люди со временем начинают холодеть друг к другу, но в нашем случае, по крайней мере, точно могу сказать за себя, этого не происходило. Все шло так бурно и живо, как будто мы только-только полюбили друг друга и  у нас еще не остыло первое впечатление, хотя на тот момент мы встречались уже два года.

; А почему вы расстались, раз так все хорошо было? – спросила удивленно она.

; Точно не знаю, — сказал я, грустно вздыхая. — Она этого сама захотела.

; Но что-то же должно было произойти! – не унималась Света.

; Она отправила мне сообщение на телефон, в котором призналась в измене.

; Дак она тебе изменила?

; Нет… По крайней мере, она потом так сказала.

В это время вошла Светлана Ивановна и принесла нам свежее постельное белье. Света больше не затрагивала эту тему, и я к ней тоже не возвращался.

Однако, когда прошло много времени после моих путешествий, когда мы с Верой стали хорошими друзьями, она объяснила, почему она тогда решила со мной расстаться. Причина оказалась такой простой, что все мои былые мысли по этому поводу оказались очень смешными. Когда я поступил в институт, то приезжал в свой родной город лишь на выходные, и мы имели возможность видеться с Верой только в эти дни. Мы созванивались с ней каждый день, пока я был в Екатеринбурге. Но, как я говорил раньше, на первом курсе мы с одногруппниками очень часто встречались для того, чтобы посмеяться под действием наркотика. И когда она звонила мне в эти моменты, я не брал трубку потому, что знал, что с ней придется разговаривать не меньше получаса. Я каждый раз с болью в сердце наблюдал за огромным количеством вызовов в своем телефоне, и мне было искренне жаль ее в те моменты. Позже, после окончания первого курса, когда я уже очень мало этим занимался, я признался ей в том, почему не брал тогда трубку. И рассказал ей про свою взаимную симпатию с очень красивой моделью, которая мной интересовалась и приглашала на свои показы, но я отказал ей, потому как очень любил Веру, сказав модели, что у меня есть девушка. Про модель я рассказал ей из-за гордости, тщеславия, мол, не каждый бы смог устоять, и многие бы изменили. Все это очень огорчило Веронику, я помню ее лицо, каким оно было, пока я рассказывал.

Поступив в институт, она поехала в колхоз, куда обычно отправляют студентов государственных высших учебных заведений. Там она решила попробовать жить так, как

 

жил я. И все это быстро ее втянуло: алкоголь, сигареты... Она уже не чувствовала ко мне то, что чувствовала раньше. Уже пропало желание связывать со мной всю свою жизнь. И это оказалось судьбоносным решением, которое было принято также из-за того, что я уделял ей мало внимания в течение долгого времени. Она знала, что я не прощу и не пойму только измену, поэтому и сказала мне это. И спустя чуть больше полугода начались те события, которые послужили началом этого рассказа.

Как обычно, ночь для меня была без сна. Поэтому я в четвертом часу решил спуститься на кухню и попить чаю. На кухне не горел свет, но она не была пустой. Там сидел тот узбек, который накануне разговаривал с Андреем об алкоголе. Я немного удивился, даже мгновение опешил от неожиданности кого-либо увидеть в такое время суток. Но, заметив, что он улыбнулся и помахал мне рукой, я полностью пришел в себя и направился к шкафчику с посудой, где стояли кружки.

; Что, не спится? – спросил я его, ненадолго повернув к нему голову.

; Нет, просто я очень сильно храплю, — начал Атабек, – И меня из-за этого разбудили. Вот и решил немного здесь посидеть. А ты почему не спишь?

; Бессонница… – с грустью протянул я, – вот уже больше полугода… – взяв кружку, я пошел наливать воду из чайника, которая уже была горячей.

; В твоем-то возрасте? – удивленно спросил он. – Сколько тебе?

; Двадцать, – сказал я, подходя к столу.

; Выглядишь моложе, — сказал Атабек с улыбкой.

; Да, к счастью это так, — заметил я и, немного помолчав, сказал, — а ты говоришь совсем без акцента. Давно в России?

; Уже семь лет живу, — ответил он, — но я сюда ненадолго, просто ребята попросили помочь.

Потом он спросил про нас со Светой, что мы здесь делаем, надолго ли, и прочее. Я тоже задал несколько вопросов, касающихся его работы и его друзей-узбеков, но потом вдруг вспомнил про его разговор с Андреем и спросил:

; Ты на самом деле совсем не пьешь спиртное?

; Да, – с улыбкой произнес он.

; Но ведь ученые доказали, что немного вина даже полезно, — начал защищать я эту гадость потому, что сам выпивал.

; Это правда, но ведь и ртуть человеку полезна, пока она в градуснике, — загадочно сказал он. – Представь себе виноград, – сказал он и выдержал небольшую паузу, — наша кровь скользит по венам и артериям, имея клеточную структуру. У этих клеток есть оболочка из жировой пленки, которая не позволяет этим клеткам слипаться.

Я тут же представил себе красные кровяные тельца — эритроциты, образ которых возникал еще со школьного плаката в кабинете биологии.

; Эти клетки, — продолжал Атабек, — проходя через маленькие каналы, питают полезными веществами все части нашего тела и головного мозга. Алкоголь растворяет эту жировую оболочку клеток, и они начинают слипаться, образуя по форме нечто, напоминающее гроздь винограда.

Я тут же представил, как эритроциты висят на виноградной кисти с зелеными веточками, и это показалось мне забавным. Я, конечно, понимал, что это только примерный образ и на самом деле они выглядят немного по-другому.

; Эти скопления слипшихся клеток неспособны пройти через тонкие каналы, поэтому застревает там, и отдел, не получающий питания, просто напросто погибает, — заключил он, но, немного подумав, добавил, — когда у человека погибает большое количество клеток в голове, то это все превращается в жидкость, которая на следующее утро выводится естественным путем.

; Моя учительница по химии постоянно говорила нам, — вспомнил я, — что с похмелья мы писаем своими мозгами.

 

; Она была права! – сказал Атабек и весело засмеялся, — надо будет это запомнить.

; Откуда ты все это знаешь? – поинтересовался я.

; А ты думаешь, что такие, как мы, способны только чернорабочими быть? – спросил он, улыбаясь.

Я посмеялся над этим, ведь я на самом деле считал большинство таких, как он, безграмотными людьми. До этого не встречал ни одного умного узбека или таджика. Все люди этих национальностей, которых я до этого знал, на мой взгляд, были недалекими.

; Мой брат имеет высшее медицинское образование, — сказал он, — он мне много что объяснил.

; Теперь я буду знать, что среди узбеков есть умные люди, — как бы отшучиваясь, сказал я.

Мы еще немного посидели, выкурили по сигарете и пошли наверх по своим комнатам.

Проснулись мы со Светой часов в двенадцать, поэтому я чувствовал себя полностью отдохнувшим, проспав так на редкость долго. День прошел, как обычно, мы сходили на море на несколько часов, правда взяв на этот раз с собой самого младшего из узбеков. Это был крепкий, но худенький паренек. Звали его Надирбек, но все называли его коротко, Бек. Он неплохо говорил по-русски, но, правда, с недурным акцентом и частенько путал женский и мужской род. В целом, он был неплохим парнем, которого привез сюда отец для совместного заработка. Одевался он хорошо, поэтому был похож на обычного парня, без какой-то расовой предрасположенности. Ведь у всех есть такие знакомые, которые внешне похожи на нерусских людей, но, так как они ведут привычный для нас образ жизни, одеваются и разговаривают, как и остальные, мы попросту не обращаем на остальное внимания. Так было и с Беком. Правда, его сильно отличал акцент, но все же он был смышленым парнем и быстро пристроился к российскому образу жизни.

Максима мы встретили часов в десять вечера. Он был уже изрядно пьян и хотел продолжения веселья поэтому по пути домой мы зашли в магазин и взяли по паре банок пива. С Андреем они быстро подружились, и тот, и другой не могли без пьянки.

Через полторы недели Света тоже осталась безработной, потому что клуб закрыли в силу признания спортивного покера не спортивной, а азартной игрой. За это время, как я уже и писал выше, мы с Максом успели наиграться в него в одном из клубов. Мы со Светой стали искать работу. Чтобы устроиться официантами, у нас не было сан. книжки, на которую нужно было выделять достаточно средств а в других сферах нам не хватало опыта. Тогда я и решил спросить у узбеков, не нужен ли им еще один работник. Они ответили положительно. Работы на тот момент у них не было, и поэтому я вместе с ними несколько дней ждал предложений. Никогда не думал и даже не предполагал, что когда-либо буду заниматься тем, о чем сейчас расскажу. Это было так необычно и ново для меня, что я с радостью согласился этим заняться. Итак, в конце июля, в последних числах, Атабек предложил мне поработать.

; Ну что, как насчет физической работы? — спросил меня Атабек.

; Конечно! Я только за, ты же знаешь, – сказал я, но Атабек загадочно улыбался, видимо ожидая от меня вопроса. И я спросил:

; Так что надо делать?

; Могилу копать, – ровным голосом, с той же загадочной улыбкой смотрел он на меня, разглядывая мою мимическую реакцию на его слова.

; Хм… – произнес я непроизвольно, широко раскрыв глаза, и мое лицо перекосила тупая улыбка.

; Ахахаха! – не выдержал он, — ну что, согласен?

; А то? – ответил я вызывающе. — Я за любую движуху, кроме голодовки! Тем более, будет, что вспомнить в старости.

Атабек повторил выражение про движуху, чтобы запомнить его для себя. Оно ему очень понравилось. Хоть он и жил в России около семи лет, но все же знал не все подобные выражения, которыми полна русская речь.

 

На следующее утро мы втроем отправились на кладбище в нескольких десятках километров от города. Мы добрались туда в восемь часов утра. С нами был второй молодой узбек из той компании, немного старше меня. Он тоже, как и Бек, хорошо одевался и поэтому выглядел своим. Мардан — так его звали, был отлично сложен физически, так что мне казалось, что он мог бы выступать в соревнованиях по бодибилдингу. Он очень мало говорил по-русски, но делал это намного чище разговорчивого Надирбека. Так что часто его слова звучали совсем без акцента. Вообще, он мне казался очень хорошим, уравновешенным и умным парнем.

Когда нас встретили двое «кладбищенских жителя», это был администратор и его помощник, они показали нам место, дали инструменты и рассказали, какие размеры им нужны.

; Мужики, – сказал администратор — это могила для матери очень влиятельного человека, поэтому сделайте все на совесть.

; Мы для всех делаем на совесть, — серьезно сказал Атабек.

И это было абсолютной правдой. Этот человек на самом деле все всегда делал на совесть. Он говорил, что, занимаясь каким-либо делом, его всегда нужно выполнять так, как будто ты делаешь это для себя. Таков был один из главных жизненных принципов, которые отличали его работу. Это сразу же производило о нем наилучшее впечатление и вызывало бесспорное доверие.

; Делай все так, как будто делаешь это для себя? – с улыбкой процитировал я его принцип, взглядом показывая на лопаты кирку и лом, которые лежали на том месте, где мы должны были копать.

; Ахаха, — разразился веселым и заразительным смехом Атабек, — нет, в этом случае лучше не думать об этом.

И мы оба залились смехом. Отвлекшийся Мардан спросил причину нашего веселья, и, узнав это от Атабека, он посмеялся вместе с нами.

Первые пятьдесят сантиметров Атабек выкопал сам с помощью совковой лопаты. Дальше дело не пошло так просто. Причина в том, что в месте, где мы копали, когда-то протекала речка с дном, усыпанным галькой. Потом русло реки сместили, чтобы расширить кладбище, которое к тому же находилось в горной местности, поэтому там и так была куча природных камней в земле. Копание могилы представлялось мне до этого дня трехчасовым занятием с лопатой в руках. Но, может, оно так и было, но только не в этом месте. Когда совковой лопатой было сделано все, что можно, в ход пошла кирка, которой орудовали я и Мардан, и совковая лопата в руках Атабека. Это было для меня настоящее испытание, ведь приходилось с огромной силой долбить киркой каменистую землю, удары о которую с каждым разом все больше напоминали о себе рукам. Через час такого долбления мои руки уже стонали от шишек и вздутых мозолей, наполненных жидкостью, которая бывает, когда с непривычки натираешь или обжигаешь кожу. И вскоре они все полопались, потому что я старался бить еще сильнее и сильнее, превозмогая боль. К обеду у меня от этой долбежки сводило все тело, а руки болели так, что из глаз чуть ли не бежали слезы. Но я старался не снижать темпа, чтобы не выглядеть слабым в чьем бы ни было лице. Атабек с Марданом видели это и посмеивались надо мной по-доброму, время от времени хваля мою стойкость. Когда стало уже совсем не в мочь, и я подумал, что сейчас просто откажут руки от изнеможения, Атабек сказал:

; Хватит, нужно перекусить.

; Хорошо, — спокойно ответил я и отложил кирку, как будто мог продолжать делать это, если бы он ничего не сказал, целую вечность.

; Устал? – Спросил меня Мордан, подавая мне бутылку с водой.

Я сделал небольшую паузу, думая, что на это ответить. Сказав «нет», я бы открыто солгал, чем поставил бы себя в дурацкое положение. Сказав «да», я бы признался в своей слабости, хотя понимал, что мои напарники, работавшие с гораздо большим КПД чем я, тоже немало устали. И я решил обратить все в шутку:

 

; Конечно, нет, – комичным тоном, скорчив удивленное комичное лицо, ответил я

— мне понравилось, аж неохота отрываться!

; Так, может, не будем обедать? – со смехом спросил Атабек.

; Не есть, не спать — копать, копать! – проговорил я, и мы засмеялись.

Я сходил в ближайший магазин, дорогу к которому мне объяснил администратор кладбища, и купил огромную курицу-гриль и булку нарезного хлеба. Я был так голоден и изнеможен, что эта курица показалась мне самой вкусной курицей из всех, которые я когда- либо пробовал. Мы ели ее не спеша, чтобы как можно лучше отдохнуть перед предстоящей работой. Когда мы доели, то Атабек взял мелкую куриную косточку в виде рогатки и протянул мне со словами:

; Давай поиграем?

; Во что? – спросил я, механически вытягивая руку ладонью кверху, чтобы взять

кость.

; Ты что, ни разу не играл в эту игру? – спросил он меня, отодвигая руку, давая

понять, что он не собирается мне отдавать эту косточку.

; Говори правила, — с интересом сказал ему я.

; В общем, правила такие, — начал Атабек, — когда я буду тебе что-либо давать из рук в руки, ты мне должен ответить «беру и помню» и наоборот. Если один из нас забудет так сказать, то другой должен сказать ему «бери и помни», это будет означать, что тот, кто забыл сказать, проиграл.

; Хорошо, я во что-то подобное играл в школе, — сказал ему я, — ну а причем здесь кость?

; Просто в эту игру играют тогда, когда в курице попадается кость именно такой формы. Нужно определить, на что мы играем и вместе ее разломить.

; Ну хорошо, – сказал я и, взявшись за кость, добавил, — а на что обычно играют?

; На деньги, конечно, — улыбаясь, сказал он, — давай на сто рублей.

; Давай, — согласился я, и мы разломили кость.

Отдохнув минут десять-пятнадцать после еды, мы вновь принялись за работу. Я с новыми силами стал долбить каменистую почву, уступая Атабеку для того, чтобы он выгребал землю с камнями после меня совковой лопатой. Мардан время от времени откладывал свою кирку и брал лопату у Атабека, давая ему отдохнуть. Мардан двигался так, будто он совсем не устает, в отличие от моих все чаще более слабых движений. Глубина могилы увеличивалась сантиметр за сантиметром. Проработав еще часа полтора, мы решили сделать перекур. Сигареты купили на деньги, выданные авансом за работу, поэтому пачка была общая. Она лежала на скамейке, недалеко от нашего места работы. Присев, Атабек достал из пачки три сигареты и дал нам с Марданом по одной. После того, как Атабек заботливо поднес зажигалку с огнем к моей сигарете, он сказал:

; Бери и помни, — и тут же начал смеяться.

; Черт! – произнес я с улыбкой, чуть не выронив сигарету.

; Хочешь отыграться? – спросил меня он.

; Конечно! Давай еще на сто рублей.

Мы встали, покурили и попили воды, снова принялись за работу. Во всех попытках дать что-либо Атабеку в руки меня сопровождала предательская широкая улыбка. Так что он всегда повторял: «Беру и помню». Мы закончили только к шести часам вечера. К этому времени все силы меня полностью покинули, а тело было настолько вялым и слабым, что я чуть не валился с ног. За время работы Атабек сумел уже выиграть у меня в «бери и помни» восемь сотен рублей. Я не хотел сдаваться, поэтому мы поспорили еще на столько же.

; Ну как тебе наша работа? – спросил меня Атабек, когда мы шли к речке, чтобы умыться.

; Непривычно, – с улыбкой ответил я, — но будет, что вспомнить в старости.

 

По пути к дороге был брод, там мы помыли шею, лицо, руки и ноги. Это придало немного силы и свежести. Когда мы выходили с кладбища, то вызвали такси к дороге, поэтому, не задерживаясь долго у реки, пошли дальше. На половине пути у меня возник некий план, из-за чего я попросил водителя остановить машину возле ларька, чтобы купить сигарет. Я купил пару пачек на завтра, ведь нам предстояло еще и закапывать ту могилу, взял сдачу, демонстративно, что есть сил, рванул к машине и протянул пачки со сдачей Атабеку через окно со словами:

; Скорее! Она неправильно сдачу посчитала!

Я знал, что честность Атабека обратит все его мысли на то, чтобы оценивать мои действия и раздумывать, почему я не поступил справедливо по отношению к продавцу. В это время я быстро обежал машину, открыл дверь с другой стороны, в которой сидел Атабек, сел и закрыл ее.

; Бери и помни, — произнес я, глядя в его удивленное, моим поступком, лицо.

; Ну ты даешь! – вскричал он и разразился диким хохотом — Так нечестно!

; Честно, или нечестно, я выиграл, — говорил я, смеясь, — и мы с тобой в расчете. Больше я в эту игру не буду с тобой играть, — заключил я.

; Да ладно, я бы все равно простил тебе этот долг, — сказал он, прекращая смех, добрым голосом.

; Нет, вот это и было бы для меня нечестно.

Всю следующую дорогу мы разговаривали о завтрашнем дне. Я расспрашивал Атабека о его опыте по рытью и закапыванию могил. Он признался, что этого опыта у него не так уж и много, но из всех случаев этот был самым трудным в его практике.

Доехав до дома, я тут же пошел в душ. Целый день копания в земле сделал меня настолько грязным, что мне пришлось два раза мыть тело и голову, пока я не почувствовал себя чистым. Поужинав, я поднялся в комнату и рухнулся в кровать. Я подробно пересказал все события минувшего дня Свете. Она только качала головой от удивления и с улыбкой, растяжно повторяла одно слово: «Беееедненький».

; Перестань, – сказал я ей, смеясь — ты так говоришь, будто я... – я сделал паузу, придумывая пример самой тяжелой работы, – будто я могилу копал! – вырвалось у меня, когда я вспомнил то, чем занимался.

; Бееедненький, — снова повторила Света и засмеялась над моим примером.

; Да ладно, зато будет что вспомнить! – повторил я одно из своих любимых выражений.

; Да уж… – задумчиво произнесла Света, рассеянно смотря в сторону. – Это ты точно запомнишь на всю жизнь.

Немного поговорив, мы разделись и выключили свет. Я так устал, что думал вот-вот провалиться в сон, но только я начал засыпать, у меня вдруг неожиданно зачесался нос. Это быстро вывело меня из засыпающего состояния так, что я пролежал в полном бедствовании, переворачиваясь с бока на бок, еще несколько часов, пока не отключился.

Проснулся я в шесть часов. Было такое ощущение, будто бы я и вовсе не спал, а пролежал с закрытыми глазами всю ночь, а до того, как начал «орать» будильник, я просто задремал на несколько минут. Одевшись, я спустился на кухню, где уже сидел Атабек. Я пожелал ему доброго утра, заметив что чайник уже стоит на огне, и пошел в ванную комнату чистить зубы и умываться. Когда я закончил, Атабек уже наливал себе чай.

; Сегодня вместо меня поедет Надирбек, — сказал он, держа в руке чайник и показывая взглядом и подбородком на то место, где стояли кружки.

; Ты что, плохо себя чувствуешь? – спросил я, поднося ему кружку.

; Нет, дело не в этом. Просто вы сэкономите так на такси, ведь я не могу ездить в общественном транспорте и свободно перемещаться по городу, — ответил Атабек и налил в нее воду из чайника.

; А где Надир? – поинтересовался я.

 

; Одевается, скоро будет.

Спустя несколько минут спустился Бек с Марданом и тоже налили себе чаю.

Позавтракав бутербродами с сыром, мы вышли на улицу и направились в сторону нужной нам автобусной остановке, которая находилась в паре километров от нашего дома. По дороге я спросил у Бека:

; Почему Атабек не может спокойно перемещаться по городу, а вы с Марданом можете?

; Потому что мы пересекли границу через таможню, а он нет, — ответил Бек с уже привычным для меня акцентом. – Если его остановят, то... как это по-русски… короче, отправят обратно, в Узбекистан, с большим штрафом.

; Но ведь он идеально говорит по-русски, – возразил я, — а услышав его голос, никто не подумает спрашивать паспорт.

Надир не ответил, а только пожал плечами. Автобуса не пришлось ждать долго, чего не скажешь о том, как мы ехали. Это была единственная дорога в этих местах, и на ней нередко собирались многокилометровые пробки. Мы не стояли, но двигались с очень маленькой скоростью относительно разрешенной. Приехали на кладбище мы только к девяти часам утра. В принципе, у нас было еще четыре часа до начала похорон, поэтому мы не торопясь начали приготовления. С Надиром мы пошли вглубь кладбища, чтобы отыскать и принести побольше еловых веток. Это не было похоже на обычное кладбище, ведь могилы были расположены не на равнине, а на склоне горы. Хотя, конечно же, все они стояли ровно, горизонтально, а надгробные плиты никуда не наклонялись. Подъем в гору был как бы поэтапным, поэтому, пробираясь вглубь, мы одновременно поднимались в гору. Повсюду росли сосны и березы, что делало эту местность закрытой от посторонних глаз. Бека то и дело тянуло полазать по заборчикам и ограждениям, расположенным по периметру от могил. За это он постоянно выслушивал мои упреки.

; Да ладно, никто же не видит, — повторял он.

; Прояви уважение, мы все-таки на кладбище, – говорил я, — это считается святым местом для русских.

; Но они же давно умерли, и я думаю не против, – сказал он весело.

; Они-то не против, – улыбаясь, ответил я ,— дело в том, что против я. Ты ведь не повел бы себя так на мусульманском кладбище?

; Нет, конечно, — ответил Бек серьезным голосом. – Но у нас все не так. У вас намного красивее.

Сказав это, мы увидели несколько еловых деревьев, расположенных рядом. С собой мы взяли небольшой топорик, поэтому нам не составило большого труда обрубить достаточное количество пышных веток. Возникла проблема, как все унести за один раз.

Решение было простым. Мы выбрали самую большую еловую ветку и сложили на нее все остальные, поволочив это все по земле. Когда ветки были у могилы, мы аккуратно отделили маленькие от крупных. Делали мы все это, чтобы застелить дно могилы. Это было больше для красоты, чем для ровности, а так как это были похороны влиятельного и богатого человека, то эта идея и пришла администратору в голову. Он сказал, что, если все пройдет шикарно, то, вероятно, можно будет рассчитывать на особую благодарность со стороны родственников умершей старушки. У меня сразу возникла ассоциация с чаевыми, которые давали гости в казино. По сути, так оно и было. Затем мы начали таскать землю из находящегося недалеко горного возвышения. На это ушло гораздо больше сил и времени.

Ведь таскали мы ее в течение часа по два ведра, в быстром темпе, на расстояние около двадцати метров, постоянно перешагивая низкие ограждения могил. Это было для того, чтобы первоначально начать закапывать этой чистой землей. Так мы избежали громкого стука камней о гроб.

Едва мы закончили все приготовления, как подъехало несколько дорогих джипов, два заказных автобуса и катафалк. Когда гроб спустили, и родственники умершей кинули по горсти земли и еловых веток из того, что оставалось, то я, Надирбек и Мардан начали

 

закапывать. С землей дело шло очень гладко, но вот с камнями начались проблемы. Мало того, что они были достаточно тяжелые, так их нужно было еще и приноровиться горстью набирать в лопату. Закапывание продолжалось около двух часов. Тело мое ныло от той внезапной физической нагрузки, которую я испытывал вот уже второй день. Ноги подкашивались, в лопату входило все меньше и меньше каменистой земли, если можно назвать так те камни, которыми мы закапывали могилу. К счастью, один из родственников проявил инициативу и попросил у меня лопату. Это был здоровый и крепкий мужчина средних лет. Уже через несколько бросков он приноровился к этому настолько, что делал это так легко и свободно в течение минут десяти. Этому примеру последовали и другие собравшиеся мужчины. А так как их там было достаточно много, то вторую половину могилы с Надирбеком и Марданом уже не закапывали. Мужчины передавали друг другу лопаты, ведь каждый хотел внести свой вклад в это дело. Когда все было кончено, то могилу обложили цветами и венками. Я, администратор и его помощник наблюдали за эти всем в нескольких метров от могилы, в тени деревьев, так как погода в те дни стояла по-южному жаркая. Вдруг не выдержавшая старушка, как оказалось, сестра умершей, кинулась к могиле на колени и устроила истерику с пронзительными криками.

; Вы надолго здесь? – спросил меня администратор, думая, что я всегда работаю с теми узбеками.

; Не знаю, как мои напарники, а я уеду через месяц, скорее всего, в Питер, – ответил я.

; Просто говорят, в августе сильные магнитные бури начнутся, — с улыбкой сказал администратор и, кивнув подбородком в сторону той старушки, которая устроила истерику, со смешком добавил, — вон, наша следующая клиентка на очереди.

Мне показалось это забавным, и я тихонько посмеялся. Когда все ушли, а старушку увели специально нанятые на этот случай ребята в белых халатах, администратор попрощался с сыном умершей и пожал ему руку со словами:

; Со всеми бывает. Всего вам хорошего!

; Спасибо огромное! – горячо и с почтением сказал мужчина, — вы очень все хорошо сделали!

После чего пожал нам руки и ушел.

; Вот сука жадная! – вырвалось у администратора после того как тот мужчина вышел за ворота. – Обещал отблагодарить, а сам...

; А как обычно благодарят? – спросил я, имея в виду вопрос «сколько обычно дают денег».

; Да по-разному, — ответил он, — однажды мы военного хоронили, так нам тридцать штук родственники дали! А этот… сука, жадный какой! Хотя бы пятерку дал.

Вернувшись, мы рассказали все это Атабеку, тот не поверил в то, что они не заплатили администратору «чаевые»:

; Скорее всего, администратор просто не захотел делиться с нами, – сказал он спокойным размеренным голосом, — ведь кинуть узбеков проще простого, — добавил он после паузы.

; Да он мне сразу не понравился! – эмоционально вскрикнул Бек, — и лицо у него наглое!

; Я тоже думаю, что он обманул, – добавил я, — он слишком наигранно ругался на того мужчину, к тому же, я не думаю, что такие люди не заплатили бы после того, как сказали, что отблагодарят.

; Пусть это останется на их совести, кто бы как ни поступил, — заключил Атабек, и мы больше не возвращались с ними к этой теме.

Вернулись мы не поздно, поэтому, перекусив, мы со Светой отправились на море.

Взяли на берегу полуторалитровую бутылку ежевичного вина (вино в том месте продавалось чуть ли не на любой вкус), положили ее в пакет, завернули в полотенце и пошли купаться.

Выйдя из воды, мы достаточно быстро опустошили эту бутылку, так что сознание наше стало

 

плавать. Было так хорошо и легко, я, как и Света, радовался каждую минуту, несмотря на то, что все мое тело ломало от резких нынешних нагрузок. Мы радовались всему: солнцу, морю, той ситуации, в которой сейчас оказались. Мы были счастливы в тот момент и потому, что на нас действовало вино.

; Поплаваем на лодке? – предложила мне Света.

; С удовольствием, — ответил я, вставая и улыбаясь.

С собой в лодку мы прихватили по бутылке холодного пива, купленного на берегу. Мы отплыли на достаточно большое расстояние от берега, так что люди на пляже казались нам маленькими муравьями. Мы пару раз прыгнули в воду и поплавали рядом с лодкой, смеясь и плескаясь друг в друга водой. Когда мы поднялись в лодку и выпили пива, то в сочетании с вином и палящим солнцем полностью растворились в счастье. Мы разговаривали о том, что уже пережили вместе, и мечтали вслух о том, что будет дальше. А дальше мы хотели поехать в Ростов, чтобы прожить там зиму, а к лету уже навсегда перебраться в Питер. Когда мы наговорились, просто сидели в лодке, расслабившись, с пьяными улыбками на лицах.

; Саша, запомни этот день! Это самый счастливый день в моей жизни! – сказала Света с восторженной интонацией.

; Не скажу того же самого, — произнес я честно, — но пусть для меня это будет самый лучший день в жизни, который я провел с тобой.

Мы вместе засмеялись и после недолгой паузы снова спрыгнули с лодки. Поплавав около часа, мы решили идти домой. Так как это был самый счастливый наш день вместе, то он для нас совсем не заканчивался просто. Мы решили отметить его как следует, купив по дороге домой еще полуторалитровую пластиковую бутылку с вином. Дома мы положили вино в нашу комнату и пошли на кухню. Поужинав, мы взяли с кухни пару стаканов, нарды и вернулись в комнату. Мы играли на желания, которые смешили нас еще до своего исполнения. Например, проигравший должен был помыть голову победителю шампунем или почистить зубы, что я и исполнял на следующий день так как эти партии остались за Светой. Когда мы допили вино, было уже около двух часов ночи. Спать нам совсем не хотелось, так как та энергия счастья и алкогольное опьянение держали наше настроение приподнятым. Мы не хотели прекращать веселья и договорились дождаться утра, а утром встретить рассвет на море. Чтобы было, чем себя занять в ближайшие несколько часов, мы сходили в круглосуточный ларек недалеко от дома и купили пару литров пива. Мы пили и играли в нарды, играли и пили, и еще раз играли. Так как мы уже договорились встретить рассвет на пляже, то решили сыграть на то, что проигравший утром будет купаться голым. Так прошло еще два с половиной часа, и мы со Светой пошли на пляж. Утро было прохладно и ветрено, выходя на ту самую горную тропу, мы остановились и еще раз подумали, стоит ли нам туда идти. Но не прошло и минуты, как мы снова двигались в сторону пляжа. В руках у нас было по бутылке пива, купленных перед тем, как начать спускаться к пляжу, но из-за нашего ночного непрерывного пьянства, мы уже не могли пить быстро, поэтому мы делали по глотку раз в десять-пятнадцать минут. Мы изрядно замерзли, пока шли до пляжа. Рассвет же встретили по дороге к морю, поэтому было уже довольно светло. Дул ветер, который образовал немаленькие волны. Вдоль берега стояли люди, в основном старики, которые делали утреннюю зарядку. Выбрав место попустыннее, мы разделись и медленно стали входить в воду. Света была в одних плавках, так как проиграла мне в нарды ту партию, о которой я писал выше. Вода была холодной, как в тот день, когда я первый раз увидел море. Солнца тоже совсем не было, дул холодный ветер, из-за которого кожа покрывалась мурашками. Купались мы совсем недолго, всего минут пятнадцать. Алкоголь и эйфория нас не покидали. Выйдя из воды, мы тут же продрогли до костей, но это не ухудшило нашего настроения, а скорее, наоборот, немного забавляло. Мы тут же оделись и пошли обратно, в сторону дома. По дороге мы весело смеялись, чокались нашими бутылками и пили.

; Я точно запомню этот день на всю жизнь! – сказал я Свете.

; За это надо выпить! – сказала Света и протянула мне свою бутылку к моей.

; На брудершафт! – сказал я, огибая своей рукой ее руку.

 

Мы выпили и начали целоваться. Сначала я думал, что мы просто чмокнемся в губы, но та эйфория, алкогольное опьянение и моя симпатия к Свете сделали этот поцелуй затяжным французским.

; Эээй? – произнесла Света с удивленной улыбкой.

; Что такое? – с тем же лицом, как бы не понимая, что только что произошло, спросил я.

С этого момента мы шли молча до самой калитки дома. И лишь перед тем, как зайти, снова поцеловались. В комнате стояла еще четверть двухлитровой бутылки пива, которое мы не допили, уходя встречать рассвет. Мы разлили это пиво по стаканам и выпили на брудершафт. После поцелуя, я поставил стакан, сказал, что скоро вернусь, и вышел из комнаты. Я выпил слишком много, чтобы держать это в себе, поэтому очень хотел в туалет. Вернувшись, я заметил, что Света уже разделась и лежала под одеялом, отвернувшись от меня.

; Света, выпьем? – спросил я ее, улыбаясь, пьяным голосом.

; Нет, я меня уже тошнит от этого пива, — серьезным голосом, с ноткой раздражения произнесла она.

; Ну хорошо, – сказал я и, отхлебнув еще один глоток из своего стакана, поставил его на тумбочку, разделся и лег на кровать.

Когда я попытался обнять Свету, она отдернула мою руку и с раздражением сказала:

; Я хочу спать!

; Что случилось? – произнес я в недоумении.

; Просто не трогай меня! – сказала она с еще большим раздражением и отвернулась.

Я был поражен таким резким перепадом ее настроения. Я, было, еще раз попытался с ней заговорить, но она проигнорировала это. Мне ничего не оставалось, как отвернуться от нее и попытаться уснуть.

Когда мы проснулись, то сделали вид, что ничего не произошло. Мы так же, как раньше, разговаривали, шутили, играли в нарды и карты. Весь тот день мы провели в доме, так как жуткое похмелье и дезориентация в пространстве давали о себе знать. Я никогда не был любителем выпить, мне больше нравилось пить соки или чай, чем спиртное. Но всегда находились люди, которые требовали от меня пить с ними, либо обстоятельства приводили к этому. Была какая-то слабость с моей стороны – поддаваться чужому влиянию, когда рядом кто-нибудь выпивал. Это была только моя вина, потому как я сам всегда принимал окончательное решение, пить мне или не пить. Силой меня никто этого делать не заставлял. Единственное, что могу сказать в свое оправдание, самой главной силой, которая меня побуждала к принятию алкогольных напитков, было то, что я с детства видел перед собой только пьющих людей. Я помню, как мы с сестренкой Ниной в возрасте пяти-семи лет были на каком-то семейном празднике в квартире моих родителей. Весь праздник, как и в большинстве семей, взрослые пили разные спиртные напитки, пьянели и становились какими-то особенными. Когда праздник перешел с кухни в гостиную, мы с Ниной бегали по всей квартире друг за другом. Забежав на кухню, где никого не было, мы решили попробовать один из напитков взрослых. Под руку нам попалась клюквенная водка. Я аккуратно налил в железную крышечку из-под этой же бутылки немного ее содержимого и попытался выпить. Разумеется, меня чуть не вырвало после этого, я все выплюнул в раковину. Тогда я был ребенком и не мог понять, зачем взрослые пьют эту гадкую и горькую воду, но постепенно, взрослея и наблюдая из праздника в праздник, как это происходит, я невольно счел это действие само собой разумеющимся ритуалом. Лет с четырнадцати не проходило ни одного праздника, чтобы я не пил спиртное, а так как состояние опьянения было необычным и нравилось мне, то я стал пить не только по праздникам. Это приобрело

характер неосознанного действия, которое происходило не реже нескольких раз в месяц. Хотя пить мне никогда не нравилось из-за вкуса спиртных напитков и состояния на следующий день, но все же за долгие годы наблюдения за взрослыми у меня возникла иллюзия, что мне

 

все это на самом деле нравится. Вот так это и заседает в сознании, как само собой разумеющееся.

На следующий день, после похмелья, Атабек сказал мне, что скоро намечается крупная работа в поселке недалеко от Туапсе.

; Конечно, я в деле! – сказал я ему. — Как раз после того, как закончим, будет, на что продолжать наше со Светой путешествие.

; Место примерно в шестидесяти километрах отсюда, — проговорил Атабек, — это значит, что жить мы будем там.

; Это даже хорошо, — ответил я ему, улыбаясь, и в шутку добавил, — дам Свете от себя отдохнуть.

; Это точно, — со смехом произнес он, — а то вон как ты ее спаиваешь.

; Что? – сказал я с возмущением, смеясь, — да это еще кто кого спаивает!

; Ты хочешь сказать, что инициатором ваших пьянок является Света? – с удивленной улыбкой спросил Атабек.

; В большей степени так и есть, – ответил я, не желая при этом компрометировать Свету, — но я вообще не склонен к пьянству по своей сущности.

Это заявление удивило и очень рассмешило его, ведь он всерьез думал, что я всегда являлся инициатором наших со Светой гулянок.

***

6 августа 2009 года мы поехали в поселок – Новомихайловский. Нас отвез наш прораб Алексей. Это был крепкий мужчина высокого роста, возрастом около тридцати лет. По своей отличной физической форме, лицу и прическе он напоминал мне какого-то голливудского актера. Единственное, что портило его безупречный вид, это его постоянная сутулость. Из всей нашей бригады я был единственным русским, поэтому мы с ним сразу нашли общий язык. Главным первое время считался Шаназар, отец Надирбека, но спустя некоторое время нашей работы стало ясно, что всем процессом в большей степени руководил Атабек.

Шаназар больше говорил и хвастался, чем делал, поэтому-то и не внушал никакого доверия в последствии. Даже Надирбек тогда больше слушался наставлений Атабека, чем своего отца. С нами приехал и Мардан, правда, через пару дней у него возникли какие-то срочные семейные дела, и мы остались вчетвером.

Работа наша была благородной, что мне очень нравилось. Мы должны были отремонтировать школьную столовую, в последний раз это делалось лет 20 назад. Нам предстояло переделать именно то место, где трудился весь персонал школьной столовой, не задевая обеденной зоны, где уже были заменены только окна. В месте нашей работы нужно было поменять все: от пола до потолка. Закончить мы должны были к первому сентября, когда детишки пойдут в школу, поэтому работали все это время с восьми часов утра до часа или двух ночи, с часовым перерывом на обед. На улице стояла огромная бочка, приспособленная на специальной конструкции, сделанная в виде кабинки. На дне этой бочки был кран с ситом, это служило нам душем. Еду мы сначала готовили на огромной электрической печи, которая стояла в большой комнате, где, по-видимому, и готовились все кушанья для учащихся, но позже, когда в этой комнате нужно было класть напольную плитку, на обед мы чаще брали курицу-гриль, либо готовили пельмени на маленькой одноконфорочной плите, которую принес нам завхоз.

Свой первый рабочий день мы начали с того, что усиленно разбивали напольную и настенную плитки. Это занятие доставляло огромное удовольствие, ведь не каждый день была возможность, имея в руках топор и монтировку, со всей силой разбивать кафель на стенах. Вообще разрушение чего-либо доставляло мне немало удовольствия в то время. Мы сдирали огромные слои краски со стен выше плитки и побелку с потолка. Если выразить это все коротко, то это было тотальное уничтожение прежнего ремонта до голых стен. Во всем этом разрушении был и минус: скапливалось огромное количество мусора, состоящего из кафеля, бетона твердой краски и пыли, который пришлось ведрами спускать со второго

 

этажа. Мы с Надирбеком вынесли за эти два дня несколько тонн такого мусора на улицу. Образовавшаяся гора была просто огромна и даже превосходила в высоту человеческий рост. За эти пару дней мое тело ломило так, как это бывает у людей на следующий день после первого посещения тренажерного зала, где они выложились по полной. Спустя какое-то время боль ушла, и я был в отличной физической форме и чувствовал, как крепну с каждым днем.

Так как я не умел ничего из того, чем занимались узбеки, то я выполнял только ту работу, которая не требовала особых умений, такую, как замес штукатурки специальным смесителем, покраска потолков, замазывание щелей. В общем, я делал все, что мне скажут. Хотя я и не выполнял каких-то квалифицированных действий, мне нисколько не казалось, что я работаю меньше кого-либо. Наоборот, я считал свою работу еще тяжелее, и с ответственностью относился ко всем поручениям.

Разговаривал я в основном с Атабеком и Надирбеком, так как Шаназар постоянно ходил с насваем под языком, к тому же очень плохо говорил по-русски и чаще хвастался или хвалился собой, чем говорил что-либо полезное.

; У него в семье все такие, — говорил по этому поводу Атабек, — и братья, и отец, все очень много говорят о себе то, чего они не стоят.

; А что, с ним бывает много проблем? – спросил я, уже догадываясь, что ответ будет положительным. Мне были интересны примеры.

; Да ты что сам не заметил? – удивленно спросил меня Атабек. — Вон, после него четыре плитки отвалилось уже, и я уверен они и дальше будут отваливаться!

Этого аргумента мне было достаточно, чтобы и в дальнейшем не доверять Шаназару, тем более Атабек не часто говорил о людях что-то, что их понижало в чьих-либо глазах.

Я не буду вдаваться в детали, что именно происходило по ходу нашего строительства, думаю, что это будет немного лишним. Коротко касаясь некоторых элементов ремонта, в основном я буду приводить те интересные диалоги, которые происходили у нас с Атабеком во время обедов, перекуров и тех моментов, когда мы работали рядом. Так, однажды, мы затронули за столом очень интересную тему, которая касалась помощи людям. Началось все с того, что к нам перед обедом подошли несколько нерусских рабочих, вставляющих окна на другом конце школы и попросили маленький шпатель на время. Когда Атабек дал им его и те ушли, Шаназар начал что-то возмущенно говорить ему на узбекском.

; Что случилось? – спросил я, когда они закончили.

; Потеряет, сломает, — как всегда, с жутким акцентом начал Шаназар.

; Да не слушай его, – перебивая, сказал мне Атабек, — нужно помогать людям.

; Я тоже так думаю, – согласился я, — тем более как можно сломать маленький шпатель?

; Это же таджики, ты что, телевизор не смотришь? – со смехом напомнил Надирбек известную передачу.

Когда мы все дружно посмеялись над этой шуткой, то Атабек сказал:

; Однажды, когда я торговал арбузами у себя на родине, это было на большом оптовом рынке, куда люди привозили те овощи или фрукты, в которые вкладывали деньги, рядом со мной стоял мужик, торговавший помидорами.

; В каком смысле, вкладывали деньги в овощи или фрукты? – уточнил я.

; Ну, вот я, например, имел определенный участок поля, делал рассаду, а потом, когда арбузы вырастали, продавал их по несколько тонн оптовикам, которые в свою очередь везли это все в магазины, или в ларьки, или еще куда на розничную продажу.

; Понятно, — сказал я, слушая очень внимательно и ожидая продолжения.

; И вот, накануне, — рассказывал Атабек, – с этим мужиком по телефону договорился один посредник на определенную сумму, он должен приехать на «Газели» через несколько дней. Но у этого мужика в эти дни была хорошая торговля, он продал почти все свои помидоры по более выгодной цене, оставив только небольшую часть, которая бы

 

занимала лишь треть «Газели».

; Но как же так? – спросил я, — А что стало с тем посредником?

; Так вот, слушай, — сказал Атабек тоном, дававшим понять, чтобы я был терпеливее, — Когда посредник приехал, он очень удивился, что его так подставили. А когда узнал, что в этот сезон помидорами занимался только тот, с кем он договаривался, то вовсе схватился за голову. Он говорил торговцу помидорами, мол: «Как же так? Я потратил деньги на бензин и теперь мне нужно будет оплачивать это из своего кармана, если я ничего не привезу, ведь того, что у тебя есть, слишком мало!». На это мужик отвечал: «Ничего не знаю, хочешь бери, не хочешь не бери». Посредник только хватался за голову и пытался доказать мужику что тот не прав, но было бестолку.

; И что было потом? – сказал я после недолгой паузы. — Он не пытался угрожать, например, или денег предложить?

; А какой смысл? – ответил мне Атабек со смешком, – помидоров-то не было.

; Так что же произошло? – не унимался я.

; Мне стало его жалко, — ответил Атабек, – и собрав вещи, я без лишних слов сказал, что помогу ему с помидорами. Мы сели в его «Газель» и поехали к моему брату, который выращивал помидоры в теплице, но не торговал ими. Я помог загрузить ему полную машину.

; И сколько он тебе заплатил? – спросил я.

; Нисколько, — с улыбкой произнес Атабек, — он очень хотел заплатить, но эти помидоры были не на продажу, а для себя, поэтому я не стал брать с него деньги, сказал, что с братом я сам договорюсь. Он долго меня благодарил и не мог поверить в то, что я помог совершенно незнакомому человеку.

; Надо полагать, — сказал я, — ну и хорошо.

; Но это ведь не конец, – вдруг сказал он, — тот посредник на следующий год приехал, когда я был на выходном. Он на этот раз приехал не один, а с друзьями, на семи машинах. Нашел меня и все семь машин загрузил моими арбузами! Это было две третьих моего урожая.

; Ого! – воскликнул я, — значит, добро вернулось к тебе в многократном размере!

; Да, и так происходит всегда, — ответил он восхищенным голосом, — когда бы я что не делал доброго, то всегда замечал, что это потом возвращается.

Атабек еще привел несколько примеров того, как ему возвращались его добрые дела, и после каждого он повторял, что это происходит всегда, когда помогаешь без какой-либо для себя выгоды. Так произошло и с теми таджиками, которые брали у нас шпатель. Они потом не раз помогали нам то своим инструментом, то в перетаскивании тяжелых приборов, которые находились в столовой. Одна плита только весила около четырехсот килограмм. Я всегда на каком-то бессознательном уровне знал, что добрые дела обязательно возвращаются добром, причем в еще больших размерах, но с того дня, когда Атабек рассказал свои истории, я очень бережно пересмотрел этот вопрос и вывел его на уровень осознанности.

Каждый день мы переписывались со Светой, заканчивая пожеланием спокойной ночи. Нового в доме ничего не происходило. Все было так же, как и прежде, за исключением того, что Андрей, когда напивался, начинал словесно приставать к Свете, предлагая ей переспать. Но это не было чем-то необычным, хотя и не нравилось ни мне, ни ей. Даже отец Андрея однажды предложил это Свете, но это только рассмешило меня, потому как он был человек незаметный и бесхарактерный, не имеющий своего собственного мнения в доме. Света одна ходила на море и гулять, что немало заставляло ее по мне скучать.

День за днем ремонт продвигался все дальше и дальше. Темпы были огромны по своей силе, так как все мы работали не покладая рук. Все трое узбеков быстро лепили плитку на стены по всем комнатам в столовой, а я бегал от одного к другому со смесью, на которую они лепили эту самую плитку. Так как они работали довольно быстро, то смесь приходилось готовить почти постоянно. Мешки с этой смесью стояли на первом этаже для экономии

 

места, поэтому я постоянно бегал туда за ними. Так как самые маленькие из мешков весили не меньше тридцати килограмм, это занятие позволяло мне постоянно держать фрму и даже набирать вес. Чувствовал я себя замечательно.

Каждое утро я просыпался на матрасе, который был постелен на восьми вплотную стоящих стульях по четыре в два ряда, скидывал с себя тюль-одеяло, сразу начинал чесаться от большого количества комариных укусов, которые нередко своим жужжанием будили меня по ночам. Шаназар таким же образом спал на стульях, а вот Атабек с Надиром на длинных столах, на которых обычно ели ученики в свои учебные дни. Первым просыпался Атабек и заставлял Надира поставить большой железный чайник и в нем же заварить чай. Это было сигналом, что подремать осталось совсем недолго и пора готовиться к подъему. Когда чай был заварен, все поднимались, чистили зубы и аккуратно сворачивали свои постели. Затем мы садились за тот стол, где пятнадцать минут назад спал Атабек, и разливали чай по кружкам, делали себе бутерброды с маслом. Аппетит у всех был рабочим, поэтому за день- два у нас уходило около пяти булок хлеба. Масло мы обычно брали в больших банках, его хватало дня на три.

В одно такое утро за завтраком разговор зашел на тему человеческой смерти. Я рассказывал, как в одной книге американского исследователя этой темы прочитал о том, как автор проводил опрос среди людей, перенесших клиническую смерть.

; Книга называлась «Жизнь после жизни», – начал я, — и вот, по этому исследованию почти все опрошенные описывают примерно одни и те же события.

; И что же с ними было? – спросил Надир с намеком на усмешку в сторону той

книги.

; Когда человек умирал, — сказал я, — то переставал чувствовать свое тело,

боль, мучение и прочее. Так вот, спустя несколько мгновений, сознание выходит из тела, как будто в миг пройдя через какой-то тоннель. И человек, описывающий это, утверждал, что как бы стоял рядом и наблюдал за происходящим, видя свое тело со стороны: как врач признавал его мертвым, как начинали действовать реаниматоры.

; Кто-кто? – с удивлением спросил Надир, не понимая значения последнего слова, Атабек сказал ему пару слов на узбекском и попросил меня продолжать.

; И что же происходило дальше? – спросил Атабек, с интересом уставившись на

меня.

; Когда человек привыкал к своему новому телу, которое отличалось от

обычного, человеческого, то способен был видеть души его умерших родственников или знакомых, а потом к нему подлетало светящееся существо, которое излучало, по словам тех людей, огромную любовь и заботу.

; Что это было за существо? – недоверчиво спросил Надирбек, за это он выслушал пару замечаний от Атабека на узбекском, чтобы больше не перебивал, посмотрел на меня молча, и я продолжил.

; Это существо называли по-разному, в зависимости от мировоззрения и вероисповедания, — сказал я, посмотрев на Надира, а потом на всех по очереди, и продолжил, — но в действительности об этом никто не знает. Это существо общалось с ними без слов, а на каком-то невыразимом словами, мысленном уровне.

; И что же оно спрашивало? – с большим интересом спросил меня Атабек.

; Оно не спрашивало, оно показывало всю жизнь того человека, как они это сравнивали, будто в фильме с быстрой перемоткой, указывая на те моменты, когда человек поступал плохо. При этом светящееся существо относилось к этому без всякого укора, а как бы с пониманием и, повторюсь, с огромной любовью.

; Есть такое выражение, – после некоторой паузы продолжал я, — словно жизнь перед глазами пробежала. Так вот, наверное, это выражение и относиться к тому, о чем я только что говорил.

; Ну а что было потом? – опять спросил Надир, не дождавшись, пока я снова начну говорить.

 

; Потом человек начинал движение к какой-то иной области, которая, видимо, служила границей между этим и иным мирами, но вдруг понимал, что ему нужно остаться и возвращался в свое тело, опять начинать чувствовать ту боль и мучения, которые испытывал перед тем, как покидал тело.

Все ненадолго замолчали, по-видимому, обдумывая все, что я рассказал, и после короткой паузы Атабек, не смотря ни на кого, как будто говоря сам себе, произнес:

; Не знаю как оно, но я бы хотел умереть раньше своих родителей.

; Почему это? – с удивлением спросил я.

; Не представляю, что вообще со мной случится, если увижу их мертвыми, — с печалью в глазах произнес он.

; Ну ты и эгоист! – с усмешкой, удивленно улыбаясь сказал я ему, смотря прямо в глаза, от чего он ошеломленно откинулся назад и спросил:

; Почему это?

; Ты не хочешь видеть мертвых родителей, но не против, чтобы они увидели тебя мертвым? – Спросил я его с удивлением и непониманием. — Ведь страшное дело для родителей – пережить своего ребенка.

Он смотрел на меня ошеломленно, как смотрит самый честный человек, которого вдруг поймали за руку за воровство. Раскрыв рот, он не мог выдавить из себя ни единого слова, но спустя некоторое время с большим удивлением в глазах и голосе произнес:

; Точно... А ведь я никогда об этом не думал... – и посмотрел на меня, как на человека, который только что открыл ему какую-то очень важную, сокровенную тайну.

Когда мы закончили завтракать, было уже больше половины девятого, и мы приступили к работе. Мы вскользь затрагивали эту тему некоторое время, но вскоре из-за постоянной нашей занятости о ней забыли. Все время занимала работа, она и была основным предметом кратких разговоров. После той беседы о смерти я не раз касался этой темы и в общении с другими людьми. По мере осознания все большей и большей информации о смерти, я решил для себя, что, как бы человек не умирал, он все равно в итоге попадет в какое-то иное место, за той границей, которую даже пережившие смерть не смогли пересечь. Я решил для себя, что раз все в этом мире неслучайно, то и неслучайна смерть. Она найдет человека тогда, когда это ей будет нужно, но не раньше и не позже. Следовательно, бояться ее нет никакого смысла. Я уверен, что люди не умирают случайно и сам случайно умереть не должен, потому морально к этому готов. На своем опыте я могу точно сказать, что, преодолев страх смерти, человек может расправиться с совершенно любым страхом, когда-либо возникающим в его голове. Правда, есть один очень интересный нюанс, который меня сейчас немало забавляет. Он состоит в том, что меня не понимают окружающие, когда у меня умирает какой-либо родственник или знакомый, или близкий друг. Я расцениваю смерть не как конец, а как начало чего-то нового, поэтому, когда все беспричинно грустят по поводу моего умершего знакомого или родственника, пытаются выразить мне свои соболезнования, то я смеюсь в ответ и говорю им, что ничего страшного не произошло. Из-за этого на меня частенько смотрят косо после моих слов, и когда я думаю, как на меня будут смотреть родственники после смерти моих родителей, не могу сдержать улыбку. Это не потому, что я желаю смерти кому-то из своих близких, нет, я их очень люблю, но потому, что это будет конец их этапа обучения в материальной форме и начало следующего, неизвестного этапа, где-то за областью вселенной, которую человек при жизни понять не в состоянии.

Когда мы начали класть плитку на пол, мне потребовалось немало усилий , чтобы постоянно готовить смесь, состоящую из песка и цемента. Этой смеси требовалось так много, что способ ее приготовления и физические затраты на это увеличивались. Если смеси штукатурки и кафельного клея готовились с помощью специального смесителя в ведрах, то тут был совершенно другой подход. В маленьком помещении на пол высыпалось около пятнадцати ведер песка, с которым смешивалось двадцать пять килограммов сухого цемента. Это все перемешивалось лопатами, а затем постепенно разбавлялось водой до кашеобразной массы. Готовить такую смесь было очень тяжело физически, но ее хватало на половину дня.

 

По мере продвижения нашей работы обязанности, возложенные на меня, становились все интересней и интересней. Хотя я и считал их достаточно тяжелыми и некоторые даже нудными, но все равно был рад новым навыкам, которые обязательно пригодятся в будущем, поэтому я старался все делать безупречно хорошо, чтобы в дальнейшем, когда столкнусь с ремонтом, я был готов сделать все без ошибок.

Обязательным условием окончания работы на день, перед тем, как лечь спать, было мытье всего нашего инвентаря. Шпатели, ведра – все то, что пачкалось в ходе работы, мы с Надиром тщательно отмывали в холодной воде, чтобы инструменты прослужили дольше. Если оставить ведро, покрытое слоем какой-либо смеси из тех, что я готовил, то при высыхании это бы просто заставило его лопнуть. И вот, когда мы все заканчивали, шли по очереди в «душ», сделанный под бочкой на улице, о которой я упоминал выше, и, выпив чая, укладывались спать. Однажды, когда мы перед сном пили чай, я спросил Атабека:

; Почему ты не молишься, как это делает Шаназар? Ведь я думал, что для вас, мусульман, молитва — это обязательное дело каждого.

; Каждый человек сам решает, что ему делать, – ответил Атабек. — Да, я молюсь очень редко, но это для меня не главное.

; А что же тогда главное? — после некоторой паузы спросил я.

; Главное для всех разное, а для меня главное это думать и поступать правильно.

; Ну а как ты решаешь, правильно ты поступаешь или неправильно?

; Хороший вопрос, – сказал Атабек, задумавшись, и через несколько секунд казал, — правильно человек поступает тогда, когда делает это с чистой совестью. Именно совесть и является для меня этим критерием правильности и неправильности.

; Хороший ты человек, Атабек, — сказал я, улыбаясь, — мало людей поступает так, как ты говоришь.

; Но много людей знает, как поступать по совести.

Я был абсолютно с этим согласен, тем более, что это было и моей позицией тоже. Я всегда хотел поступать по совести и в большинстве случаев следовал этому стремлению. Когда же делал все наоборот, это доставляло мне сильный дискомфорт в моем сознании.

Время двигалось быстрее, когда ремонт стал подходить к концу. Нам оставались лишь некоторые мелочи, ведь вся основная работа была уже сделана. Мы рассчитывали закончить в течение пары дней и договорились работать еще больше и дольше, оставляя на сон лишь часа четыре. Перед первым сентября, я наткнулся на местного участкового, который на первом этаже школы разговаривал с нашим прорабом. Когда он меня увидел, то окликнул и спросил, откуда я.

; Из Екатеринбурга, – сказал я, повернувшись к нему, и немного сбавил ход, остановившись на лестнице, после его следующего вопроса.

; Далеко же тебя занесло! В армии-то служил? – с ехидной улыбкой спросил он.

; Нет, я студент, – соврал я ему и сделал еще пару шагов вверх по лестнице.

; А что, в Екатеринбурге нет работы?

; Там нет моря, — ответил я, улыбаясь. — Мне нужно работать, всего доброго, – сказал я, чтобы отвязаться от его вопросов.

; Ну хорошо, я все проверю насчет тебя, – сказал он и засмеялся.

Я выдавил из себя нервный смешок, как будто тоже рад его шутке, и быстро пошел вверх по лестнице, в столовую. Когда время подошло к ночи и все собирались спать, я рассказал свой сегодняшний разговор с участковым узбекам. Я выразил свои опасения, что меня могут отправить обратно домой, так как я был в то время военнообязанным. И сказал им, что мне лучше уехать отсюда.

; Мы все равно уже закончили все, — сказал Атабек, — остались мелочи, с которыми мы и без тебя справимся.

; Спасибо, — ответил я с радостной улыбкой на его одобрение, — я поеду завтра рано утром.

 

; Что нам сказать Алексею? – задал вопрос Надирбек, как бы спрашивая себя, но потом окинул всех взглядом, ожидая наших предложений.

; Скажите, что я уехал в Туапсе, готовиться к отъезду в Екатеринбург, так как у меня начинается учеба.

Затем мы около пятнадцати-двадцати минут обсуждали детали того, что может спросить участковый, если вдруг будет их расспрашивать. Для него я тоже уехал, с той лишь разницей, что они совершенно не знают, где я живу. Мы якобы познакомились на стройке в каком-то поселке около Туапсе, после чего я напросился к ним на работу, но где я живу и чем до этого занимался, им не сказал. Легенда была простая и убедительная.

Рано утром я вышел через задний ход вместе с Надирбеком, который вызвался меня проводить, мы незаметно прошли через ворота и двинулись в сторону автостанции. Мы вышли очень рано, чтобы не встретить никого в школе. Мне не хотелось отвечать на лишние вопросы, куда и почему я выхожу одетый не в рабочую одежду, как обычно, да еще и с полупрозрачным пакетом, в котором лежала моя одежда и средства личной гигиены. На автостанции мы были около шести часов утра, и, так как она открывалась только с восьми, я предложил Надиру прогуляться до моря. Весь тот месяц, что мы работали в школе, мне так и не удалось туда добраться. Я чаще всех выходил на улицу, но всегда придерживался маршрута, то есть шел только в продуктовый или строительный магазины. Это делал только я, потому как узбеки боялись проверки документов, которые у всех их, кроме Надира, были не в порядке. К восьми утра мы подошли к автостанции, я взял билет до Туапсе на ближайший автобус. Надир подождал вместе со мной, пока не подошел автобус, мы пожали друг другу руки, и он отправился обратно на стройку, а я поехал в Туапсе, полный радости и облегчения, что наконец-то дождался того дня, когда эта тяжелая и долгая работа меня отпустит. Я не жалел об этом времени ни в коем случае, ведь я многому научился в рамках строительства и тех разговоров, которые вел с Атабеком. Уже дано было ясно, что эта работа с узбеками дала мне невероятные зерна знания, которые я посадил в своем сознании и которые в будущем пустили корни, составившие некоторую часть моего мировоззрения. То, что со мной происходило, рассматривалось мной только с положительной стороны. Опыт который я получил, был для меня бесценен, и больше того, что мне удалось осознать, я не смог бы постичь ни в каком другом месте, ни в какое другое время. Так я понял еще одну самую простую и самую надежную истину: все самое главное в жизни каждого человека происходит только в конкретное время и только в определенном месте, а именно, ЗДЕСЬ и СЕЙЧАС.

***

Я вернулся в Туапсе, к Свете, и начался период ожидания, когда нам заплатят деньги, чтобы мы уехали уже из этого города. Политика строительной компании, на которую мы работали, была рассчитана только на гастарбайтеров. А именно: они платили за работу только тогда, когда рабочие закончат вторую, что позволяло их удерживать у себя. Попробуй откажись от той работы и начни возмущаться и ругаться – и можешь тут же потерять свою месячную зарплату, которая составляла немалые для них деньги. Я каждую неделю звонил Алексею и спрашивал, когда, наконец, отдадут деньги за нашу работу, но он постоянно находил отговорки, мол, деньги должны вот-вот перечислить или начальника нет в офисе или что-то подобное. Меня раздражало это ожидание, а его раздражали мои звонки, поэтому на раз четвертый нашего разговора мы не выдержали и начали нервно друг с другом говорить, чуть не переходя на крик.

; Сколько можно так делать? – повышенным тоном спросил я, — что за отговорки? Уже третью неделю говоришь, мол, завтра, послезавтра… Ты что, считаешь, что я дурак какой-то?

; Я-то что сделаю? – отвечал прораб — Не у меня ведь твои деньги!

; Да ты скажи нормально, когда они будут, и будут ли они вообще, чтобы я не тратил на это время и нервы!

 

; Деньги будут, я сам позвоню! Мне некогда разговаривать!

; Всего доброго! – сказал я нервным голосом и сбросил разговор.

После этого я ему уже не звонил. Я почему-то был уверен, что деньги будут не скоро, поэтому впал в неопределенное отчаяние, которое немного успокоило мои нервы, но действовало на настроение каким-то ненормальным образом.

Узбеки приехали через дня три после моего приезда, а затем снова уехали на очередную работу. Атабек больше не стал работать с Шаназаром. Он работал где-то недалеко от города и каждый вечер приезжал домой, в отличие от тех двоих, которые нашли работу с предоставлением им какого то барака для жилья.

Пока погода еще держалась, мы со Светой ходили загорать и купаться, даже один раз еще успели поплавать на лодке. Вскоре начались дожди, которые и закончили теплый сезон. Единственным развлечением для нас оставался алкоголь. Денег у нас было немного, поэтому пили мы не часто. Но в скором времени к Андрею пришли его друзья, по словам одного из которых, ему подарили целое ведро конопляных головок. Он сам их не любил, по этой причине и ездил с этим добром по друзьям и угощал всех, кто не отказывался. И вот, однажды, когда я не мог заснуть ночью, я спустился на кухню, чтобы выпить чая. Там я и увидел в первый и последний раз того друга, который привез с собой свое «угощение».

; Саня! – Сказал громко Андрей, пьяным голосом и всплеснул руками, — хочешь дунуть?

Это предложение меня слегка ошеломило, и я тут же почувствовал запах, который витал по всей кухне.

; А то! – сказал я, улыбаясь и потирая ладони.

; Посмотри на сковородку, — сказал он и широко открыл глаза, приготовившись смотреть на мою реакцию.

Моя реакция была неожиданной даже для меня самого. Моя нижняя челюсть вдруг отпрянула вниз, тем самым как будто натягивая кожу возле глаз. Брови максимально поднялись вверх, делая глаза открытыми настолько, что я чувствовал напряжение. После нескольких мгновений поднял ладони и закрыл ими нижнюю часть лица, а когда повернулся к Андрею, то он и его друзья держались за животы, надрываясь от смеха. Эта картина меня немного расслабила и я начал удивленно смеяться. Когда я подошел к столу, то пожал всем руки и обменялся именами. Я вернулся к сковородке, чтобы еще раз взглянуть на это. Я до этого момента никогда не видел «бошки» – так называют головки конопли. На сковородку их положили, чтобы высушить, так как они все обычно были в конопляном масле. Сковорода была покрыта ими полностью, что составляло около сорока-пятидесяти головок. Одной такой

«бошки» хватало на то, чтобы накурить около шести человек так, что им было достаточно этого на четыре-пять часов.

Мне хватило лишь двух затяжек через бутылку с фольгой, чтобы мое сознание помутилось так, словно я выпил полбутылки водки за один раз. Главное отличие этого наркотика от водки в том, что человек не просто пьянеет, но и повышает интенсивность своих перцептивных ощущений в несколько раз. Например, если ешь сладости, они будут казаться самыми вкусными на свете. Испытываешь чувство страха – оно будет усилено в несколько раз. Самым главным, ради чего в основном и курят этот наркотик, является чувство радости и веселья, которые, возрастая в разы, доставляют человеку огромное удовольствие. Когда друзья Андрея уходили, то оставили в качестве подарка все те «бошки», которые лежали на сковородке. С этого дня мы курили с Андреем три раза в день, как по расписанию: когда просыпались, часов в двенадцать, потом часов в пять-шесть и перед сном.

На третий день такой жизни я сидел на веранде, где обычно сушили белье, смотрел на бамбук, росший неподалеку, и мне в голову пришла одна идея, а именно – сделать курительную трубку из бамбука. Под впечатлением от этой идеи и воодушевляющим действием наркотика я рассказал свою идею Андрею, он сразу же согласился. Результат превзошел все ожидания. В итоге у нас получилась то, чему мы дали название «дув-базука» или просто «базука». Это была трубка метр в длину и диаметром чуть больше пяти

 

сантиметров, состоящая из пяти ячеек. В первой ячейке было два отверстия, в крайнее мы вдавили наперсток с дырочками. Второе располагалось на одной линии с первым на сантиметра три ближе к середине. Эти отверстия, должно быть, прогрызли какие-то насекомые. Во второе отверстие мы ввинтили сантехнический краник для труб малого диаметра, он хорошо подходил, чтобы перекрыть воздух. Наперсток и краник были расположены наверху нашей базуки, которая получила такое название из-за надетой на нее, возле наперстка, красной пластиковой баночки из-под какого-то драже. Сбоку, посередине, мы сделали отверстие и вставили туда тонкую бамбуковую трубочку примерно двадцати сантиметров длиной, которая располагалась параллельно базуке, на выходе образуя с трубкой угол в сорок пять градусов. Оставалось одна проблема – второй выход этой базуки был открыт, потому что мы через него сбивали перепонки, соединяющие все пять ячеек. Однако эта проблема решилась так же быстро, как и появилась. На подоконнике мы случайно увидели линзу, которая лежала там, по словам Андрея, уже больше года. Диаметр линзы был абсолютно идентичен диаметру базуки, как будто она изначально сделана лишь для этой цели. Мы прикрепили ее на суперклей, которым также загерметизировали все места, где были отверстия, а именно: возле наперстка, краника и трубки сбоку. Базука была готова за часа три нашей импровизации над ней, и, подождав минут пятнадцать, пока полностью схватится клей, мы решили ее опробовать. Технология курения была необычной. Базука бралась левой рукой, клалась на левое плечо примерно посередине. Тем самым, трубка выходящая из нее, попадала прямо в рот курильщику. Правой вытянутой рукой поджигалось содержимое наперстка, курильщик втягивал через трубку во рту, дым распределяющийся по длине всей трубки. Затем курильщик поворачивал красный вентиль на кранике и за один вдох втягивал весь дым, содержащийся в базуке. Мы были в восторге от своего изобретения, как и все те люди, которые его видели у нас. Они даже предлагали за эту базуку полторы тысячи рублей, но, во-первых, она могла бы стоить гораздо больше, а во-вторых, для нас она была бесценна. Самое смешное было то, что мама и бабушка Андрея посчитали наше творение необычной удочкой. Поэтому нам не пришлось придумывать, куда прятать нашу базуку. Мы просто клали ее на телевизор, который находился у стены на кухне.

В один из таких пьяных дней мы с Андреем разговаривали о том, что нужно что- нибудь придумать для того, чтобы разбогатеть. Темой этого разговора послужила телевизионная передача о мужчине, который заработал целое состояние на продаже воздуха в консервных банках. Там были разные типы воздуха, отличающиеся местом и временем консервирования.

; Надо что-то придумать, – сказал Андрей с косыми глазами и глупой улыбкой.

; А что, давай раздуем! – вдруг сказал ему я и серьезно посмотрел на него.

; Например? – спросил он, покосившись на меня.

; Назови любую индустрию, а я подхвачу!

; Искусство, – сказал он быстро.

После минутной паузы я вдруг поднял указательный палец правой руки вверх и с лицом озарения заговорил:

; Картины! Можно продавать картины! – начал убедительно восклицать я.

; Какие картины? – посмотрел он на меня и засмеялся.

; Вот представь, — начал я и, уставившись в потолок справа от себя, продолжил.

— Я приезжаю в Питер. Знакомлюсь со студентами художественных вузов и прошу их нарисовать мне самую красивую картину, какую они только смогут.

; Ага, — уже более серьезно, но с той же наркоманской улыбкой взглянул на меня Андрей.

; Так я в течение какого-то времени накапливаю эти картины, пока не наберу от тридцати до пятидесяти штук, – волна импровизации захлестнула меня, и я сам удивлялся тому, о чем я говорю, не меньше Андрея. — Затем я еду в Москву и устраиваю выставку этих картин, приглашаю журналистов с газет, журналов и телевидения.

; Ни фига себе! – вдруг произнес Андрей, широко открыв глаза.

 

; Позже на такую выставку будут приходить известные люди. Тогда-то я и устрою АУКЦИОН! А так как эти картины будут написаны лучшими студентами Питера, то этот аукцион будет пользоваться огромным успехом!

; А те авторы-художники, – продолжал за меня Андрей, — станут известными, и их картины станут покупать за большие деньги!

; А я буду посредником в этом деле.

Тут мы еще обговорили возможность, что меня могут кинуть эти художники, но сошлись на том, что к этому времени у меня уже будет достаточно денег и влияния, чтобы иметь необходимый над ними контроль и уважение. Мы еще минут тридцать обдумывали всевозможные детали и тонкости этого дела, пока в телевизоре нас не стали отвлекать новости, и, будучи под воздействием наркотика, мы быстро переключили внимание и забыли про то, что обсуждали.

В пьяном экстазе прошло дней десять, пока однажды мать Андрея не увидела выпавший из кармана Андрея сверток. Она при мне распотрошила его в окно. К сожалению или счастью, в этот день шел дождь и дул сильный ветер, который большую часть наркотика унес куда-то в неизвестность. Узнав о проделке матери, Андрей взбесился и долго и громко выражался на нее не очень приятными словами. На улице мы смогли собрать несколько распотрошенных «боше»к, которых хватило лишь на несколько дней, в отличие запаса, который был изначально рассчитан на пару месяцев.

Когда дурь кончилась, был уже конец сентября. Денег все еще не было, а уехать отсюда я очень хотел. В это время у нас стали портиться отношения со Светой, так как пока мы с Андреем курили целыми днями, я не уделял ей практически никакого внимания. А когда это закончилось, то вдруг опять стал испытывать к ней какие-то чувства. Вот уже четыре месяца мы спали с ней в одной кровати, за исключением того времени, когда я работал с узбеками. Я стал накручивать себе, что возможно влюбляюсь в нее как в девушку. Когда я сказал ей, она была крайне недовольна этим и даже посмеялась над моим заявлением, что меня сильно огорчило, ведь я делал эти признания искренне, с открытым сердцем. Спустя несколько дней мы «как бы» забыли этот разговор, но мое поведение меня выдавало. Я был влюблен и пытался это скрыть, хотя все вокруг это замечали. Между мной и Светой на этой почве стали случались ссоры, которые переходили в неконтролируемые конфликты.

Я думал, что все закончится, когда мы уедем в другой город, но этому не суждено было случиться. В последние дни сентября у нас со Светой произошел очень серьезный конфликт из-за непонимания нами друг друга и моего последнего в жизни чувства ревности. В тот вечер мы втроем сидели на кухне, я Андрей и Света. Мы смотрели какой-то скучный фильм, который почему-то нравился им двоим.

; Ты пойдешь спать? – сухо спросил я ее, поднимаясь с диванчика.

Наши отношение уже тогда были натянутыми, а так как мне во всем нравилось спокойствие, то я и решил быть вежлив с ней, начав какие-то совместные действия.

; Иди, я приду, когда сама захочу, — с тоном презрения сказала она, покосившись на меня на мгновение.

; Что за тон, Света? – с оттенком злости произнес я. – Делай что хочешь, я ведь только спросил.

После этих слов я отвернулся, не дав ей ничего ответить, и пошел в нашу комнату на второй этаж. Было около одиннадцати часов вечера, поэтому на то, чтобы уснуть с моей бессонницей, я и не рассчитывал. Лежа на кровати, я отчетливо слышал смех Андрея и Светы. Они смеялись очень громко, так как удаленность комнаты от кухни была немаленькой. Но все же и стены легко пропускали звук. Тем более, наши окна были открыты, и я иногда ощущал этот смех со стороны улицы. От злости я готов был разбивать все, что попадется мне под руку, я предполагал, что эта парочка внизу смеется именно для того, чтобы я это слышал и знал, что Свете очень весело и хорошо именно без меня, ведь когда я был рядом, они так не смеялись. Через полчаса смех немного утих, и я стал прислушиваться, что происходит на кухне. Тишина сводила меня с ума еще больше, поэтому я не выдержал и,

 

одевшись, пошел на кухню. Она была пустой. С кухни было прекрасно видно, что окошечко в комнату Андрея, находившуюся на первом этаже, зашторено и там горит свет. Они могли прекрасно слышать, что я спустился, поэтому некоторое время не издавали ни звука. На меня тут же нахлынула огромная волна презрения к Свете от той мысли, чем она может заниматься в его комнате. После этих мыслей я услышал их смех, который причинял мне такую боль, будто с меня сдирают кожу. Я быстро вернулся в свою комнату, что меня немного успокоило, и решил для себя, что у нас с ней разные пути. Моей ревности не было предела, но меня охватило уже не яростное чувство, а безграничное презрение. Я не мог понять, как она могла залезть в постель к такому человеку, как Андрей. Ведь он очень часто рассказывал о женщинах, как о вещах, как о тряпках, которые носил не больше нескольких раз. Что эти тряпки нравятся только тогда, когда находятся на витрине, но стоит пару раз надеть эту тряпку, и она уже становиться ненужной, а чаще и очень плохой.

Когда я услышал шаги Светы, то повернулся к двери спиной и лежал, так и не произнося ни слова и тяжело дыша, пока она не разделась и не легла в кровать. Она что-то спросила меня, но я ничего не ответил, нарочно проигнорировав ее. Она знала, о чем я думал в этот момент, поэтому, не произнося больше ни слова, отвернулась от меня и уснула.

Затрагивая тему ревности, я не могу не заскочить вперед, и не рассказать, как избавился от этого чувства. Это помогла мне осознать та, которую я полюбил со всей искренностью, которая во мне была. Я уже упоминал вскользь ее имя, поэтому ограничусь лишь местоимением «Она», описывая ее. Эта девушка так же неожиданно появилась в моей жизни, как и ушла из нее, оставив море ярких чувств и впечатлений. То, что я к ней испытывал, ни на что не похоже. Все прошлые отношения казались мне рядом с ней не более, чем простой игрой. Было огромное желание связать с ней всю свою жизнь и посвятить себя воспитанию именно наших с ней общих, будущих детей. Когда она смотрела на меня, я просто купался в ее волшебном взгляде. Ее глаза не были гипнотизирующими, но они вызывали во мне неописуемые чувства, которые я до этого никогда не испытывал. Я так и называл ее – Волшебная. Мы провели с ней вместе незабываемое и чудесное время. Это она вдохновила меня на написание этой книги, и ее мнение, ее комментарий по поводу этого рассказа мне будет важнее всего. Сложилось так, что наши с ней пути разошлись. В случившемся никто не был виноват, просто этому нужно было случиться для того, чтобы мое и ее развитие не останавливалось. Моя любовь к ней переросла в очень нежное, дружеское чувство радости за все хорошее, что может с ней произойти. Я осознал, что никогда не буду ревновать ее, так она никогда не была моей собственностью, а я не был собственностью ей.

Мы относились друг к другу так, словно каждый из нас полностью автономен друг от друга, что и было в действительности. И теперь, даже когда наши пути с ней разошлись, я продолжаю делить с ней любое счастье, независимо, какого оно рода будет: хоть успех в карьере, хоть возможное ее замужество или рождение ее будущих детей. Я знаю, что ревности во мне не осталось до конца моей жизни, за что я ей в особенности бесконечно благодарен.

Несколько дней я не сказал ни слова Свете. Я больше не хотел иметь с ней ничего общего и ждал от нее только одного: чтобы она решила уехать в Екатеринбург. Она видела мои настроения по отношению к ней, поэтому это решение в ее сознании появилось достаточно быстро.

; Я еду в Екатеринбург послезавтра, – сказала она мне, войдя в комнату, когда я читал книгу.

; Хорошо, – ответил я, даже не взглянув на нее.

; Ты же этого хотел? – кинула она мне с упреком.

; Да! – ответил я ей, скаля зубы и натянуто улыбаясь.

Она цокнула языком, покачивая голову влево и вправо, отчаянно смотря на меня.

; Да что с тобой? – с огромным удивлением произнесла Света.

; Не надо было с ним спать, – изображая спокойствие, сухо ответил я.

; Я так и думала! – прокричала она, будто на нее снизошло озарение. — Да как

 

ты можешь такое говорить и даже думать! – с сильным упреком сказала она.

; А что мне, по-твоему, было думать? – сказал я, сомневаясь.

; Да мне уже все равно! Я хотела с тобой помириться, а теперь даже слышать тебя не хочу! – чуть ли не в истерике кричала Света. — Я не на помойке себя нашла, а ты про меня такое подумал.

Это звучало так правдоподобно, что я вдруг начал испытывать сильное чувство вины за свои слова и мысли. Я хотел попросить прощения, но неожиданно для себя сказал:

; Меня уже это не интересует. Если ничего и не было, то ты все равно знала, что я об этом подумаю.

; Что значит «если»? – возмутилась она — Я делала ему массаж.

Тут я полностью поверил в то, что она говорит, но менять свое настроение было уже поздно, хотя я чувствовал себя очень глупо. Где-то в глубине я знал, что ничего не могло быть между ними, но навязчивые мысли, вызванные сильнейшим чувством ревности, овладели всем моим сознанием. Я чувствовал, что уже поздно поворачивать назад, хотя полностью был уверен, что она говорит правду.

; Ладно, — после некоторого молчания сказал я, — давай забудем об этом.

; Забудем? – удивленно воскликнула она — да пошел-ка ты знаешь куда! – изображая спокойный голос, но со злой гримасой сказала она и вышла из комнаты.

Я лежал на кровати некоторое время, уставившись в книгу и улыбаясь. Я радовался не то тому, что я все-таки ошибся насчет нее, не то тому, что я наконец-то услышал долгожданное: «Я уезжаю». Я был доволен собой, потому что эти новости вызвал я сам. Что весь этот разговор с ней был спланирован мной же самим на каком-то около сознательном уровне. Неплохо, что я когда-то увлекся НЛП. Вот что я думал. Это мне сильно помогало в сооружении таких околосознательных построений, определенных схем поведения окружающих меня людей, когда я за это брался.

Через несколько дней Света уехала, оставив мне записку. Там не было ничего сверхъестественного, но я перечитывал ее раз за разом. Она написана, что очень расстроена тем, что я мог о ней такое подумать, но больше не держит на меня зла и всегда будет рада со мной пообщаться. Это были очень искренние строчки, которые в дальнейшем послужили началом крепкой дружбе. Дружбе, которая была уже не той, что раньше, а такой, что не случается в природе вообще. Многие повторяют одну и ту же глупость, которая придумана для развращения: «Дружбы между мужчиной и женщиной не бывает». Я утверждаю, что это неправда. На собственном примере я смог это доказать, по крайней мере, самому себе.

Договорившись с узбеками, с которыми я работал, чтобы они дали мне половину того, что я заработал, из своего кармана, а остальную половину отдали Светлане Ивановне в погашение долга за проживание, я купил билет до Санкт-Петербурга. Мне было неудобно ничего говорить этой семейке, в которой я жил, поэтому я ушел незаметно. Меня проводил только Атабек. Мы обнялись с ним на прощание, как два очень хороших друга, которые прощаются навсегда, и я ушел. Атабек на самом деле стал одним из самых хороших друзей, которые встретились в моей жизни. Таких людей, как он, на этой планете сосчитать можно. Бескорыстный, добрый и очень честный мусульманин, который во главу всего ставит свою совесть. Вот он, шаблон настоящего человеческого существа, который врезался в мою память и сознание.

Санкт-Петербург

6 октября 2009 года. Я стоял на вокзале в городе Туапсе, ожидая своего поезда. Когда я позвонил Юле, чтобы предупредить ее, что приеду через несколько дней, она этому очень обрадовалась. Она встретила меня, приготовив много всего вкусного, как на праздник. Когда мы кушали, я объяснил ей, почему со мной нет Светы.

; Ну, может, это и к лучшему, — сказала она.

; Конечно к лучшему, – согласился я, — ведь теперь я предоставлен только себе.

 

Мы поговорили о новостях, которые я привез с собой, о том, что происходило в Туапсе и в это же время в Питере. Затем мы пошли в комнату, чтобы в купленной мною газете посмотреть, какую работу предлагают питерские объявления, а еще позвонить в агентство, которое должно было мне с прошлого раза. Но Юля мне сказала, что ее сестра как раз сейчас ищет человека для сдачи ему комнаты. Хотя ежемесячная плата за комнату была выше, чем мне хотелось бы, но оно того стоило. Поэтому она позвонила своей сестре, чтобы предложить ей меня в качестве арендатора.

Квартира мне сразу понравилась. В ней было три комнаты, в двух жила семья медиков с дочерью примерно моего возраста. Единственное, что было странным, так это отсутствие ванной комнаты. Вместо нее на кухне стояла душевая кабинка, я видел такое впервые. Моя будущая комната была около семнадцати квадратных метров, с двумя большими и удобными креслами, письменным столом, шкафами, окружающими комнату, и большим раздвижным диваном. Несмотря на обилие мебели, комната все равно казалась мне большой и уютной.

Мы с Юлей сели на диван и, улыбаясь, уставились друг на друга. Моя признательность ей не имела границ, и все что я мог сказать в тот момент, смотря ей в глаза, так это:

; Большое спасибо вам, Юлия Сергеевна.

; Да не за что, – сказала она, еще больше улыбаясь, после чего мы обнялись с ней так, будто я был ее сыном, которого она очень давно не видела и не могла нарадоваться, что я приехал.

Когда все ушли, я разложил перед собой газеты с объявлениями о работе и, вооружившись ручкой и листком бумаги, начал выписывать все возможные варианты. Так как в большинстве вакансий обязательным требованием являлась регистрация, а в тех газетах, которые я просматривал, были куча объявлений с предложениями «зарегистрировать» человека в Питере, то следующий день я решил посвятить именно этому.

Проснувшись утром около восьми часов, я позвонил по первому попавшемуся объявлению по поводу регистрации. Получив по телефону адрес, я тут же отправился в их офис. В кабинете меня встретила молодая девушка.

; Меня зовут Александр, — сказал ей я, — я вам звонил по поводу регистрации.

; Да-да, присаживайтесь. Меня зовут Ирина, – ответила она.

Девушка попросила у меня паспорт и стала водить данные в свой компьютер.

; Где бы вы хотели быть зарегистрированы? – уточнила она.

Я назвал ей точный адрес, но она сказала, что в регистрации указывается лишь район, что меня немало удивило. Она вернула мне паспорт и попросила придти на следующий день и забрать документ, подтверждающий, что я был зарегистрирован. Хоть это и показалось мне немного странным и подозрительным, но я не стал долго задумываться об этом.

Дома я обзвонил те номера, которые записал накануне вечером. Я записывался и ходил на собеседования примерно пару раз в день, но по ряду причин вся работа, которая предлагалась, либо не подходила мне по недостатку опыта, либо по низкой заработной плате, либо еще по каким-то причинам.

Например, когда я хотел устроиться курьером, который должен был перевозить книги из точки «А» в точки «Б», «С» и т. д., то думал, что это отличный шанс изучить город и со временем найти более интересное занятие. Зарплату обещали не очень большую, но по расчетам мне должно было этого хватать. Когда же я узнал, что книги нужно не только перевозить в разные точки города, но еще и продавать их, находя для этого собственных клиентов, то осознал, что зарплаты, пока я не наберу достаточную клиентскую базу, мне не будет хватать даже на аренду жилья. Другим случаем была компания, продающая видеотехнику. Там я должен был пройти службу безопасности, отвечая на вопросы с использованием полиграфа. Начальник службы безопасности Анатолий задавал мне очень личные вопросы, после которых постоянно говорил, что я его обманываю.

; Дак может, все-таки включим полиграф? – возмущенно говорил ему я.

; А зачем? – отвечал он, ехидно улыбаясь, — я и так все вижу.

Он изображал из себя известного героя сериала, который по мимике и жестам со

 

стопроцентной уверенностью говорил о правдивости или ложности утверждений любого человека. Я отвечал прямо и правдиво, хотя он считал, что его постоянно обманываю, поясняя это моими микродвижениями лица. В какой-то момент это настолько вывело меня из себя, что я снова стал настаивать на включении специальной аппаратуры. Ответом был отказ и все та же отговорка. Я посчитал ненужным дальнейшее общение с ним, поэтому, культурно попрощавшись, встал и вышел из его кабинета. И все время, пока я добирался до дома, меня не покидало чувство какой-то острой неприязни к этому человеку, который заставил меня выложить ему ни за что ни про что ту информацию, о которой не знали даже самые близкие люди.

Еще одно интересное «устройство» на работу произошло со мной, когда я договорился с предполагаемым работодателем на десять часов утра. Местом встречи оказалась квартира в жилом доме, на втором этаже. Когда я туда пришел, то очень удивился, ведь я был не единственным, кто был приглашен на собеседование. Только на улице стояло около десяти человек, а в подъезде, с первого до второго этажа на лестничной клетке, я насчитал человек двадцать. Все были молодыми людьми, разного возраста. Те, что помоложе, были более- менее прилично одеты, но ни один из них не вызывал во мне ни капли уважения. Внутренне они казались какими-то замкнутыми, зажатыми, закомплексованными людьми, которые в

кои-то веки вышли на улицу, подняв свои места для сидения от удобных крутящихся стульев. По этим людям было видно, что большую часть времени они проводят дома, у своих компьютеров. Этот интуитивный вывод я сделал по некоторым признакам в их внешности, а именно: сутулости, неуверенного стоячего положения, большинство было в очках, они бросали кроткие взгляды и не могли сконцентрироваться ни на одном предмете.

; Я так понимаю, все собрались в одно и то же место? – спросил я насмешливым и смелым тоном одного парня примерно моего возраста.

; Наверно, — ответил тот, нервно улыбнувшись, и тут же начал смотреть по сторонам с заискивающим видом.

Его реакция показалась мне такой, будто он никогда не разговаривал в реальной жизни с незнакомыми людьми, что подтвердил его заискивающий взгляд, который показался мне неосознанной реакцией поиска помощи со стороны. Тут я увидел еще одного молодого человека, только что вошедшего в подъезд. Когда он поднимался, то так же, как и я, при этом удивленно рассматривал окружающих людей, большинство из которых смотрели на дверь, где вдруг стала доноситься какая-то музыка. Я же, в свою очередь, смотрел на этого поднимающегося по лестнице парня. Когда наши взгляды встретились, он подошел ко мне и спросил:

; Тут что, все пришли на собеседование?

; Видимо, так и есть. — сказал я ему улыбаясь — Странноватое место для офиса.

Когда я договорил, из-за двери послышалась какая-то песня, напоминающая что-то наподобие буддийской мантры. Мы переглянулись с парнем и засмеялись.

; Дмитрий, — сказал он мне, протягивая руку, – что это за звуки такие?

; Александр, — ответил я, пожимая ему руку, — по всей видимости, это какая-то

секта.

; Очень на то похоже, — заметил Дмитрий, — ведь обычные работодатели не

включают эзотерическую музыку и не поют перед собеседованиями.

; Это точно, – сказал я, и мы вместе рассмеялись.

Мы разговаривали достаточно громко для единственных, кто говорил среди всех людей, а они стояли чуть ли не на каждой ступеньке, от первого до второго этажа. Мы же с Дмитрием и еще несколько человек стояли в пролете между этажами. Вдруг дверь открылась и оттуда высунулась голова мужчины с длинными волосами, зачесанными назад и убранными в хвостик. Он удивленно осмотрел собравшихся и спросил:

; Вы давно тут стоите? А что не стучите даже? После некоторого молчания он произнес:

; Заходите через минут пять.

 

Сказав это, он спрятал голову и прикрыл дверь, не закрывая ее на замок. Мы с Димой переглянулись и пошли на улицу, чтобы покурить. Уже на выходе до нас донеслась более громкая музыка и пение мантр из приоткрытого окна той самой квартиры.

; Точно секта какая-то, — с усмешкой сказал Дима.

; Блин, жалко только, что потратил время на них, — сказал я, грустно улыбаясь. Когда все люди начали входить в ту квартиру, мы с Дмитрием решили этого не делать.

Не то что мы чего-то боялись, но, по-видимому, он тоже искал чего-то посерьезней. Через минут десять все люди стали выходить один за другим, неся в руках какие-то пакеты, внутри которых виднелись коробочки. Все выходили с какими-то непонятными и необычными взглядами, по одному. Никто не шел в паре, никто не разговаривал друг с другом, хотя двигались по нескольку человек в ряд, в одном и том же направлении. Они шли просто друг за другом, не догоняя и не обгоняя впередиидущих. Последними вышли двое мужчин в возрасте около тридцати лет. Один из них – как раз тот, кто выглядывал из-за двери. Он был одет в дорогое пальто, а на плечах висел дорогой шелковый шарф. Он был похож на мажора из дешевых фильмов. В руке этот тип вертел ключи от машины, в то время как с кем-то радостно разговаривал по сотовому телефону. В его образе было что-то неестественное, но что именно, я так и не понял.

В общем, все те места, где бы я ни пытался найти заработка, оказывались пустой тратой моего времени. Денег у меня было катастрофически мало, поэтому я приучил себя жить очень экономно. Во-первых, отказался от завтрака, и первым моим приемом пищи стало послеобеденное время. Пара бутербродов с маслом и большая кружка чая без сахара. Затем около шести-семи часов я готовил себе либо крупу, либо макароны в разовой порции, которую заправлял консервированной рыбой. Перед сном я также съедал пару бутербродов с маслом. Признаюсь, такая вынужденная диета первое время причиняла достаточно сильный дискомфорт, но постепенно я привык, ведь ничего другого мне не оставалось.

В один из вечеров, мне позвонила Софья. Та самая Софья, с которой я познакомился и очень сильно подружился за время работы в казино в Екатеринбурге. Она сказала мне, что ее очень хорошая подруга Лиза приехала в Санкт-Петербург и хотела бы побольше узнать об этом городе. Соня сразу же порекомендовала ей меня в качестве так называемого гида, ведь я уже достаточно хорошо знал Питер. Конечно, я сразу же согласился, тем более меня всегда радовало женское общество.

Лиза показалась мне очень молоденькой, хотя была на несколько лет старше меня. Она чем-то напоминала Софию внешне, поэтому я сразу же был открыто к ней расположен.

Первым местом, которое я хотел ей показать, была аллея, расположенная на Крестовском острове, особенно необыкновенная как раз осенью, когда красно-желтые листья застилают всю землю. Лиза оказалась очень интересным человеком. Она, как и я, очень любила путешествовать и уже побывала во многих местах. Некоторое время она даже жила в Америке, в которой успела неплохо освоиться. Она рассказала мне, как сменила там несколько работ, пока не устроилась продавцом-консультантом в магазин спортивной одежды, где ей начали платить довольно большие деньги. Через полгода такой работы она накопила достаточно средств, чтобы начать путешествие по самой стране, и объездила таким образом немалое количество штатов.

; Но где же ты спала? – поинтересовался я.

; В этом у меня почему-то не возникало проблем, — отвечала Лиза, — в нужное время, в нужных местах я знакомилась с интереснейшими людьми, которые были рады тому, чтобы я некоторое время погостила именно у них.

; То есть те люди просто приглашали тебя пожить у них?

; Именно так! Они даже не хотели меня отпускать, — говорила Лиза, слегка приподняв брови, — но я очень хотела проехать везде и посмотреть другие места.

Она рассказала мне о людях, которые ее принимали, об их домах, образе жизни.

; Америка, – говорила Лиза, — это то место, где можно хорошо заработать. Но она любит счастливчиков, и достаточно умных счастливчиков.

 

; А вот меня почему-то туда не тянет совсем, — сказал я, — именно туда, но вот в Европе, скажем, в Италии или Германии, я бы пожил.

; Все зависит от внутреннего чувства, — с загадочной улыбкой сказала она.

; Да ладно, я по своей природе прагматичен и руководствуюсь знаниями в области психологии и НЛП, а не интуицией.

Я рассказал ей некоторые из законов и особенностей нейролингвистического программирования. Это ее так увлекло, что я очень подробно изложил самые интересные механизмы в этой науке, которые знал сам.

; Это все очень интересно, — ответила она, после моего отчета, — и даже многое может объяснить из того, чем пользуюсь я сама, но все же по большей части я привыкла доверять своей интуиции.

; Каждому свое, — прокомментировал я, — и каждый пользуется именно той информацией в жизни, которая более полно и в лучшей степени ему помогает. И которая была выдержана жизненным опытом.

; Вот тут я с тобой полностью согласна, – сказала Лиза и по-доброму улыбнулась.

Мы гуляли по аллее еще около часа, ни на минуту не замолкая. Разговаривать с ней было настолько приятно и легко, что я совсем удивился такому быстрому ходу времени. Мы беседовали об очень многих вещах, мысли о которых витали у меня в голове и до этого, но сформулировать их в слова, как я был тогда уверен, мне помогла именно Лиза.

Когда мы с ней прощались в тот день, то договорились обязательно встретиться, да еще и не раз. Так и случилось, через несколько дней она пригласила меня в педагогический колледж, где выступала пекинская оркестровая группа.

В день встречи мы сначала отправились в ее общежитие. Она сказала, что забыла вытащить белье из стиральной машинки и не хотела бы, чтобы это помешало ее соседке.

; А что, твоя соседка не сможет это сделать сама, если ты попросишь ее об этом?

– спросил я.

; Это крайне нежелательно, — улыбаясь, ответила Лиза.

Она рассказала мне, что когда въезжала в свою комнату, там уже жили две девушки, которые изначально были против ее заселения в эту комнату. По правилам, одна девушка должна была переехать оттуда уже как несколько лет. Но эти дамы настолько сдружились, что просто-напросто создавали новеньким такие условия, что те сами просили переселения. Так они хотели поступить и с Лизой, когда та однажды положила свои вещи на одну из кроватей своей соседки, та, по ее словам, в приступе ярости скинула эти вещи на пол и, в добавок, обругала ее не самыми приятными словами за это.

; Я очень спокойный человек, – сказала Лиза, — поэтому никак не отреагировала, только сильно удивилась такому поступку с ее стороны.

; А где же ты спала? – поинтересовался я.

; Первые дни я остановилась у тетки и ее мужа.

Лиза рассказала, как потом принесла в общагу старую кровать, которую поставила в свободном углу комнаты, а когда собралась перевезти остальные вещи, то по приезду в общежитие обнаружила, что ее кровать стоит в коридоре.

; Как же так? – с широко раскрытыми глазами и огромным удивлением сказал я.

; Да я сама опешила от такого, – с легким смешком сказала она.

Лиза сказала, что в тот момент стала догадываться о том, что эти две подруги просто не дадут ей нормально жить. А ее такой вариант совсем не устраивал.

; И что же ты сделала? – спросил я с интересом.

; Написала официальную жалобу, которую принесла коменданту с тем, что если не предпримут никаких мер, то жалоба пойдет выше.

Эта бумага заставила его понервничать, ведь если бы это пошло выше, то не только бы грозило отчислением тех двух девушек, но и неприятными последствиями для коменданта,

 

который вовремя этого не заметил. Поэтому после разговора коменданта с девушками одна из них в кратчайшие сроки переехала в другую комнату, а вторая сразу сменила свое агрессивное поведение ко мне на мягкое и пушистое, хотя и почти перестала со мной разговаривать.

; Опасная женщина, – сказал я ей с улыбкой, тоном имитирующий испуг.

; Да ну что ты, – ответила Лиза, хихикая, — просто нужно было как-то отреагировать на ситуацию.

Мы пришли в общежитие и поднялись на лифте на шестой этаж, она вошла в свою комнату. Я минут пять-шесть ждал ее снаружи, рассматривая коридор. Все было так чисто и ухожено, даже не похоже на общежитие, а больше смахивало на какой-то отель. Когда она вышла, то мы отправились в здание колледжа, находившееся в нескольких сотнях метрах от общежития.

В зале еще было много свободных мест, контролеру мы представились как студенты, она указала нам сесть с правой стороны зала. Я тут же приметил пару свободных мест во втором ряду, куда мы и сели.

; Ты часто ходишь на подобные мероприятия? – спросил я Лизу.

; Только по мере возможности, — ответила она и задала мне встречный вопрос,

— А ты?

; В Екатеринбурге я был пару раз на концертах скрипичной музыки в консерватории, но, конечно, хотелось бы чаще.

Мы еще немного поговорили о подобных мероприятиях, наконец, вышел дирижер и поклонился залу. За ним последовала вся его группа, состоящая из человек пятидесяти с разными инструментами, каждый встал около своего стула. Молодые люди и девушки последовали примеру дирижера, тоже сделав поклон. Затем они все уселись и стали готовиться, принимая удобные позы. Дирижер повернулся к ним и стал окидывать взглядами всю свою группу, ища подтверждение готовности в легком кивке головой. Спустя пару минут они начали.

Это была удивительно красивая музыка, вызывающая неописуемые чувства. Красота и вдохновение витали во всем моем существе когда я это слушал. Я правда не способен выразить словами то, что испытывал в тот момент, потому что это выходит за рамки моего понимания. Это просто прекраснейшая музыка, которая вызывала во мне чувства, которые я бы мог сравнить с эйфорией, и то это было бы сказано мягко, для того что на самом деле я испытывал.

***

Месяц подходил к концу. Мне срочно нужна была работа, потому как денег на оплату еще одного месяца проживания в комнате, мне не хватало. Тут я наткнулся на объявление: требовался продавец сим-карт. Приятный женский голос по указанному номеру сказал мне, что зарплата там выдается ежедневно. На собеседовании молодой человек, которого тоже звали Александр, рассказал мне суть данной работы: нужно было стоять за стойкой и продавать сим-карты, оформляя их по паспорту покупателя. Цена одной сим-карты была сто пятьдесят рублей, из которых продавец сразу же забирал себе сто, а полтинник отдавал компании. Работать нужно было на одной из точек, а их было очень много и располагались по всему городу. График работы можно было выбирать любой из-за огромной текучести кадров. Хоть перспектива работы за стойкой меня совсем не радовала, но выбор был не велик, ведь деньги были нужны в крайне короткий срок.

Работать я начал уже на следующий день. В проходе одного строительного магазина, недалеко от метро Новочеркасская, стояла стойка с логотипом той компании сотовой связи. Я думал остаться на пару смен с десяти до десяти вечера, но так как в этот день шел дождь, и к трем часам я уже достаточно устал сидеть на одном месте, то позвонил Александру и сказал ему, что делать тут нечего. Причиной этому было и сильное переутомление, связанное с тем, что я был очень голоден. Несколько раз в жизни я уже испытывал такое состояние, которое всегда появлялось у меня по разным причинам, но было схоже в одном — это происходило

 

при перегрузке организма. Сначала начиналась кружиться голова, а затем наступало состояние полнейшей подавленности. Затем я испытывал сильную, нарастающую усталость, которая в буквальном смысле делала все мое тело ватным. Следующим недугом после этого было то, что зрение, медленно, но верно начинало пропадать. Сначала в глазах все мутнело, потом появлялся темный туман, который полностью обволакивал глаза до тех пор, пока зрение полностью не пропадало. Однажды это дошло до черно-белой ряби, сравнимой с той, что раньше показывал телевизор, когда не мог найти нужный канал, а затем я потерял сознание на несколько минут. В этот раз такого не произошло. Я собрал всю свою волю и вышел на улицу. Меня всего пробирала усталость, и я покрылся холодным потом. Я чувствовал себя таким пустым, без эмоций, без чувств, без мыслей, что совсем перестал думать. Со стороны я выглядел бледнее листа бумаги, и все прохожие с удивлением меня разглядывали, когда я проходил мимо. Дойдя до ближайшего продуктового киоск, я купил себе плитку шоколада. Я знал с детства, что шоколад очень хорошо наполняет человека энергией, но вот удостовериться в этом до этого момента как-то не приходилось. Именно тогда я на своей шкуре ощутил всю пользу этого знания. Спустя минут пять-шесть я уже чувствовал себя как раньше, не испытывая и доли того недомогания.

Вернувшись домой, я выпил кружку сладкого чая, лег спать. Те несколько часов сна предали мне невероятную силу, которую я не испытывал и в обычном состоянии. Поужинав, я как обычно открыл свою книгу по НЛП и продолжил ее изучение. Это была далеко не первая и не последняя моя книга в этой области, но самая интересная и практичная из всех, что я держал в руках. Стараясь выполнять все упражнения, которые там приводились, я с особым интересом подошел к следующему упражнению под названием «круг силы».

На ровной плоской поверхности необходимо мысленно начертить круг. Диаметр выбирается произвольно, но должен быть таким, чтобы там было удобно стоять. Я, к примеру, начертил мысленный круг диаметром, превышающим ширину плеч примерно в полтора раза. Далее в ход идет мысленное волевое усилие, а именно, нужно ярко представить, что из этого круга, вверх начинает бить некая сила. Эта сила бесконечна и безгранична. Хоть для этого магического, по моему мнению, упражнения и необходима некая доля воображения, но ключевым в нем, конечно же, является искренняя убежденность в своем мысленном волевом усилии, которое на невидимом для зрения уровне по-настоящему создает непрерывный поток силы в круге. Затем необходимо ясно и четко представить себе то, чего на самом деле хочешь в конкретной форме. Почувствовать себя на минутку тем человеком, которым хочешь стать, с качествами и ресурсами, какими желаешь обладать, скажем, через год, два или три в зависимости от того, на какой срок указывает интуиция.

После этого человек входит в круг и начинает наполняться бесконечно движущейся в нем энергией. Вот это, исходя из моего опыта, чувствуется уже на около физическом уровне. Нужно стоять в круге ровно столько, сколько необходимо, чтобы почувствовать, что энергии, вошедшей в тело, хватает для достижения ранее задуманного. Как только «силы круга» будет достаточно, человек должен это почувствовать и выйти из круга. Лично для меня это было нечто, до этого ни с чем не сравнимое. Хотя у меня и возникала мысль в тот момент, что я начинаю сходить с ума, занимаясь подобными вещами, но, однако, моя давняя увлеченность НЛП говорила мне, что во всем этом есть немалый смысл. В конце упражнения нужно мысленно уменьшить этот круг до маленького пучка, размером с кулак, и волевым усилием вложить невидимый пучок в свое сердце.

Интерпретация этого упражнения в моем рассказе может быть не совсем точной, так как я воспроизводил его по памяти. В той же интереснейшей книге, посвященной нейролингвистическому программированию, этому упражнению уделялось гораздо больше внимания, и описание его было куда шире.

На следующий день, когда я приехал в офис компании сотовой связи, Александр, выдавая мне комплекты сим-карт, посмотрел в свой журнал и спросил:

; Куда же мне тебя поставить?

; Поставь меня на Ладожский вокзал, – ответил я на его скорее риторический,

 

чем относящийся ко мне вопрос.

Он вдруг взглянул на меня отсутствующим, удивленным взглядом, а когда сфокусировался, то уже прямо сказал, обращаясь ко мне:

; Но мы ставим на вокзал людей, которые уже прошли стажировку.

; Я вчера ее прошел в строительном магазине, — сказал я, давая понять, что в подобное безлюдное место я уже не пойду работать.

; Да? – оживился он. – Тогда я поставлю тебя сегодня во вторую смену с четырех до десяти часов, на Ладожском вокзале.

; Вот и отлично, – сказал я и улыбнулся.

Подходил третий час дня. Домой было ехать бессмысленно, а на работу еще рано.

Всегда, когда появлялась такая дилемма, это вызывало во мне какое-то непонятное и неприятное чувство растерянности. Пока я стоял в коридоре около офиса и думал над этим, услышал сзади себя шаги. Обернувшись, я увидел лысого мужчину. На вид ему было лет под сорок. Он был чуть выше меня ростом, и казался каким то огромным, хотя и нельзя было назвать его толстым. Одет он был в кожаную куртку и синие джинсы, а на лице его виднелась недельная щетина.

; На Ладожский? – спросил он меня энергичным голосом.

; Да... Ты тоже? – ответил я после некоторой задумчивости о том, как следует к нему обратиться: на «ты» или «вы».

; Да. Еще рано, но домой ехать уже нет смысла, — сказал он, словно повторяя мои мысли.

; Я тоже об этом подумал. Ну что же, поехали на вокзал, подождем там, — с улыбкой сказал я.

Мы приехали в минут двадцать четвертого. За это время я пообщался с тем человеком, которого должен был сменить. Общение это не было ничем примечательно. Когда он уходил, то объяснил мне, как собрать стойку и куда ее поставить.

За несколько часов моей работы я продал всего один комплект. Когда я понял, что денег мне здесь особо не заработать, я впал в тихое отчаяние. Казалось, что все настроено против того, чтобы я жил в Питере. Какое-то внутреннее чувство говорило мне, что мое место не здесь, по крайней мере, в данный момент моей жизни. Но когда дело касалось того, чего я хотел, это пересиливало мое внутреннее чутье, я принимал неверное решение. Сколько раз интуиция на языке жизненных ситуаций говорила мне, что я поступаю неправильно. По своей глупости я всегда поступал, не считаясь с этим чувством, и каждый раз наступал на одни и те же грабли. Однако позже ко мне пришло понимание: то, чего я хочу, имеет гораздо худшие последствия, чем интуиция, которая всегда направляет на то, что мне нужно. Так я понял, что не все желания на самом деле нам нужны. Тот момент, что я был именно на этом вокзале, где шли поезда в Екатеринбург, заставил меня задуматься: «А не взять ли мне билет и не уехать обратно?». Мысль эта сначала показалась мне шуткой. Затем она стала развиваться в моей голове, пока отчаяние не начало вытеснять и не превратилось в намерение. Когда я принял решение, что уеду, наступило очень сильное облегчение. Я понял, что этот шаг был самым верным, но почему на тот момент я не знал и был уверен, что позже обязательно это пойму. Я уже писал о том, что когда в моей жизни происходило что-то важное, и это сопровождалось неожиданными событиями или решениями, то я уже заранее готовился и предвкушал тот момент, когда придет осознание пользы в дальнейшем. Хотя осознание это могло придти и через полгода, и через год, а возможно, и позже.

Екатеринбург

Приехал в Екатеринбург я 31 октября 2009 года. С этого времени и до нового года, я не занимался совершенно ничем полезным. Не работал, не учился, не занимался спортом. Это время я травил свой организм алкоголем, а иногда и наркотиками.

Ближе к новому году я начал больше общаться со Светой, которая в то время жила в

 

Екатеринбурге, и даже договорился отмечать вместе с ней новый год. Однако в самый последний момент, накануне, Света сказала, что поедет отмечать к родителям. У меня был выбор: либо отмечать одному в Екатеринбурге, на ЖБИ, или ехать к родителям и там искать себе компанию. И вот, лежа на диване в одиночестве, размышляя над тем, как мне поступить, я листал свою телефонную книгу в сотовом. Когда я наткнулся на запись с телефоном Маши, подруги сестры, о которой я упоминал в начале рассказа, то решил позвонить ей, чтобы увидеться до нового года. Узнав о моем положении, она с радостью предложила мне свою компанию на новый год, и я сразу же согласился. Мария всегда была очень общительной, предприимчивой и креативной девушкой, с которой никогда не было скучно.

Речь президента и бой курантов мы с Марией послушали в кругу ее семьи: матери, отца и ее семилетнего сына. Потом поехали в студию звукозаписи с двумя известными в Екатеринбурге музыкантами, которые сами писали музыку, слова и исполняли это в стиле рэп. Мария познакомилась с ними, когда сама вдруг открыла у себя талант чтеца рэпа и решила записать песню. Эти двое парней помимо того, что были музыкантами, держали небольшую студию звукозаписи.

До часов пяти утра мы весело проводили там время. Даже успели посмотреть какой-то фильм, но так как глаза начали закрываться, мы с Машей решили поехать ко мне, где стояли две бутылки шампанского и пара тарелок с фруктами, которые изначально предназначались для нас со Светой. К часам четырем дня я проводил Машу и позвонил Евгении, девушке, с которой не так давно познакомился. Я знал от нашего общего друга, что она тоже будет праздновать новый год в Екатеринбурге, поэтому решил позвать ее в гости, так как у меня оставалось еще немало еды и не тронутая бутылка шампанского.

Отмечу лишь то, что время с Марией и Евгенией я провел незабываемое.

***

Вот и подошел к своему логическому концу рассказ о тех приключениях, которые я был счастливцем пережить. Все события, все люди, участвовавшие в этих событиях, сильно повлияли на достаточно полную перемену моего мировоззрения. Вперемешку с этими событиями немалую роль сыграли мое образование и воспитание. Перемена коснулась всех сторон моего существа. После этого я уже никогда не стану таким, как прежде. Найти точку отсчета какой-либо перемене достаточно сложно, ведь многие события в жизни каждого человека имеют свои последствия, но очень ярко воспоминание, с которого эти изменения стали происходить гораздо быстрее.

Это было в середине января 2010 года, когда я уже серьезно интересовался влиянием алкоголя, сигарет и наркотиков на сознание и подсознание человека. Я перечитал не один десяток статей по этому поводу. В одной из них я узнал, что спиртное, табак и наркотики очень выгодны для того, чтобы управлять массовым сознанием и настроениями. Я стал изучать политику, а затем и историю. Так появилась огромная цепь того, что я хотел знать, но не знал. И вот в какой-то момент я осознал всю глубину, как мне тогда показалось, управляющего воздействия СМИ, фильмов, мультфильмов, которые не дают нам понять сократовскую истину о том, что мы ничего не знаем. Что людям с раннего детства, закладывают в сознание определенные стереотипы поведения и мышления, которые не рассчитаны на развитие их самих.

И вот в миг, когда понимание этого целенаправленного подавления жизни в людях пришло ко мне, их стало безгранично жаль. В глазах быстро, но плавно начало темнеть, пока полностью не пропало зрение. Все мышцы резко напряглись, вся печаль, вся горечь от осознаваемой несправедливости комом ринулась в голову. Когда места там стало мало, появилось чувство, что вот-вот моя голова разорвется на части от этого эмоционального напряжения, мне стало страшно, что в мозгу может что-то перегореть и я на всегда останусь инвалидом-овощем. Приложив немало усилий для того, чтобы прекратить то состояние, я понял, что это конец моей глупой жизни. Я умер...

Конец первой книги.