Пентаграмма семи чувств

Я была очень удивлена, когда Ленка, ни с того, ни с сего, достала три листка бумаги. Она протянула один Стасу, другой мне и дала нам ручки. "Нужно написать то, что вы хотели бы отпустить. Это один из психологических приемов, которыми меня здесь пичкают", - сказала она.

Нахмурившись, я склонилась над своим листком бумаги. Я знала, о чем пишет девушка - о своей неудавшейся любви. Знала, что Стас писал о чем-то абстрактном, вроде злости или чего-то подобного. Интуиция была как раз кстати.

Однако о чем хотела написать я?

Сначала я, незадумываясь, подняла ручку, чтобы написать любовь. Я не хотела, чтобы она была со мной. Ведь ни к чему хорошему это не приведет. Она лишь погубит меня. Тени мне так говорили, и я верила. Но взглянув мельком на задумчивое выражение лица Стаса поняла, что одна без него не справлюсь. Это нереально. Невозможно. Он был мне нужен, он был моим лекарством. Я не вынесу без него. Сломаюсь окончательно. Мало того, что я уже итак съехавшая с катушек, так еще если стану поломанной... Земля, увы, не перенесет такого стихийного бедствия. И я не перенесу.

Тогда я почувствовала, как между моими бровями залегла глубокая складка.

Что же мне стоило отпустить?

Настю, маму, радиостудию, старую жизнь, старые мечты, страдания... Много чего я могла поместить на этот листик. Но отчего-то, может, от символического какого-то стремления, мне хотелось уложиться во что-то максимально короткое.

Любовь к С

Моя рука вновь зависла над бумагой. С. Два имени, которые следовало бы отпустить, на самом деле.

Если я продолжу буквой е, то подпишу смертный приговор нам обоим. Мне и Стасу. Нам желают зла из-за нашей любви. Я это знаю. Если же напишу т, то тогда я подпишу мучительный контакт с собственным сумасшествием и агонией, которые тут же вступят в свои права, потому что управы на них уже не будет. Я останусь без лекарства.

И все-таки я эгоистка. Моя рука вывела оставшиеся буквы.

Любовь к Сереже.

Лена сказала нам сделать из бумажек самолетики. Мы со Стасом повиновались.

И через минуту наши самолетики уже рассекали воздух далеко за территорией больницы, выпущенные в открытую форточку.

Я действительно почувствовала какое-то освобождение. Очищение.

Под вечер, когда Стас только ушел, я предложила Лене прогуляться до своей палаты. В этом не было никакого особого смысла, однако мы обе посчитали это весьма логичным.

Я вошла в свою обитель первой.

Развернувшись на Лену, увидела, что ее лицо изменилось.

Она оскалилась, а черты лица сильно обострились буквально на глазах. Лицо выражало открытую ненависть и желание убивать.

Страх просто напрочь сковал мое тело. Я не могла пошевелиться. Лишь наблюдала, как она подходила ко мне. Как у нее из рукава рубашки выполз нож, лезвие которого блистало в темноте вечера.

"Наконец-то мы остались одни", - с еще более обезумевшей, чем утром, улыбкой сказала она.

Я не могла даже вдохнуть.

Ее улыбка напоминала звериный оскал. Дикий. Злобный. Бешеный.

Она повернулась к двери и потянулась к замку, дабы повернуть его, но внезапно дверь распахнулась и к нам влетел Стас, который, как я догадалась, забыл здесь свою сумку.

Но парень не успел ничего сказать.

Эффект неожиданности.

Нож глубоко вошел в живот пришедшего. По самую рукоять. Его эльфийские глаза на секунду осветились каким-то шоковым сознанием. Девушка, не скупясь на дары, крутанула нож по часовой стрелке и вырвала его из тела Стаса.

С моих губ сорвался душераздирающий крик. Причем я его услышала. Он наполнял меня всю, целиком. Он разрывал меня, разрывал мои легкие.

До того, как парень успел упасть на пол, я кинулась на Лену. Остервенев, я не замечала никаких ранений, что она мне наносила. Я безжалостно к самой себе бросалась в бой.

Я была обязана убить ее! Убить! УБИТЬ!!!

И наконец, сама вонзила ее нож в ее же горло.

Струйка крови, брызнувшая на мое лицо, заставила меня вспомнить о том, что было затуманено сумасшествием. Она словно прочистила мне мозги от всепоглощающей ярости. От мести.

Стас.

Он лежал на полу. Не двигался. Не подавал каких-либо иных признаков жизни.

Внезапно, из-под двери стал просачиваться какой-то серый газ.

Я почувствовала резкую слабость в теле. Затем отключилась.

Он не мог умереть. Не мог.

Не верю...

Глава 45

Газ меня усыпил.

"Они добрались до нас", - четко пролетела мысль в моей голове.

Но это была не моя мысль. Она пришла вроде как изнутри, но вроде как и не от меня. Так, с тем, что я сумасшедшая, я уже давно смирилась. Но раздвоение личности? Да ни за что!

Проснувшись, я, не открывая глаз, поднялась на ноги и потянулась. Ладони безвольно упали по бокам, а из моего горла вырвался непроизвольный зевок. Причмокнув губами, я старательно потерла глаза. И наконец открыла их.

Черт! Где я?!

Камень... Темные закоулки и освещение с помощью одного единственного факела.

Пещера?!

Интуиция упорно твердила, что до нас добрались. Кто добрался?! Какого черта я здесь делаю?! И почему ты раньше меня не предупреждала?!

"Предупреждала. Однако ты даже слушать меня не хотела. Теперь получай".

Интуиция имеет свою личность у меня в голове? Нет, я точно спятила...

Обойдя всю пещеру целиком, я поняла, что выход из нее только один. Темная ниша, в которой приходилось нагибаться, чтобы не задевать головой потолок и следом за которой находилась дверь. Я толкнула ее, но, естественно, та оказалась заперта. Но попытаться-то стоило! Я с разбегу врезалась в дверь и ощутила себя так, словно раздробила себе все кости. Больно! Охая и ахая, стерла с глаз выступающие слезы и постаралась еще раз.