Страница 59 из 100
Интересно, каково это жить без какого-либо другого из пяти чувств? Уверена, что если бы я встретила, предположим, глухого, я бы ему от всей души посочувствовала, потому что понимаю какого это - жить без чего-то существенно важного в нашем мире. Но, если бы, например, я бы увидела того, кто не чувствует запахи, я бы испытала куда более меньшее сочувствие - как-никак обоняние не так уж важно... А вот интересно, есть люди, которые не имеют осязания? Вот им бы я посочувствовала больше всех. Одно дело не видеть, другое - не слышать, но вот не ощущать... Как можно прожить без прикосновений? Без тепла, мягкости, нежности? Нереально... И какое там еще чувство осталось? А. Вкус. С ним, скорее всего, как с обонянием - прожить без него вполне возможно, даже особо не заморачиваясь...
- Приехали, - говорит Андрей и словно на прощание сжимает мою ладонь перед тем, как остановить машину. Неужели он думает, что после его рассказа я убегу? После того как мы признались друг другу в любви?
Неужели его история настолько страшна?
Слышу, как открывается дверь и парень выходит с той стороны, затем огибает машину и открывает мне дверцу. Пользуясь его поддержкой, я выхожу из автомобиля и иду туда, куда меня зовет его рука.
Он останавливается где-то, и предлагает мне присесть. Нагибая коленки, я чувствую под ладонями дощечетое дерево, значит, мы сели на скамейку. И судя по обильному запаху деревьев, эта скамья находится либо в парке, либо в какой-нибудь зеленой аллее.
Молчу. Жду, пока мой бывший сторож сам начнет разговор.
- Я родился здесь. В Комсомольске, - начинает мой спаситель. У меня чуть прерывает дыхание. - Свою мать я совсем не знал, я тебе уже говорил. Меня выходила другая женщина - моя любимая няня, ее звали Алисия. Несколько лет назад она умерла от рака, - опережает Андрей мой следующий вопрос. - Отца я видел редко, только по ночам, когда он возвращался с работы, и то это было большой удачей. Я хотел быть на него похожим - мой отец греб деньги лопатой, а находясь со мной, был ласков и нежен, говоря, что сделает все, чтобы у меня было что угодно, чего я только не пожелаю. Я гордился своим отцом... Они с Алисией очень часто ругались, и мне казалось, что это из-за меня, что очень огорчало. Однажды я даже хотел убежать из дома, чтобы прекратить эти ссоры... Однако лишь недавно я понял, что мой отец просто напросто ненавидел женщин, - он остановился, и я наконец свободно вздохнула. Во время его слов дышать было невозможно, словно кто-то или что-то с силой сдавило мне горло. - На самом деле, кроме того, что он меня любил, я не знал ничего толком о своем отце. Ни его увлечений, ни рода его деятельности... - на этом слове парень запнулся, а я почувствовала, как сжимается сердце. Сейчас, зная, чем занимался его отец сложно представить чувства маленького мальчика, ничего об этом не ведавшего... - я не знал даже имени его жены, которая ушла от него, то есть моей матери.
Помню, некоторыми вечерами, которые случались всего несколько раз в год, отец приходил пораньше и разговаривал со мной часами. Тогда я каждый подобный час был просто на седьмом небе от счастья... Обычно мы болтали о всякой всячине, однако, когда я уже подрос, он стал более жестким в этих разговорах. Отец натаскивал меня на свое место. Он не говорил, в чем именно оно заключалось, однако я постепенно загордился своим званием "наследника"...
Однажды Алисия убиралась у нас на кухне, после того, как прошел ужин и меня отправили в кровать. Однако я и не думал ложиться, мне хотелось подшутить над моей няней. Я стал громить в гостинной, которую от кухни отделяла только еще одна комнатка. В общем, я делал все, чтобы усложнить работу в доме для своей няни. Она, перепуганная, вбежала ко мне в гостинную, а когда увидела тот бедлам, что я учинил, расплакалась. Отец учил меня тому, что все женщины - это прислуга, лишь второстепенные существа этого мира, поэтому ее слезы меня даже не тронули, а лишь еще больше распалили ожесточенный дух. Я ожидал, что она начнет ругаться на меня, кричать, а я поставлю ее на место, как учил отец. Но когда она, в слезах, протянула ко мне руки, и с улыбкой на лице захотела меня обнять, я был настолько обескуражен, что начисто забыл о своем плане, и поддался ее ласке. В тот вечер она сказала мне единственную фразу: "Не иди по чужой дороге. Пролаживай свой собственный путь".
Некоторое время спустя мы узнали, что она больна. Отец запрещал мне навещать Алисию, однако я бывал в ее палате каждый день. Именно она сделала меня такой, какой я есть сейчас.
Потом она умерла. Как сейчас помню - в тот злополучный день отец, придя домой, с улыбкой на лице обронил фразу: "Наконец-то, свобода". А я после этого был полностью предоставлен себе - отец словно потерял весь интерес к моей персоне, и совсем не занимался со мной. Я делал, что хочу. Потом образумился, поступил в колледж, а закончив его, открыл пекарню.
Наступает небольшая пауза, показывающая на то, что вот оно: то, чего я так ждала. Мы приближаемся к самому недавнему прошлому моего спасителя. Мы приближаемся к ответам на мои вопросы.
Я даже не замечаю, что у меня слезы выступают на глазах, пока Андрей ведет свой монолог. Мне так жалко, так больно представлять его, будучи совсем мальчишкой, его няню... И страшно - его отца.
- Пол года назад мне позвонил неизвестный номер, - со вздохом продолжил мой бывший сторож. - Я, взяв трубку, услышал того, чей голос не доносился до меня несколько лет. Голос моего отца. Тот предлагал несложную работенку. Я, честно говоря, буквально тут же послал его на все четыре стороны - мне ничего не нужно было от этого человека, да и пекарный бизнесс процветал. В общем, я повесил трубку, не сожалея ни о чем. Однако наступил тяжелый период в финансовом плане. Мне очень нужны были деньги, а пекарня по отдельным причинам не давала нужного дохода. Я залез в долги. И тогда я вспомнил про звонок отца. У меня сохранился номер, потому что я сохранил его в записной книжке. Отец как-никак.