Страница 41 из 67
Извилистыми тропами добрался до деревни, стараясь не шуметь. Но осторожность оказалась излишней: громко топая и заглушая все вокруг, похитители ломились через заросли прямиком на равнину.
Как и предполагал Робин, один из них остался сторожить лагерь. Тот самый «добрый самаритянин», что пытался накормить пленницу. Сейчас он подбадривал себя содержимым большой кружки и похотливо косился на девушку из-под косматой челки.
Робин подобрал увесистый булыжник и с силой опустил на затылок «самаритянина». Тот выронил кружку и рухнул как подкошенный.
Выхватив чужую саблю из ножен, Робин одним махом разрубил удерживавшие пленницу путы. Удивление в ее глазах при виде поверженного мучителя сменилось надеждой. Однако вопреки ожиданиям она не бросилась спасителю на шею, а принялась торопливо нанизывать украшения на пальцы.
Робин схватил ее за руку и попытался поднять. Девушка резко отстранилась.
— Прочь! — выкрикнула она по-анатолийски. На этом языке некогда говорили в Малой Азии, в частности — в Лидии.
В голове у Робина раздался тихий звоночек, но наш герой не успел уловить суть.
— Хочешь, чтобы тебя снова привязали к дереву? — рявкнул он.
Янтарные глаза расширились от его лингвистических талантов, но тут же сузились.
— Пусти! Я не уйду без своих драгоценностей!
— Ладно, возьмем их с собой. Потом наденешь, — проворчал Робин, скидывая пиджак.
Расстелил его на земле, быстро побросал туда украшения, связал концы и взвалил импровизированный мешок на спину.
— Идем, — скомандовал он, увлекая девушку в сторону владений короля Артура.
На сей раз строптивая красавица повиновалась, гонимая не столько здравым смыслом, сколько драгоценным мешком, — и оба беглеца устремились в лес. С равнины доносились вопли похитителей, которые, судя по всему, еще не раскрыли обман.
— Как тебя зовут? — на бегу спросил Робин и тут же представился.
Молчание длилось минуту. Робин уже отчаялся услышать ответ, как девушка вдруг произнесла:
— Манижа.
— Красивое имя. Откуда ты, Манижа?
Тишина.
— Ладно, не хочешь — не говори.
— Из Сард.
Сарды. В голове снова раздался звоночек, но такой же невнятный, как прежде.
— Зачем тебя похитили?
— Не знаю, мне не объяснили. Эти негодяи не только ведут себя как свиньи, но и хрюкают им под стать. Единственный, кто умел изъясняться на моем языке, остался на судне.
Робин помог спутнице перебраться через ручей, стараясь лишний раз не задерживать ее руку в своей.
— Хорошо. Ну а ты сама как считаешь, зачем тебя похитили?
— Чтобы завладеть богатствами моего отца, разумеется.
— Наверное, твой отец очень богат, — начал Робин и осекся.
Крики похитителей, совсем было стихшие, возобновились с новой силой и теперь звучали совсем близко. Похоже, дикари обнаружили пропажу.
— Скорей, — поторопил он Манижу. — За нами погоня.
Прибавив ходу, они очутились на стоянке Добряка Джорджа — оазис яркого света среди мрака ночи. Манижа побледнела от удивления и страха, но промолчала.
Робин быстро отвел ее в контору, велел не высовываться, а сам побежал к груде запчастей и принялся наскоро сооружать адаптер для электрического забора. Времени было в обрез: они с Манижей здорово наследили в лесу. Похитителям не составит труда отыскать беглецов.
Собрав адаптер, Робин вернулся в контору и подсоединил его к свободному гнезду распределительного щитка. Тут же валялись запасные предохранительные патроны и клещи. Чтобы долго не возиться в ответственный момент, Робин загодя поставил патрон вертикально, рядом положил клещи.
Манижа как ни в чем не бывало продолжила наряжаться и теперь смахивала на рождественскую елку. Поморщившись, Робин вновь принялся копаться в груде деталей и вскоре соорудил пять заградительных опор. Первую установил на северо-западе стоянки, вторую и третью — в северо-восточном и юго-западном углах, а оставшиеся две — на юго-западе и юго-востоке парковки «Макдугала». Работа близилась к завершению, когда взгляд уловил движение во мраке, куда не дотягивался свет автоматических прожекторов закусочной.
Робин выпрямился и краем глаза заметил блеск сабли. Следом еще один. Мозг лихорадочно заработал. До конторы не добраться — слишком далеко. Нет, не успеть.
— Манижа! — закричал Робин. — В ящике на стене лежат щипчики и цилиндр. Подцепи щипчиками цилиндр, сунь его в гнездо, только не вздумай касаться. Слышишь?
Он прокричал инструкцию еще дважды. Черт, все равно не поймет. Куда ей! Сроду не видела ни патроны, ни клещи. Если каким-то чудом и сообразит, все равно как надо не подключит.
Пираты, мародеры, или как их там, стремительно приближались. Шесть силуэтов (по-видимому, «добрый самаритянин» пришел в себя) на всех парах мчались через Ясную поляну к закусочной. Не мешкая, Робин бросился в контору, на бегу выкрикивая спасительную инструкцию.
Внезапно на пороге возникла Манижа и гневно топнула ножкой.
— Подцепить. Сунуть. Не касаться. По-твоему, я глухая?
Робин затормозил, обернулся. Манижа и впрямь активировала забор. Под действием тока первого пирата отбросило назад, косматая шевелюра вспыхнула искрами. Второго постигла та же участь. За невидимым барьером раздавались приглушенные стенания. Четверо, правда, успели остановиться и кинулись поднимать товарищей. Наконец все шестеро растворились во мраке Ясной поляны. Все равно скоро вернутся и попробуют прорваться через забор.
Но Робин не волновался. Силовое поле этим дикарям не по зубам, сетка-рабица — вот их потолок.
Насвистывая, он подошел к конторе. Манижа по-прежнему стояла в дверях, драгоценности сияли и переливались в искусственном свете, взгляд устремлен в темноту, туда, где скрылись мразбойники.
— Жалкие трусы, — фыркнула она. — Никогда не сомневалась в этом.
Все украшения из импровизированного мешка перекочевали на владелицу. Золотые диски и броши, инкрустированные бриллиантами и рубинами, серебряные браслеты, амулеты из чистого золота, ожерелья из лазурита, изумрудные серьги, бриллиантовые кольца, золоченые пряжки… Робин начал понимать, какой куш намеревались сорвать похитители.
От догадки закружилась голова.
Конечно, беднякам такое богатство и не снилось, а вот отцу Манижи — вполне. Вдруг он владеет Малой Азией и даже оставил след в истории? История знала многих богачей — богачей и тиранов. Что если он и то, и другое?
— Манижа, кто твой отец?
— Царь Крез, — последовал ответ.
Отец Робина был беден как церковная мышь и как-то сказал сыну: «Держись подальше от богатых сучек. Для них мы грязь под ногами».
А однажды посоветовал: «Сынок, если сумеешь, женись на богатой сучке. Все лучше, чем жить на пособие».
Словом, сплошные крайности.
Виной тому — его двоякое отношение к богачам. До самой смерти отец перебивался пособием, состоял в международном братстве иждивенцев, а потому инстинктивно считал толстосумов заклятыми врагами. Но будучи заложником общества, где поклоняются золотому тельцу, невольно восторгался их громадным состоянием.
В плане крайностей Робин превзошел отца. Не чуждый классовой ненависти, он не просто восхищался, а боготворил богачей. Крупица Оноре де Бальзака соседствовала в нем с толикой Скотта Фицджеральда и большой долей Горацио Элджера.
Нынешнее положение усугублялось трепетным отношением к слабому полу, почерпнутом из вестернов Зейна Грея, Джеймса Кервуда, Гарольда Райта и Чарльза Селтзера. Давным-давно прадед Фини купил эти книги на распродаже и с тех пор они навеки осели в семейной библиотеке.
Посему внезапное разоблачение девушки Пятницы вызвало у Роберта противоречивые чувства, но романтический ореол заглушил оба.
Зато все сразу встало на свои места. Теперь понятно, зачем негодяи приплыли на СУШУ — переждать, пока сообщники договорятся с Крезом насчет выкупа.
Следом мелькнула новая мысль.
— Манижа, они заставили тебя написать письмо отцу?