Страница 7 из 15
Первой жертвой «освободителей» оказался чернокожий обходчик железной дороги, попытавшийся поднять тревогу. Затем они захватили несколько заложников, среди которых оказался Луис Вашингтон, потомок первого президента США. Браун вооружился шпагой, отобранной у пленника – подарком прусского короля Фридриха II Джорджу Вашингтону. Более суток арсенал и заложники находились в руках Джона Брауна, но рабы не поддержали его. Местное ополчение и подоспевшие в Харперс-Ферри федеральные войска блокировали мятежников. Морская пехота под командованием полковника Роберта Ли штурмовала арсенал. Двое сыновей Брауна были убиты, а сам он после ранения взят в плен.
Суд и многочисленные расследования прессы и сенатского комитета подтвердили самые худшие опасения южан: рейд Джона Брауна не был одиночной вылазкой банды фанатиков – он готовился на деньги бостонских и нью-йоркских радикалов. Энтузиасты с Севера финансировали и другие авантюры в землях Дикси. «Вот он, неразрешимый конфликт Сюарда и аболиционистов в действии», – писали газеты Юга.
На Севере Брауна превозносили как героя и мученика. Прямо с виселицы он шагнул в сонм святых и боевые марши недалекого будущего. Стала широко известной его предсмертная записка: «Я уверен, что преступления этой греховной страны могут быть смыты только Кровью». На Юге жестокий безумец вызвал в памяти мятежи с горящими плантациями и растерзанными телами фермерских жен и детей на пороге разграбленных домов. Страх расползался во мраке южных ночей. В некоторых штатах вновь началось поголовное вооружение белого мужского населения. За три дня Джон Браун преуспел в том, что не удавалось сделать южным сепаратистам на протяжении тридцати лет. Обе части некогда единой страны разделила глубокая пропасть недоверия и враждебности.
Так завершалось бесславное президентство Дж. Бьюкенена, не сумевшего предотвратить раскол страны. Глубокий кризис переживала и возглавляемая им Демократическая партия, с которой связал свою политическую судьбу Иуда Бенджамин. Разлад среди демократов был столь глубоким, что на выборах 1860 года каждая из фракций выдвинула своего кандидата в президенты США. Так пришло время Авраама Линкольна, долговязого провинциального адвоката с грубоватыми манерами, ставшего лидером новой Республиканской партии.
«Странные и противоречивые элементы собрались со всего света, и создали могущественную партию, в которой соединились молодость, различные программы, религиозные фанатики, доморощенные философы и честолюбивые политические деятели. Влиятельные группы промышленников, железнодорожных магнатов и финансистов пришли к выводу, что это многообещающая партия», – писал историк Карл Сэндберг. Вождем республиканцев считался Уильям Сюард, уже примерявшийся к роли хозяина Белого дома. Но партийный конвент в 1860 году его не поддержал: политические дельцы, контролировавшие съезд, знали, что сенатор Сюард человек слишком опытный и самостоятельный.
Пятидесятилетний Авраам Линкольн был малоизвестным юристом из западного штата Иллинойс. Он несколько раз терпел неудачу на местных выборах. Программа будущего президента была расплывчатой. Сильную федеральную власть и протекционистский тариф он считал панацеей от всех бед. Линкольн называл рабовладение моральным злом, но относился к неграм как к чужеродной расе, подлежавшей выселению на прародину в Африку. «Освободить их и сделать равными нам в политическом и социальном отношении? – восклицал Линкольн на одном из митингов, – Мои чувства против этого». В 1858 году, во время предвыборных дебатов в Иллинойсе, Линкольн говорил: «Я никогда не был склонен делать из негров выборщиков или присяжных, предоставлять им должности или разрешать им браки с белыми людьми… Я, как и любой другой, сторонник превосходства белой расы». Слова «умеренного» Линкольна, типичные для той эпохи, сегодня звучат как речи ультрарасиста.
На президентских выборах 1860 года Авраам Линкольн оказался кандидатом меньшинства. Он набрал менее 40 % от общего числа голосов. В южных штатах его имя даже не появилось в избирательных бюллетенях. Но раскол Демократической партии и разброс голосов между тремя другими кандидатами обеспечили Линкольну победу. Густонаселенные штаты Севера, куда шел основной иммиграционный поток, уже преобладали в Конгрессе. Теперь же голосами коллегии выборщиков хрупкое политическое равновесие между Севером и Югом было окончательно разрушено.
Во время выборов Бенджамин отсутствовал в столице. Он был в Калифорнии, где возглавлял работу сенатской комиссии по свободным землям. Возвратился он в совсем другую, уже расколотую страну. Чарльстон, город детства Иуды, первым заявил о выходе из федерального Союза: 20 декабря 1860 года Конвент Южной Каролины одобрил сецессию. В течение месяца с небольшим отделились еще шесть штатов – Миссисипи, Флорида, Алабама, Джорджия, Луизиана и Техас.
В новогодний вечер 1860 года столичная публика и репортеры переполнили верхние галереи Сената. Иуда Бенджамин выступал с прощальной речью: «Нам говорят, что… Юг поднял восстание без причины и что его жители предатели. Восстание! Весьма точное слово для признания… Когда это, господа, миллионы людей, как один, организованно поднимали нарочито бесстрастное восстание против справедливости, истины и чести?..» Речь сенатора неоднократно прерывалась неистовыми аплодисментами, порядок среди публики восстанавливали с трудом. Иуда Бенджамин, обращаясь к своим коллегам-сенаторам от северных штатов, говорил о необходимости предотвращения братоубийственной войны: «Мы просим, мы умоляем вас: дайте нам уйти с миром. Я заклинаю вас не потакать иллюзиям, что моральный долг или совесть, выгода или честь навязывают вам необходимость вторжения в наши штаты и пролития крови. У вас нет для этого оправданий».
То было время, когда политические противоречия раскалывали семьи на всех социальных уровнях, когда близкие родственники оказывались по обе стороны баррикад. В еврейской семье Бенджамина Гемпа, мелкого производителя пеньки из Кентукки, один из сыновей ушел сражаться за «дело Юга», а другой погиб в армии северян. В семье Мэри Тодд Линкольн, жены президента США, ее младший брат Джордж и три сводных брата стали офицерами армии Дикси.
«Рассудительные и консервативные южане, – писал Бенджамин, – не в силах сопротивляться бурному потоку, смывающему все вокруг… Это революция,… причем самого неистового толка… которую усилия отдельных людей могут остановить с тем же успехом, что и лейка садовника – пожар в прерии». В подтверждение его слов, щеголяя в голубых кокардах, «якобинцы Дикси» распевали на улицах Чарльстона и Нового Орлеана «Южную Марсельезу».
4 февраля 1861 года сенаторы штата Луизиана И. Бенджамин и Дж. Слайделл официально сложили в Вашингтоне свои полномочия. Бостонская газета «Транскрипт» в начале 1861 года в редакционной статье «Дети Израиля» атаковала Бенджамина и евреев-южан за поддержку сецессии, а затем обвинила в нелояльности всех евреев Соединенных Штатов. В самом начале войны одна из нью-йоркских газет утверждала, будто Иуду изгнали из Йеля за кражу денег у своих товарищей и что он остался должен университету шестьдесят четыре доллара тридцать два цента. Сенатор из Массачусетса Генри Вильсон (будущий вице-президент США) обвинил Бенджамина в «заговоре с целью расчленения Союза и свержения правительства принявшей его страны, дающей равенство в правах даже расе, которая побивала камнями пророков и распяла Спасителя».
Подобные настроения не были исключением. Будущий семнадцатый президент США Эндрю Джонсон говорил в личной беседе с сенатором Ч. Ф. Адамсом: «Этот отверженный Бенджамин! Он относится к стране и правительству как к старой одежде. Он продал старую одежду и продаст новую, если сможет на этом заработать два или три миллиона». «Иуда Америки» и его политические «тридцать сребреников» – такой образ Бенджамина не сходил с газетных полос в США.
Маленькая красивая война
День рождения первого американского президента с особым значением отмечали в феврале 1861 года в обеих частях некогда единой страны. Для Севера Джордж Вашингтон был «отцом-основателем» федерального государства, для Юга – национальным героем, поднявшим знамя борьбы против попираемых прав американцев.