Я от Яники

Как не надо и усложнять общение с людьми. Любыми. Урмас знает практически всех, и все знают его. Он также знает и дни рождения сотрудников – от руководителей до уборщиц. И он обязательно поздравит. Хотя в US я не работаю с 2012 года, Урмас позвонил и поздравил меня и в этот день рождения. Как иногда звонит и просто пообщаться. Тепло и приятно.

В один из первых месяцев работы в US, Урмас подошел к моему столу и попросил: «Слушай, позвони, пожалуйста, ему и скажи что-то», – не помню уже что. Тот, которому надо было сказать что-то, был лицом с тех обложек, на которых не было Урмаса.

«Так как я позвоню, я же не знаю его?» – я была в растерянности.

Он посмотрел на меня и улыбнулся: «Ну вот и познакомитесь».

И постепенно я перестала думать о статусах или рангах. Просто люди. Если надо, пообщайтесь. Не предполагайте, а предложите и спросите. Тоже урок Урмаса, когда я что-то самоуверенно утверждала. «Ты знаешь или предполагаешь?» Намек понят. Теперь уже и мои помощницы привыкли, что я могу передать самый удивительный номер со словами: «Позвони ему». И не задают вопросов. Позвонить так позвонить. Познакомиться так познакомиться.

Урмас, который после периода запрета конкуренции создал уже новые охранные предприятия, до сих пор может вечером зайти в супермаркет, чтобы посмотреть, корректная ли и чистая форма у охранников, или зайти на стройку, чтобы пообщаться со строителями. Есть люди, которых реально власть не портит.

Но, возможно, самый важный пример он показал с реновацией квартала Ротерманн. Мечты обязательно сбудутся, когда ты веришь, работаешь и показываешь пример.

Квартал Ротерманн находится в самом центре Таллина, и мы называли его «новым сердцем Таллина». Именно тут должно было возродиться старое в новом образе. Ротерманн был создан в царские времена, еще в 1850-е годы, купцом Кристияном Ротерманном: торговый дом, вокруг него маленький промышленный квартал с соляными и мучными складами, производством спирта. Визиткой квартала стала заметная издалека кирпичная труба.

Во время оккупации Эстонии здания были национализированы и стали потихоньку разваливаться, как и многое другое. К 1979 году здания были в таком ужасном, даже призрачном состоянии, что Андрей Тарковский снял в них часть фильма «Сталкер». Ту часть, которая показывала безнадежность. Советская эпоха настолько истребительно повлияла на исторический квартал, что многие здания считались не подлежащими реконструкции. Но они просто еще не знали Урмаса. А у него было ви́денье, как из старого с помощью лучших архитекторов создать такой квартал, куда люди придут проводить свободное время, где будет ощущаться жизнь, а сам квартал станет домом для креативщиков и всех, кто ценит качество и стиль. Обязательно сохранить старое, просто реновируя, сделать что-то новое.

«Это никогда не получится», – говорили даже оптимисты, видя настоящие руины.

«Это никогда не окупится», – говорили с ужасом финансисты, когда Урмас объяснял свое ви́денье и что он не будет на Ротерманне экономить.

«Хорошо», – согласился Урмас, чтобы не спорить с теми, кто еще не понимает. Он сделает, и они сами все поймут. «Пусть оно не окупится, но я имею и право сделать что-то для сердца, не экономя на мечте, и для будущих поколений».

И так постепенно, здание за зданием, начали возрождаться купленные Урмасом более 70 000 квадратов в центре Таллина. Я пришла в US іnvest как раз тогда, когда началась реконструкция первого дома.

Дом за домом стали обретать новый образ с помощью местных и международных архитекторов, и каждый дом начал жить своей жизнью. Разной и своеобразной. По принципу – сохраняя старое, добавить что-то новое и архитектурно крутое. В 2009 году первое здание попало в финал архитектурной премии Евросоюза, немного спустя следующее здание получило главную награду Muіnsuskaіtse, как лучшее реставрированное здание Эстонии.

К концу 2010-го, то есть за 10 лет, квартал Ротерманна ожил именно так, как это видел Урмас, и во что не верило большинство. Центральная маленькая площадь была восстановлена, также как и дома вокруг нее. Принцип был таким: квартал может ожить только тогда, когда там продолжается жизнь. Днем – это бизнес и магазины, вечером – это рестораны и бары, а ночью – это люди, живущие на верхних этажах и пришедшие домой. Они включают свет, и в квартале продолжается маленькая жизнь. Каждая деталь имела значение – где находятся кубики для сидения, где пешеходный переход, где реально проходят люди, и что там находится.

Дом за домом Ротерманн стал самым популярным центром для аренды офисов іT-компаниями, рекламными агентствами и другими креативщиками, как и было задумано десять лет назад. На офисы очередь, а квартал – это то место, где можно показать гостям крутую современную архитектуру или вечером посидеть с друзьями в крафтовых пивоварнях.

Следующим Урмас выкупил оборонную крепость царских времен, которая долго использовалась как тюрьма, и получила название «Батарея». Это тот случай, когда хранители исторических зданий облегченно вздохнули – исторический памятник в хороших руках. Урмас уж точно сможет старый депрессивный комплекс у моря превратить в новое светлое пространство, сохранив его историю.

Это история одной мечты и предвидения, в которые создатель верил, когда все вокруг оставались скептиками. И говорил: «Пусть твоя работа будет твоим творчеством, и исходя из этого, деньги сами придут». Такие истории из реальной жизни учат больше, чем любой учебник.

Глава 11. Жизнь инвест-менеджера и реформа электронного здоровья в Эстонии

Чем же занимается в реальной жизни инвестиционный менеджер в инвест-фонде? Именно инвест-менеджером я пришла в 2007 году и ушла членом правления в 2012 году, когда у меня родился сын. Я помню, как, в прямом смысле слова, в роддоме еще дорабатывала таблицы. Жизнь полноценного инвест-менеджера, который работает в нескольких странах, и новорожденный сын просто не совместимы.

Обычный день – это когда ты разрываешься между своими таблицами и презентациями, таблицами других, кучей разных договоров и наблюдательных советов портфельных предприятий.

В моем случае за эти пять лет я была в наблюдательных советах примерно десяти компаний, изучала новые рынки, участвовала или отвечала за продажу портфельных предприятий. В зависимости от уровня вовлеченности, это все может занимать от пары часов до десятка часов в неделю на каждую компанию. А если ситуация кризисная или компания в процессе продажи или реструктуризации, то, конечно, и больше.

Так получилось, что в течение нескольких лет, до продажи частного медицинского центра стратегическому инвестору, я входила и в его наблюдательный совет, и помогала реструктурировать, и продавать компанию. В течение этих лет пришлось изучить также рынок медицинских услуг Эстонии. И сейчас я бы хотела рассказать немного о медицинской реформе в Эстонии, и что получилось в итоге. Мне кажется, в свете происходящей в Украине реформы это актуально.

Уже в конце 1990-х Эстония начала проводить медицинскую реформу, во многом похожую на нашу, по принципу «деньги идут за пациентом». Или наоборот, эстонская похожа в чем-то на британскую модель. И в Украине выбрали британскую, но может выйти все же эстонская.

В начале реформы решили, что медицинские центры и врачи первички должны сами управлять своими ресурсами, так эффективней. То есть они должны оформиться как отдельные юридические лица с прозрачной отчетностью о деятельности, прибыли и убытках по законодательству организаций с ограниченной ответственностью, как украинские ФОПы.

Семейные врачи стали подписывать декларации с пациентами и получать доход в зависимости от количества пациентов в регистре плюс фиксированная доплата на пациента за анализы. А в отдаленных местах получали еще и доплату.

Для эффективности врачи первички часто стали соединяться в центры семейных врачей, чтобы вместе арендовать помещения и создать массу пациентов, необходимую для организации ячейки частной лаборатории. Именно в частных лабораториях врачи первички, а часто и вторички, закупают услуги. За лабораториями стоят инвесторы, которые имеют ресурсы для инвестирования в оборудование и новые технологии, а сотрудничество с врачами гарантирует им постоянный поток, за счет которых окупаются инвестиции.