Тень другой женщины

Хозяйкой кабинета, где делали обёртывания, оказалась довольно симпатичной женщиной лет тридцати пяти или тридцати семи. У неё были добрые глаза и ловкие, мягкие, ласковые руки. Оказавшись в этих руках, Софья ощутила себя маленькой девочкой. Она расслабилась и сладко задремала. Во сне ей привиделась её старенькая бабушка, которая когда-то качала её люльку и пела колыбельную. Много позже Софья узнала, что сочинил эту чудесную вещь о глупом мышонке Самуил Маршак. И говорилась в ней о том, что мышонку не понравилось пение ни одной из нянек, что приводила ему мать. И лишь пение кошки убаюкало мышонка. Как следует из песенки, убаюкало навсегда.

«Глупый маленький мышонок», – повторила она мысленно.

Софье было так хорошо, что она даже не слышала звонка телефона, короткого разговора и того, как мастер сказала, что ей нужно ненадолго выйти.

Тем временем массажистка, чертыхаясь, прикрыла за собой дверь кабинета и поспешила к заведующей, ворча на ходу на начальницу за её привычку вызывать работников к себе по пустякам в рабочее время.

Возвращаясь назад, она почти бежала, хотя прошло каких-то пятнадцать минут и клиентка не должна была ещё начать волноваться, что мастер отсутствует. Но тем не менее. Дойдя до двери, женщина перевела дыхание и шагнула в кабинет. Она вымыла руки и подошла к клиентке.

И вдруг дикий крик вырвался в коридор и проник во все расположенные рядом кабинеты. Прибежавшие люди увидели лежащую без сознания женщину и стали приводить её в чувство. И только тут кто-то с удивлением заметил, что клиентка никак не реагирует на поднявшийся переполох. При ближайшем рассмотрении оказалось, что девушка задушена поясом. Перепуганный персонал был вытолкан старшим менеджером в коридор. Тут же были вызваны полиция и «Скорая помощь».

Мастера по обёртыванию звали Ева Гордеевна Монина. До приезда «Скорой помощи» она уже пришла в себя и сообщила, что её вызвала к себе заведующая. Она отсутствовала всего каких-то пятнадцать минут. Когда вернулась, увидела, что пациентка задушена своим же поясом. От госпитализации Монина отказалась. Ей вкололи успокаивающий укол и оставили для разговора с полицией.

Глава 4

Оперативная группа, прибывшая на место преступления, была встречена всё тем же старшим менеджером, а выражаясь по-русски – заместителем хозяйки салона. Звали второе лицо салона Павел Антонович Силаев. Саму хозяйку Алевтину Самойловну Горшкову врачи «Скорой» тем временем отпаивали сердечными каплями. А Алевтина Самойловна хваталась то за сердце, то за голову и ежеминутно стонала.

Стоны Горшковой страшно действовали на нервы Леночке Корольковой, но сделать замечание начальнице она не осмеливалась, только кусала губы и молила про себя небеса, чтобы полиция поскорее приступила к расследованию.

Следователь Александр Наполеонов тем временем задержался снаружи. Он увидел сидящую в витрине салона «Шамаханскую царицу» и мысленно плюнул: «Век маркетинговых технологий! Чтоб их разнесло и шмякнуло». И с гордостью подумал о подруге детства – частном детективе Мирославе Волгиной. Вот уж на кого никакие приёмчики не действуют. Невольно Наполеонов вспомнил, как однажды ещё в студенческие годы один гастролёр на спор взялся загипнотизировать никак не реагирующую на него студентку юрфака Мирославу Волгину. Дело тогда закончилось плачевно. Для гипнотизёра, разумеется. Он так старался, что от натуги бухнулся в обморок. Пришлось вызывать ему «Скорую». А студент Долгоносиков, который и затеял всю эту авантюру с гипнозом на спор, не постеснялся отправиться к мэтру в больницу и содрать с него проспоренную сумму. Деньги тогда прокутили в маленьком ресторанчике. Правда, Мирослава категорически отказалась гулять на халявные деньги. Из-за солидарности с сестрой в ресторанчик не пошёл её двоюродный брат Виктор, ну и он, Шура Наполеонов, их общий друг, конечно, тоже остался без маленького праздника. А жаль! Говорят, славная получилась пирушка. Гипнотизёр же, оправившись от потрясения, сразу после выписки из больницы укатил из их города и больше уже никогда не посещал его с гастролями.

Наконец Наполеонов подошёл к двери и, задумавшись, собрался толкнуть её, но она сама открылась перед ним, без всякого «Сим-сим, откройся».

Первым в холл, где собрался почти весь персонал, влетел Валерьян Легкоступов.

– Где? – спросил он.

– Что где? – тихо пискнула Леночка Королькова, глядя на Валерьяна широко раскрытыми глазами. Ей показалось, что она никогда не видела таких молодых и красивых сотрудников полиции. Леночка по неопытности приняла Валерьяна за следователя и теперь мысленно таяла, представляя, как он будет допрашивать её.

– Где труп, спрашиваю? – повторил Легкоступов с нажимом.

– Там, – махнула куда-то неопределённо рукой Горшкова.

Валерьян недоумённо перевёл взгляд с Леночки на Алевтину Самойловну. На помощь ему пришла Ева Гордеевна Монина, которая после укола пришла в себя:

– Идёмте, я вам покажу. – И она направилась в сторону своего кабинета.

Не успел Легкоступов приступить к работе, как в помещение ввалилась вся оперативная группа во главе с Наполеоновым. Сообщение, что именно он и является следователем, огорчило Елену Королькову, и разочарование было так явно написано на её лице, что один из оперативников не удержался и громко фыркнул. Наполеонов бросил на него сердитый взгляд и поспешил на звуки щёлкающего фотоаппарата. Легкоступов к этому времени уже развернулся вовсю.

– Достаточно, достаточно! – замахал руками Наполеонов.

– Ты чего лезешь вперёд батьки в пекло? – недовольно пробасил эксперт Незовибатько.

– Вот именно, порядок соблюдать надо, – жизнерадостно поддержал коллег судмедэксперт Руслан Каримович Шахназаров и склонился над трупом.

– Кто успел, тот и поспел, – огрызнулся на них Легкоступов и тут же добавил успокаивающе: – Да ничего я тут не трогал, успокойтесь уже, пожалуйста.

– Зато натоптал, как жираф, – проворчал Наполеонов.

– При чём тут жираф? – обиделся фотограф.

– А ты посмотри на свои ноги!

– У жирафа не ноги длинные, а шея, господин зоолог, – не остался в долгу Валерьян.

Никто ему не ответил, все уже занимались делом.

– Ну что скажешь, Руслан Каримович? – спустя некоторое время спросил Наполеонов.

– Сейчас могу только сказать, что задушена она поясом и смерть наступила не позднее одного часа назад. Остальное, сам знаешь, после вскрытия.

Наполеонов махнул рукой и отправился опрашивать свидетелей. Легкоступов и Шахназаров уехали. В комнате, где было совершено убийство, остался только Незовибатько с помощником.

Павел Антонович любезно уступил следователю для работы свой кабинет, а сам остался сидеть со всеми в холле. Войдя в кабинет, Леночка растерянно огляделась, точно попала сюда впервые, потом покорно опустилась на стул, указанный следователем.

– Ваше имя, отчество, фамилия?

– Елена Олеговна Королькова, – тихо ответила девушка.

– Где работаете?

– Да в салоне же!

– Это понятно. Кем?

– На рецепции.

– Как давно вы здесь работаете?

– Третий год пошёл с февраля.

– Насколько я понимаю в делах вашей конторы, – он окинул взглядом кабинет, но Лена догадалась, что следователь имеет в виду весь их салон, – с клиентами первой общаетесь именно вы.

– Да, это так, – со вздохом согласилась Елена.

– Расскажите мне о визите убиенной клиентки.

– Да что рассказывать? – воскликнула Королькова и воздела руки к потолку. – Нечего рассказывать!

– И всё-таки, – мягко, но настойчиво проговорил следователь.

– Она пришла, сказала, что хочет привести себя в божеский вид к лету.

– В божеский вид? – удивлённо переспросил следователь. – Она вроде и так хорошо выглядит. – Он запнулся.

Много вы понимаете в женской красоте, говорил посланный ему исподлобья взгляд Корольковой. Вслух Елена сказала:

– Она хотела избавиться от целлюлита перед поездкой в Испанию.

– Это она вам сказала? – уточнил следователь.