Страница 65 из 69
- Ну не скажи, возможностей ускользнуть из дома в лес явно будет больше.
После душа все же пришлось надеть то коктейльное платье с открытой спиной. Повздыхав перед зеркалом, я отвесила сидящему на кровати Мише подзатыльник.
- За что?
Я не ответила, лишь улыбнулась мелькнувшей мысли.
- И что ты там придумала?
- Я? – вначале искренне удивилась, а потом наигранно похлопала глазками. – Тебе показалось.
Во время обеда я старалась не замечать красноречивых переглядываний братьев и загадочной Машиной улыбки, а на родителей и вовсе боялась поднять взгляд. Но в целом все мои переживания были напрасны. Я действительно понравилась Мишиной семье, и в их взаимоотношениях не было никакой чопорности и сдержанности, они открыто выражали свои чувства и мысли, беспрестанно подшучивали друг над другом, смеялись и говорили, говорили, говорили. Мишин отец – Шон, был самым немногословным, но и он не упускал возможности подколоть сыновей и при любом удобном случае гладил меня по голове, Маргарита – Мишина мама, всех обнимала, казалось она и минуты не может провести, не прикасаясь к кому-нибудь. Ну а их дети… у меня от них в первое время шла кругом голова, но не поддаться их очарованию было невозможно. И мимика, и движения, и то, как Миша с Машей реагировали друг на друга, бесспорно выдавало в них близнецов, но внешне с Эндрю у Миши было больше общего, Маша хотя и была так же смугла, но походила все же больше на отца. Эндрю был старше близнецов лет на десять, но вели они себя все как котята и не могли не вызывать улыбку. Я наслаждалась их обществом, но о своем коварном плане не забывала.
Для знакомства с Мишиными родителями платье было излишне нарядным и открытым, но для соблазнения подходило идеально. Миша не мог не реагировать на оголенные части моего тела, на то, как легкая струящаяся ткань подчеркивает мою фигуру, но я еще подливала масла в огонь. Когда мы переместились в гостиную после обеда, Миша посадил меня к себе на колени, и я не упускала возможности лишний раз поерзать, невзначай гладила его, прикасалась, накручивала на пальчик прядку волос и долго он не продержался. Под благовидным предлогом, что как хозяйка я должна помогать Арману, Миша вывел меня из комнаты, но прошел мимо кухни, закинул меня на плечо и вынес через заднюю дверь.
Через два дня мы поженились. Подготовка, примерки, приезд гостей и сам торжественный момент слились для меня в какую-то мешанину запахов, звуков и эмоций, и только вернувшись в домик у озера, я вздохнула с облегчением.
Миша занес меня в дом на руках и ушел за шампанским. Я скинула босоножки и рухнула на диван, закинув ноги на столик. Миша вернулся с бутылкой и бокалами и, устроившись рядом, стал развязывать галстук.
- Ты и, правда, принес шампанское.
- А ты думала это какое-то кодовое слово?
- А что, коньяк я уже весь выпила?
Миша хохотнул:
- Мы вчера с Арманом пополнили запасы, но пить мы сегодня будем только шампанское. Коньяк делает тебя спокойной и невозмутимой, а от шампанского ты становишься беззаботной хохотушкой.
- Это было несколько часов назад, сейчас даже шампанское не в силах сделать меня беззаботной хохотушкой. И вообще это плод твоего хмельного воображения, не была я хохотушкой.
Миша достал айфон и, выбрав нужную запись, показал мне, как я в обнимку с Машей смеялась над танцующим Славкой.
- Шампанское тут не причем, над пьяными выходками Славки ржали все гости. И вообще, откуда у тебя телефон, отпуск у нас еще не закончился?
- Это не телефон, это видеокамера и фотоаппарат. Я ни на один вызов не ответил, и сам никому не звонил, честно-честно.
- Отдай бутылку, а то ты меня усыпишь своей пьяной болтовней, и не видать мне тогда первой брачной ночи. И зачем я тогда за тебя выходила?
- Сейчас я кого-то буду наказывать в особо жестокой форме.
- Учти, что наказание принимается только в особо-особо жестокой форме.
Так странно все складывается… пару недель назад я и не думала, что окажусь здесь, да еще и по собственной инициативе. Тогда я просто наслаждалась медовым месяцем. Гости после свадьбы не спешили разъезжаться, только Денис, как Мишин заместитель, вынужден был уехать и забрал почти всех охотников – под Хабаровском объявился новый сорвавшийся дикий. Не знаю уж как Алексей с Иваном, воспользовавшись Славкиным гостеприимством, смогли остаться. Мы же с Мишей большую часть времени проводили на нашем свадебном подарке и на берег выбирались пополнить припасы, да иногда заглянуть в гости к папе или Славке, нам больше нравилось принимать гостей у себя.
Наше общение с папой с каждым днем становилось все более легким. Мы могли говорить с ним часами, рассматривали старые фотографии и смотрели домашнее видео, что оказалось для меня очень сложным. Ни папины рассказы, ни просмотр снимков не оживили в моей памяти мамин образ и кроме того единственного воспоминания я так ничего больше и не вспомнила, ни ее голос, ни то, как она двигалась и смеялась. Все это было на записях, но чтобы решиться их посмотреть мне понадобилось время и изрядное количество моего любимого напитка. И папа, и еще раньше Виктор, упоминали, что я похожа на маму, но я и не думала, что дело не только во внешности. У меня та же мимика, тот же голос и искристый смех. С одной стороны меня это порадовало, а с другой стало как-то печальнее.
К папе у меня было много вопросов, но не так-то просто было их задавать. И не всегда стоит знать на них ответы. Например, мне было интересно, почему, будучи сильнее отца, мама подпустила его к себе во время зова. Мое любопытство затронуло довольно щекотливую тему, не помню ни одного случая, когда мне было также неловко, да и папе говорить о подобном было не легче. Оказывается, самый верный способ приглушить зов – не предохраняться. Не помню, говорила ли об этом Галина, но Миша точно такой вариант мне не предлагал, мы и не говорили с ним пока о детях, и, надеюсь, лет десять еще этот вопрос поднимать не будем. Мама вот в пятьдесят с лишним меня родила, и если бы не стечение обстоятельств меня бы и не было. Во время выполнения задания ей нельзя было привлекать внимание рыщущих в окрестностях зверобоев – обезумевшие от желания оборотни, штурмующие дом, не остались бы незамеченными. Лучше бы я об этом и не спрашивала. Приятнее было думать, что мама воспылала к отцу страстью – все-таки он довольно привлекательный мужчина – а не действовала в интересах дела.