Страница 60 из 69
Моему восторгу не было предела. В моей жизни были люди, к которым я чувствовала расположение с первой встречи, были вещи, которые нравились мне с первого взгляда, мелодии, очаровывающие первыми прозвучавшими нотами, фильмы, захватывающие с первых кадров, теперь вот есть и страна, покорившая меня в первую же минуту. Она обязательно понравится мне незабываемыми видами и ароматами, изысканной кухней и восхитительным вином, но сейчас она пробралась мне в душу французской речью. Военная авиабаза не сильно отличалась от виденных мною прежде – другая форма военнослужащих, другая техника, но главным отличием было звучание. Французская речь завораживала, околдовывала, я будто бы погрузилась в какое-то подобие транса и могла только слушать.
Миша обнял меня за плечи и привлек к себе:
- Анют, ты чего притихла?
- Ты только послушай, - я обняла его, закрыла глаза и слушала мерный стук его сердца и впитывала французскую речь. – Так здорово, да?
Он усмехнулся и погладил меня по голове:
- Можем включить в машине местную радиостанцию.
- Еще минутку послушаем и поедем.
Изначально мы планировали провести наш первый совместный отпуск несколько иначе, но на фоне последних событий Славкино предложение пожить в доме его семьи, расположенном на берегу озера Дер-Шантекок, пришлось Мише по душе. Что может быть лучше отдыха в самом для меня безопасном месте на Земле? Ну, насколько это вообще возможно с моим-то «везением». Верхняя Марна уже больше века считается логовом хранителей, в Сен-Дизье их штаб, со сто тринадцатой военной авиабазой заключен договор о сотрудничестве, а население города и прилегающих территорий на сорок процентов состоит из оборотней. Зверобои никогда не рискнут сюда сунуться. Если честно, мне было все равно куда ехать, я не думала, что в ближайшее время мне грозит новая встреча со зверобоями, но если Мише так будет спокойнее, то почему бы и не отдохнуть на берегу самого большого искусственного озера Франции? Правда меня несколько смущал тот факт, что придется жить в чужом доме в отсутствие хозяев. И хотя большую часть года дом пустовал – Славкин отец был действующим хранителем – все равно было как-то неловко. Миша моих сомнений не разделял, и я решила, что если мы своим визитом не доставим семье Славки никаких неудобств, то может и правда, ничего нет плохого в том, чтобы погостить в их доме? Тем более, здесь оказалось так здорово. Кто бы мог подумать, что Франция произведет на меня такое сильное впечатление.
Я не сразу определилась с выбором радиостанции, не могла понять, что мне нравится больше, когда поют или просто разговаривают, и мало обращала внимания на проносящиеся за оком пейзажи. Миша решил пообедать в городе, что меня очень порадовало, есть мне хотелось, а вот готовить сейчас желания не было. Выбрала я все же музыкальную программу и вскоре вполне неплохо подпевала исполнителям, и даже казалось, что понимаю значение некоторых слов. И только когда Миша припарковался у небольшого ресторанчика, я вдруг осознала, что мы приехали во Францию и пару недель проведем только вдвоем, не будет работы, телефонных звонков… будем только мы. Очень захотелось оказаться в домике у озера, но чувство голода и желание попробовать знакомые блюда, приготовленные местным поваром, победили. В ресторане я несказанно удивила Мишу, блеснув своими познаниями во французской кухне, все же общение с Виктором не прошло для меня бесследно.
Сытые и довольные мы выехали из города, и вскоре перед нами открылся потрясающий вид на озеро. Я не могла отвести от него взгляда и только вдыхала свежий воздух, а сердце тревожно забилось в груди. Такое чувство, что что-то должно произойти.
- Тебе нравится?
- Очень.
- В нашем распоряжении Славкина яхта, можем кататься хоть каждый день.
- Ты умеешь ходить под парусом?
На мой вопрос Миша только рассмеялся.
Дом располагался на береговом выступе и с двух сторон открывался вид на озеро. Окна кухни и гостиной выходили на соседние дома и причалы для яхт, а из нашей спальни открывался вид на пляж и расположенную на противоположном берегу церковь Шамподе. Утром нас будило яркое солнце, но желание занавешивать окна не было, мне нравился свежий ветерок, врывающийся в открытые окна. Дни наши не отличались большим разнообразием. Из постели мы выбирались часам к одиннадцати утра, завтракали блинчиками и отправлялись в плаванье. Миша и, правда, очень лихо управлялся с яхтой, а мне только иногда позволял постоять у штурвала. Пару раз мы проводили ночи на яхте, но обычно возвращались домой, и провожали день так же, как его встречали. Однажды мы выбрались в город посмотреть французскую комедию в кинотеатре, расположенном в здании бывшего завода мороженого. А в один из дней мне захотелось остаться дома. Но напрямую предложить весь день провести в кровати казалось как-то скучно, и когда во время завтрака мы обсуждали планы на день, я с задумчивым видом полила свои блинчики клубничным вареньем и с аппетитом стала их уплетать. Сработало это моментально, и я даже как будто удивилась, когда он понес меня в гостевую спальню, а там уж удержать его было легко. И только к обеду он раскусил мой коварный план. В тот день мы так никуда и не поехали, и очень остались довольны проведенным временем. Еще мы познакомились с соседями, и я уже совершенно свободно могла перекинуться с ними парой фраз на французском языке, отчего приходила в неописуемый восторг.
Но все эти дни меня не покидало какое-то тревожное чувство. Временами оно то возрастало, то почти полностью затихало. Миша много рассказывал и о городе, и об озере. Например, о том, что озеро создали для регулирования потоков Марны, что при этом было затоплено три деревушки, а церковь Шамподе извлекли со дна озера. Она не давала мне покоя. Ее было видно из окон нашей спальни, мы подплывали к ней на яхте, ходили к ней по пешеходному мосту. И она мне даже стала сниться так, как я ее видела, а иногда под каким-то необычным ракурсом. А однажды Миша упомянул, что нам лучше было бы приехать в конце февраля или октябре и понаблюдать за миграцией серых журавлей. И пока он рассказывал об их моногамии, я вдруг представила взлетающие стаи птиц, как они разбегаются по воде на своих длинных ногах, взмахивая крыльями и громко при этом крича. И от этой картинки мороз прошел по коже и тревожное чувство только возросло. Временами казалось, что я схожу с ума… ведь не могло быть так, что я уже бывала здесь прежде? Мы жили на улице Ла Фоли, и если я правильно перевела название, то место безумию все же было.